В общем, родители стремились вырастить из Василия неординарную личность. Для этого его отдали учиться в школу с тремя языками да еще и углубленным изучением математики, а по вечерам он ходил в шахматный кружок, теннисный кружок и танцевальный кружок. «Танцы, – это уже слишком, – думал Василий, выделывая бальные па. – Вполне хватило бы и шахмат». Но его родители так не считали.

Чуть-чуть побольше о Хэме

Раз уж я взялась разоблачать тайны, открою вам еще одну. Оборотни, как известно, появляются в полнолуние. А как вы думаете, в какое время суток бывает полнолуние? Ночью – ответите вы. А вот и нет. Необязательно ночью. Дело в том (это страшный секрет астрономов), что луна каждый день восходит и заходит в разное время. Например, сегодня, когда я пишу эти строки луна взошла в 03-05, а зайдет в 19-26. То есть весь день она будет на небе. Почему же мы ее не видим? Потому что солнце гораздо ярче, и в его блеске луна меркнет. Но иногда ее можно разглядеть на небе и днем в виде белого, словно облачного, создания.

Это было первое, что Хэм разъяснил Василию, его родителям и мадам Петуховой. Потому что это жизненно важно.

– Вдруг луна взойдет в самый неподходящий момент, когда вы будете выгуливать меня на улице, – волновался оборотень. – Поэтому вам нужно всегда следить за фазами луны.

С тех пор над письменным столом Василия появился лунный календарь.

Хэм, как уже было сказано, прожил пять собачьих жизней.

Первый раз он появился на свет в стае диких североафриканских собак. Его мама, поджарая опытная псица, конечно, очень удивилась, обнаружив однажды в логове человеческого младенца вместо одного из своих щенков. Но в обиду его не дала и накормила, как и прочих.

– Это было славное время, – говорил Хэм. – Пришлось быстро повзрослеть и научиться охотится. Я бегал со стаей, словно Маугли, свободный и счастливый. Однажды я встретил женщину, такую же, как я. Она была гепардом и рассказала мне о том, кто такие оборотни. Надо сказать, я считаю, мне повезло гораздо больше, чем многим оборотням. Человек приручил собаку и относится к ней почти как к другу. Поэтому все мои хозяева не очень-то и пугались, когда видели мое преображение. А вот быть гепардом и однажды очнуться в клетке – это очень грустно.

Второй раз Хэм родился черным водолазом в семье английского профессора в 50-х годах прошлого века. Профессор научил его читать и рассказал многое о мире. В этой жизни оборотень испытал свою первую и единственную любовь.

– Ее звали Джейн. Она была секретарем профессора, и я иногда видел ее, когда принимал человеческий образ днем. Я смутно помню, что любил ее и когда был собакой. Она всегда ласкала меня и угощала крекерами. Наверное, ей нравились водолазы. У вас, у людей, с любовью все очень сложно. Не то, что у собак.

– Это точно, – авторитетно кивала мадам Петухова, и Василий был с ней согласен.

Третий раз Хэм вспоминать не любил. Третий раз он был пекинесом в средневековом Китае и жил в женских покоях обширного дома одного из князей. Капризные красавицы забавлялись с его человеческой ипостасью так же, как забавлялись с пушистым любимцем. А под конец, когда князь прознал, что к его жене ходит какой-то посторонний мужчина, пекинеса просто-напросто сунули в мешок и утопили в колодце.

Четвертый раз Хэм был борзой у русского барина.

– Тогда я и выучил язык, – иначе мне пришлось бы с вами общаться на английском или китайском.

Барин помимо охоты увлекался мистикой, читал труды Калиостро и Месмера и считал Хэма чем-то вроде гомункулуса.

– А я его и не разубеждал, – говорил оборотень. – Там я счастливо дожил до глубокой старости.

Вот так и получается, что Хэм впервые попал в наш, современный, мир. В мире этом многое его поражало. Например, что телефон можно носить с собой, куда ни захочешь. Или тот огромный экран, который висел на наружной стене их дома и по которому крутили рекламу. Машины с кондиционером и навигатором. То, что можно послать письмо человеку, находящемуся за тысячи километров от тебя, и получить ответ через минуту.

Да, и еще. Вам, конечно, известно, ребята, что оборотни обладают сверхъестественной силой. Вот это правда. Это не врут. Щенком Хэм был вполне обыкновенным, но когда становился человеком, мог без труда пальцем проткнуть стену и одной рукой сдвинуть экскаватор. Но, будучи уже опытным оборотнем, силой своей не хвастался, а всячески скрывал ее.

Как Хэм джинсы покупал

Как-то раз решила мама Хэма приодеть. А то он все время ходит по дому в старых папиных штанах. А папа, между прочим, Хэма на три размера больше, поэтому штаны приходится подвязывать куском веревки, которую Хэм самолично срезал на даче (на этой веревке мадам Петухова развешивала сушиться свежевыстиранное белье). Так что вид у Хэма точь-в-точь, как у Робинзона Крузо. Только шапки из козьего меха на голове не хватает.

Поэтому мама дождалась, когда полнолуние пришлось на дневное время, поменялась сменами со своей подругой Кариной, и потащила Хэма в магазин – джинсы покупать.

– Мы тебе купим хорошие крепкие джинсы. – Выговаривала она засмущавшемуся оборотню, который до этих пор ходил в магазин мужской одежды только пару раз с английским профессором покупать твидовый костюм, и несколько стеснялся женского общества. – Ты знаешь, какие крепкие джинсы у Леви Страус? В старину брали две лошади, привязывали по штанине к каждой и пускали лошадей вскачь в разные стороны. И то не рвались!

Хэм кивал головой и плелся за мамой.

В магазине Хэма ждал очередной удар – продавщица оказалась тоже женщиной. Правда, если бы он ориентировался только по зрению, он бы с трудом опознал в ней женщину, ведь она носила брюки и коротко стриглась.  А оборотень привык к другим женщинам – в летящих платьях и с красивыми укладками на голове. Но запах у нее был женский, а запаху всегда можно доверять, не то, что внешности.

Быстро накидав Хэму на руку пять пар джинсов, мама отвела его к деревянной кабинке, такой узкой, что он едва ли мог там встать, раскинув руки, и велела примерять. Хэм обрадовался, что сейчас его оставят в покое, но не тут-то было. Каждые две минуты мама стучалась в кабинку и требовала показать ей, как сидят джинсы.

– Ну, понравились какие-нибудь? – спросила она, когда примерка, наконец, кончилась.

Хэм, смущаясь, указал на самые широкие.

– Берем эти, – сказала мама продавщице и расплатилась с ней весьма странным образом – протянула какой-то четырехугольник и набрала несколько цифр на клавиатуре маленькой машинки.

А вечером, когда Василий вернулся из шахматного кружка, Хэм продемонстрировал ему новые джинсы.

– Прочные, – сказал он, – две лошади не порвут. – И в доказательство взял за штанины и потянул. Раздался треск, и джинсы разлетелись на две половинки.

Хэм оказался сильнее двух лошадей сразу.