— Он не мой. Он наш. И я, я не могу решать его судьбу. Я пообещала Двейну, что сберегу нашего малыша, что расскажу ему об отце, о том, что он не бросал нас. Обещала, что он не повторит судьбу своих родителей. Поэтому нет. То, что касается моей судьбы, я готова на всё, но малыш, — она положила руки на живот, — Нет.

— Ну вот видишь, тебе есть ради кого жить.

Бетси прошла в другой конец комнаты и что-то взяла. Эбби уже не видела, что она там делала. Бетси подошла к окну и немного отодвинула тяжёлую штору:

— Вижу, ты с охраной. Джастин, как всегда в своём духе. Ну значит, не ограбят, а то не хотелось бы стать невольной причиной твоей смерти.

Уже измученная до предела девушка ничего не понимала. «О чём она?». Резкие смены тем, неожиданные вопросы, всё это лишало последних сил. В глубине души Эбби уже знала, что проиграла, что всё было бесполезно. Напряжение и страх последнего часа схлынули, уступив место дикой усталости и душевному опустошению, поэтому она спокойно наблюдала за передвижениями тётки, за тем, как она выставила на стол несколько мешочков с деньгами.

— Скажи своему сопровождающему, чтобы он поднялся и забрал деньги, — и подняв глаза на ничего не понимающую девушку, добавила, — Это твоё. Много лет назад твоя мать начала откладывать их для тебя. А потом, когда её не стало, я продолжила это делать за неё. Поэтому, забирай. И мне жаль, что это всё, что я могу сделать для тебя.

Эбби отступила на несколько шагов и устало усмехнулась. В последнее время деньги так и сыпались ей на голову. Судьба, как будто издевалась над ней. Вей поставил на карту свою жизнь, чтобы купить лекарство и спасти ей жизнь, а сейчас у неё было целое состояние. Его наследство, её наследство, она стала его женой, и всё бесполезно, все эти огромные деньги не могут его спасти. Зачем ей всё это без него? Эбби попятилась к выходу и выдохнула:

— Прощай. И береги себя. Я люблю тебя.

Девушка медленно шла по коридору, иногда трогая дрожащей рукой обивку стен, двери, спускаясь по лестнице, она нежно провела по перилам. Перед глазами всплывали картины прошлого.Почти всю свою жизнь она провела здесь, таких невыносимо трудных, но дорогих ей лет. И теперь, она прощалась с этим местом навсегда. Вся эта «дорога воспоминаний» отняла последние остатки её сил, и когда она вышла на крыльцо, ноги уже не держали. Дойдя до ближайшей балки, она обняла её руками и опустившись на деревянный пол, разрыдалась. Она плакала от жалости к нему, к ней, душа её горела на костре горя и отчаяния, отпуская последнюю надежду.

***

Как только Эбби вышла за дверь, Бетси стала задыхаться. Второй раз за сегодняшний день ей не хватало воздуха, а теперь ещё и в области сердца что-то невыносимо ныло. До сегодняшнего дня она была абсолютно уверена, что научилась жить, ничего не чувствуя. Чтобы выжить все эти годы, она запретила себе что-то чувствовать. Первые годы, уверенная в своей правоте, она жила злостью и обидой, но с каждым годом уверенность в своей правоте таяла. И чтобы не умереть от осознания того, что это она, только она, своими руками сломала свою жизнь, отказавшись от любимого человека, пойдя на поводу у гордыни и упрямства, она научила, заставила себя ничего не чувствовать. Все эти годы Бетси жила, управляясь только холодным рассудком. Единственным человеком, которому удавалось вывести её на эмоции, была её внучка. С её матерью всё было просто, покорная, боящаяся сказать слово против, но как же её бесила эта девчонка. Своенравная, упрямая, дерзкая. Она видела в ней себя и это злило её ещё сильнее. За все эти года она изучила её вдоль и поперёк, знала все её слабые места, знала и умела, как побольнее уколоть. По началу, чтобы не сойти с ума, она вымещала на Эбби свою злость и обиду, а потом, когда перестала что-либо чувствовать, уже привыкла играть с ней, как кошка с мышкой. А ещё она запретила себе вспоминать, стерев из памяти своё прошлое. Но сегодня, сначала Джастин, а потом эта девчонка, вывели её из себя, заставив вспомнить и испытать вновь забытые чувства и эмоции. Душа её, отвыкшая от этого, сейчас истекала кровью. Как старый заржавевший механизм, когда его запускают без смазки, без починки, и он начинает работать на износ, дребезжа и скрипя. И тогда только два исхода, или он разработается и оживёт, или сломается уже навсегда. Вот так, и её душа и сердце сейчас «дребезжали и скрипели». Как же это больно. Все эти годы жить без чувств было намного легче, но она уже устала от этой бессмысленной и бестолковой жизни. Изо дня в день она жила по накатанной, бесцельно. Никого не подпуская к себе все эти двадцать лет, она не испытывала ни радости, ни горя, ни волнения, ни тревоги, ничего. Она так привыкла к этому. Ничего уже не радовало её. Ей удалось скопить приличное состояние, но зачем оно ей? Для чего? А в последние годы ей вообще было наплевать на всё и на всех. Она искренне смеялась над её «любовью», забыв, что сама тоже когда-то любила. Но сегодня эти двое без приглашения залезли к ней в душу и давай вытягивать из неё жилы, умело цепляя и дёргая за самое больное.

