Эбби не боялась тётку, но и никогда не чувствовала от неё ни любви, ни заботы. Всегда разговаривая с ней грубо, Бетси постоянно загружала девушку работой, часто высмеивала, а временами даже унижала. Особенно её бесило, что эта наглая девчонка не боялась всегда прямо смотреть ей в глаза. Молча и упрямо та сносила все обиды и унижения, терпеливо выполняя любую работу. Бетси всё время хотелось поставить Эбби на место, сломать этот упрямый и непокорный характер. Она не могла понять, откуда все эти годы эта девчонка брала силы, чтобы не сдаться и не уступить ей. Но в глубине души она знала ответ, и видела в ней себя, свои черты, свой характер и волю. И даже тогда, когда она заставляла её работать наравне со своими девками — это был ещё один способ поставить её на место. Все это время она играла с ней, как кошка с загнанной в угол мышкой. И вот, непокорная беглая мышка вернулась сама и стояла сейчас перед ней.

— Я уже и не рассчитывала увидеть тебя живой, — с усмешкой протянула Бетси, выдохнув облако табачного дыма. — Мои люди полгорода перевернули, но тебя и след простыл. Даже боюсь себе представить, где ты обитала всё это время.

Эбби молчала, опустив глаза.

— Наверное, не сладко было, раз вернулась?

— Нет. Мне помог и приютил очень хороший человек.

Тётка встала, обошла стол и подойдя к ней вплотную, нагнулась, заглядывая в лицо.

— А… — многозначительно протянула она, — Ну и как? Как спалось с этим хорошим человеком?

Эбби передёрнула плечами. Тётка всегда могла всё опошлить и свести ниже пояса. Раньше она пропускала мимо ушей все её шуточки и подколки по этому поводу, но сейчас это касалось любимого человека, от чего неприятно кольнуло в груди.

— Значит, спать с мужиками за деньги — это ниже нашего достоинства, а спать за кусок хлеба — это в самый раз?

Эбби не дала ей договорить, подняла глаза и глядя на неё в упор сказала:

— Я люблю его.

Бетси на секунду растерялась, а потом отошла назад к столу и с усмешкой спросила:

— Любишь? Ну и как оно? Любовь окрыляет?

— Тебе не понять.

— Да куда уж мне. Я всё больше по бренным телам, разве можно мне глупой рассуждать о высоком.

Девушка уже успела отвыкнуть от её грубости и желчи, а в комнате было ужасно душно и накурено. От всего этого у неё кружилась голова и подташнивало. Эбби побледнела и ещё сильнее вцепилась в спинку стула.

— А сейчас, как я понимаю, ты пришла рассказать мне о своей прекрасной и счастливой жизни и что у тебя теперь всё хорошо? То-то я смотрю твоя мордашка так и светится от счастья.

— Я пришла забрать свои документы и передать тебе дом.

Бетси удивлённо вскинула бровь.

— Да неужели? После того, как твой ухажёр помял моих мальчиков, я ждала, что вы явитесь ко мне с «мечом на перевес”, карать и требовать своё. А тут ты, такая вся бледная невинность, пришла отдать, — тётка недоверчиво прищурилась, — Как же это он тебя одну отпустил-то? Нажаловалась уже? Рассказала, какое я чудовище и исчадие ада?

— Он не знает, что я пошла сюда.

— А не боишься? Отдашь мне дом, а он узнает, что ты голодранка без рода, без племени? Кому тогда будешь нужна?

— Не боюсь, — резко ответила девушка, — Я теперь ничего не боюсь.

— Откупаешься от меня?

— Думай, как хочешь. Хочу начать новую жизнь без призраков прошлого.

— Упрямая, как ослица. Ты же сама знаешь, и я знаю, что я права. И все эти твои розовые мечты — это всё выдуманные сказки. И никому ты сто лет не нужна. И мы обе знаем, чем всё это закончится. И как это у тебя получается? Только пришла и уже выбесила меня своими сопливыми бреднями, — Бетси раздражённо отшвырнула сигарету в сторону, — прямо блаженная дурочка, аж тошно.

— Я устала. Давай, что подписать? — тихо ответила девушка, держась из последних сил.

Бетси молча подошла к небольшому саквояжу и достала заранее подготовленные бумаги. Положила их на стол и села напротив. Эбби обессилено опустилась на стул и не читая, всё подписала. Тётка быстро убрала бумаги.

