Мы выходим на одной из центральных станций. Держась за руки, вприпрыжку, проскакиваем весь путь до эскалатора. Здесь она останавливается и принимает делано серьезный вид.
- Осторожно, эскалатор не место для игр.
Я принимаю правила игры и делаю серьезное лицо. Улыбка упрямо рвется наружу, но я сдерживаюсь, чтоб не прыснуть. Мы аккуратно и чинно входим на эскалатор. Я держу ее за руку. Мы едем молча и смотрим вверх, по направлению движения. Краем глаза кошусь на нее. У детей изменчивое настроение. Кажется она уже не может стоять, ей хочется глазеть по сторонам, болтать о чем-то, но она терпеливо держится. К счастью мы выезжаем наверх. Она радостно соскакивает с движущейся ступени и мы бежим к турникету. Через пару минут мы на улице. Прохладный воздух обволакивает нас, проникает под одежду, принимая в свои объятия. В центре шумно, мимо проносятся огромные блестящие машины. Ну улица оживленно, даже несмотря на довольно ранний час. Мы идем мимо витрин магазинов, рассматривая красиво одетые манекены в дорогих интерьерах. Иногда мы останавливаемся, мысленно примеряем их наряды на себя и весело обсуждаем. Некоторые, особенно причудливые, смешат нас до колик. Трудно представить, что кто-то может такое носить.
- Наверно это носят какие-то важные тети? Ну такие, знаешь, в больших темных очках.
- Наверно - поддакиваю я и улыбаюсь.
Зеленый человечек светофора смешно перебирает ногами. Мы в такт ему семеним через перекресток и входим в парк. Внутри все покрыто снегом. Кое-где на газонах, из-под пушистых белых снежных покрывал, проглядывают темно-зеленые пучки осенней травы или пожелтевшая листва. Темно-серые дорожки постепенно проявляются в снегу, расчерчивая парк в разные стороны и постепенно ширясь, от проходящих по ним людей. Она не выдерживает и плюхается прямо в снег, еще очень влажный. Сначала она просто сидит в куче снега, потом собрав липкий снег по охапке с двух сторон, она падает спиной в снежную кучу. Эффект не тот, на который она рассчитывала и она хмурится. Я вытаскиваю ее из снега. Одежда немного намокла. Мы бежим через парк, чтоб согреться.
Несколько минут и мы подбегаем к тёплому павильону, стоящему на набережной реки. Внутри павильона уютное кафе, мы всегда заходим сюда по дороге. Она садится на мягкий диванчик у окна, это ее любимое место. Я заказываю ей горячий шоколад с зефирками. Она не торопится его пить. Сначала она ловит тающие зефирки и отправляет их в рот. Когда зефирок остается всего три, она начинает мешать еще горячий напиток и поливать им оставшиеся зефирки. Я наблюдаю за ней, выпивая свою порцию шоколада. Наконец зефирки растворяются в теплом напитке, она обхватывает стакан ладонями и греет их. Когда руки уже не чувствуют тепла стакана, она начинает пить маленькими глотками. Некоторое время мы смотрим в окно. У нас есть собственная игра, что-то типа угадай мысли. Мы по очереди угадываем, о чем мы сейчас думаем. С ней довольно легко играть, она всегда загадывает то, что бросается в глаза. Обычно это человек в яркой одежде, утка взлетевшая над водой, необычная туча, в общем что-то, что привлекает ее внимание. Я тоже загадываю что-нибудь заметное, стараясь при этом придумать что-то позаковыристей. Она подпирает подбородок локтями и смешно хмурит лоб, моргая глазами, ведь складки упрямо не хотят появляться. Время от времени она задает наводящие вопросы, а затем продолжает думать. Наконец она хлопает себя ладошкой по лбу и выдает ответ. Я, не в силах подавить улыбку, частенько говорю, что она угадала. Мы, довольные ее успехом, смеемся, а я слушаю ее рассуждения о том, как ловко она догадалась.