Бетси растерялась, она уже разучилась, как это чувствовать сердцем, а не анализировать всё трезвым холодным рассудком. А эта девчонка ещё и посмела жалеть её. Сама загнанная в угол и раздавленная горем, она ещё жалела её? Никогда никому Бетси не позволяла этого. Слишком гордая, слишком упрямая. Но она так устала притворяться, что сейчас впервые за много лет ей захотелось поддаться, позволив хотя бы раз себя пожалеть. И она почти откликнулась ей на встречу, но холодный рассудок вовремя остановил, дав понять, что это будет началом конца, и жить, как раньше, она уже не сможет. Поддавшись чувствам сейчас, потом она снова будет никому не нужна. Она снова останется одна с разбитым, разорванным на куски сердцем. Сейчас они жалеют её, просят, умоляют, но получив желаемое, исчезнут из её жизни навсегда. А она, дав себе слабину, потом просто не выживет и все её старания научиться жить лишь холодным рассудком, полетят к «чертям», окончательно утянув её в бездну отчаяния и безнадёги.

Бетси в отчаянии ударила ладонями по столу. «Чёрт, почему же тогда так больно?» От удара монеты звякнули. «Почему никто не пришёл за ними? Она уехала? Гордая?» Бетси отодвинула штору и увидела экипаж Харриса, который по-прежнему стоял на месте. Обвела двор глазами и наконец увидела Эбби, рыдавшую на крыльце. Бетси развернулась, закрыла глаза и медленно со стоном выдохнула. «Всё хватит. Не хочу больше, ничего не хочу. Может, и хорошо, что всё так сложилось? Сама судьба дала мне шанс прекратить моё и без того затянувшееся бессмысленное существование. Мне уже давно осточертело жить по принципу «я живу, потому что живу». Раньше не было повода остановиться, а так, может даже получится спасти жизнь, как ей показалось, неплохому человеку». И плевать, что потом она не выживет, что её кровоточащее оголённое сердце утянет её в пропасть. Она ещё раз тяжело вздохнула и позвала охранника, заставив его нести деньги следом за ней и распорядившись подготовить экипаж.

— Ну, и что ты тут сопли распустила? Чего позоришься-то у всех на виду? Томпсоны никогда не выставляют свою слабость на показ.

Эбби передёрнулась от неожиданности и обернулась. Увидев за своей спиной тётку и охранника, державшего мешки с монетами, и решив, что Бетси не выдержала и решила сама вынести ей деньги, она вытерла слёзы и устало ответила:

— Я теперь Уэлби.

Бетси на секунду растерялась, а потом тут же ответила:

— Ну тогда тем более. Не знаю, кто там такие эти твои Уэлби, но познакомившись с одним из них, мне показалось, что он не из робкого десятка. Ну уж рыдать на виду у всех, точно бы не стал. Да, Хью? — она спросила у охранника, не поворачивая головы. — Ты кажется с ним тоже знаком?

— Угу, — промычал верзила за её спиной.

На лице Бетси отразилось подобие улыбки. В глаза Эбби бросилась бледность тётки. И не зная, как расценить этот её миролюбивый и полушутливый тон, она начала тихо подниматься на ноги, держась за столб. Недалеко в стороне всё это время, опустив глаза в пол, молча стоял верный Адлард, готовый прийти на помощь в любой момент.