— Вот смотрю я на тебя и не пойму. У тебя всё слишком хорошо или слишком плохо? Что-то судя по твоему лицу «счастливая жизнь»-то не очень, и глаза, как у побитой собаки.

— У меня всё хорошо, — Эбби лучезарно улыбнулась, сдерживая стоящие в глазах слёзы, — просто замечательно.

Глядя на неё, тётка молча протянула скрученный в трубку кожаный чехол, но как только девушка протянула за ним руку, она снова прижала его к себе, и повернувшись к ней спиной, холодно сказала:

— Ты лучше всех знаешь, что я никому не даю второго шанса. Но мы с тобой вроде как родственники, поэтому последний раз предлагаю работать на меня. Тем более уже научилась, — хмыкнула она.

Эбби молчала.

— Откажешься сейчас и дороги назад уже не будет. Больше не приходи. На порог не пущу.

— Спасибо тебе за всё. Спасибо за то, что не бросила меня в детстве. Береги себя. Ты же моя единственная родная кровь, — грустно улыбнулась Эбби, — И прости, что так и ни покорилась и посмела мечтать о лучшей жизни, — на глаза девушки набежали слёзы.

Бетси не ожидала таких слов и застигнутая врасплох, тут же проглотила неожиданно подкативший к горлу ком, и не поворачиваясь молча через плечо протянула Эбби чехол с бумагой о её рождении. Девушка схватила его дрожащей рукой, и чувствуя, что сейчас разрыдается, развернулась и быстро вышла, прикрыв за собой дверь. Бетси резко развернулась, и схватив со стола пепельницу, с силой запустила её в дверь и стукнув кулаком по столу крикнула:

— Дура. Какая же упёртая дура.

Увидела её накидку, которая так и осталась висеть на стуле, быстро схватила её и выкинула за дверь, а потом вернулась и резко села в кресло, устало потирая виски.

Эбби услышала, как что-то разбилось за её спиной, и почти бегом спустилась вниз. Слёзы душили её, поэтому не желая радовать своей истерикой обитателей борделя, пулей пролетела через гостиную и выскочила на улицу, оставив всех в недоумении и дав повод для слухов и сплетен не на один день.

Только выбежав на крыльцо и ощутив вечернюю сырость, она с опозданием поняла, что забыла накидку. Но возвращаться она не собиралась. Снова находил дождь. Эбби спрятала в глубокий карман платья чехол с документами и обхватив себя за плечи, поёжилась. Почувствовав спиной на себе любопытные взгляды, она подняла голову и поспешила уйти.

«Господи, что же это за место-то такое проклятое? Опять дождь. Сколько можно? Откуда и зачем столько воды?» Она прожила здесь всю свою жизнь, и как ей казалось, уже привыкла к многомесячным затяжным дождям, грязи и сырости, но никогда раньше они так не угнетали её. Отойдя от борделя, Эбби не спеша брела по улице. Голова плыла, а всё тело охватила дрожь. Куда она шла, она не знала. Ей было всё равно. Она замёрзла и устала.

***

А в это время Двейн метался по подворотням и тупикам. Район, где находился притон Бетси он знал плохо, раньше он обходил его стороной, поэтому он всё никак не мог найти нужный поворот. Вконец заблудившись, он спросил дорогу у прохожего, и под его недвусмысленный смешок и подшучивания, наконец сориентировался, куда ему нужно идти. И уже минут через десять стоял перед входом в бордель. Дыхание его мгновенно сбилось только от одной мысли, что Эбби сейчас была там, внутри. Сделав глубокий вдох, он решительно вошёл. В гостиной царил полумрак, горели свечи, тихо играла музыка. Людей было не много, на диванах развалились несколько мужчин в окружении девиц. Двейн никогда раньше не был в таких заведениях и представления не имел, где искать Эбби. И тут он вздрогнул от неожиданности, услышав у самого уха игривый голос:

— Молодой человек желает развлечься? — и по его груди уверенным движением скользнула маленькая женская ручка.

Двейн резко перехватил её, крепко схватив за запястье, и повернул голову. Перед ним стояла невысокая ярко разодетая девица. В полутьме парню на мгновение показалось, что это была Эбби. Его бросило в жар и он резко выпалил:

— Мне нужна Бетси. Позови.