Перед выходом мы покупаем на кассе немного свежих душистых булок. У берега много уток, они не улетают пока река совершенно не покроется льдом. Она рассуждает, что они не улетали бы совсем, так хорошо их кормят, но если они останутся у них замерзнут лапки. Потом кормит уток и не забывает откусывать сама. Важные, неторопливые утки по очереди подплывают к брошенному куску и схватив чинно отплывают в сторону, освобождая место для других. Мы не уходим сразу когда заканчивается хлеб, а еще какое-то время наблюдаем, как кормят уток другие люди.
Вдоль набережной мы идем в сторону зоопарка. На входе нас встречают дружелюбные собачки. Они сопровождают нас до самой кассы, обнюхивая в поисках лакомства. Ей обычно не удается донести хлеб до них, ведь его съели утки, но я обещаю ей купить булку для собачек на обратном пути.
Зоопарк представляет из себя множество крытых павильонов, разделенных на ареалы обитания и виды животных. Летом животных выводят в открытые клетки, но теперь они пустуют. Оставив клетки позади, мы идем от павильона к павильону, до нужного, в котором содержатся приматы. Наш осмотр животных мы всегда начинаем с обезьянок. Я видела эти вольеры множество раз и теперь просто прогуливаюсь по коридору между клеток, но она другое дело, кажется ей они совершенно не надоедают и она каждый раз, как в первый раз наслаждается их ужимками, веселой беготней или трапезой очередной мартышки. Наконец мы подходим к нужному вольеру, она прижимается лицом к стеклу, прикладывая ладони по бокам. Миниатюрные стремительные игрунки, кажется не умеют останавливаться. Они носятся, жестикулируют, пронзительно кричат и уморительно корчат рожицы. Время от времени они останавливаются, только лишь для того, чтоб во рту исчез очередной кусочек лакомства. Их белая шерсть вокруг ушей трясется вместе с работой челюстей. А затем они снова пускаются в веселый и бессмысленный водоворот игры. Она внимательно наблюдает за их движением, пытается уловить приглушенные стеклом звуки, почувствовать вибрацию бегающих тел. Она и сама, иногда, очень их напоминает, такая же юркая и веселая.
Я отвлекаюсь, всего на секунду. Не знаю, от неизбежности и бессилия или я сознательно запускаю этот процесс, не в силах больше наблюдать за ней. Когда я поворачиваюсь, она уже тает. Ее черты постепенно становятся прозрачными. Сквозь тело проявляются несколько игрунок, которые в этот момент смотрят на меня, не двигаясь и не сводя глаз. За пару мгновений до исчезновения она лишь успевает повернуться ко мне и с улыбкой воскликнуть:
- Ну просмотри какие они классные!
Затем она растворяется. И только ее радостная улыбка, как мираж, еще стоит перед моими глазами.
Я помню свой первый раз. Она, еще недавно наблюдавшая за обезьянками, внезапно исчезла. Растворилась. Первая реакция - сжавшееся в груди сердце, сжавшееся до боли. Кровь внезапно застывает. Ты испугано озираешься по сторонам, ведь этого не может быть, первые объяснения, которые дает мозг, самые безобидные. Но ты оглядываешься снова и снова, пытаясь найти в толпе других детей знакомый силуэт, одежду, восклицание. Но время идет и ты не видишь. Ты начинаешь ходить по коридору, выискивая глазами твое дитя. Резко хватаешь других детей, пугая их и отпускаешь, осознав, что это не она. И тогда страх этих детей словно переходит на тебя, он давит тебя все сильней с каждым новым ребенком, который оказался не тем. Ты остро чувствуешь, что теряешь контроль, ты молишь людей о помощи, рассказываешь о ней. Твое заплаканное лицо, твоя безжизненная бледность, заставляют их сопереживать, почувствовать твою потерю и вот уже они неистово опрашивают всех вокруг.
