"Это нечестно, - однажды возразил своему другу Фидель Михайлович. Говорить в глаза одно, а думать другое". В ответ Аркадий Семенович сдержанно усмехнулся, но, видя, что усмешка не понята, с мягким упреком сказал: "Когда ты поближе познакомишься с теми, кто правит деньгами, посмеешься над своей наивностью".

Пока он не смеялся - он размышлял. Он колебался: принимать ли советы своих друзей как благое пожелание или как руководство к действию?

С детства он помнил слова, которые часто произносил отец: благими пожеланиями выстелена дорога в ад. Сам ли это отец придумал, или он откуда-то вычитал, уточнять не стал ни тогда, в детстве, ни потом, когда осознал смысл этого мудрого изречения. Чья это мысль - какая разница? Главное - она умная.

А вот воспринять совет, чтоб действовать... Тут мало умения анализировать потоки теневых капиталов, чем он, собственно, и занимался как служащий фирмы и за что получал деньги. Тут нужно обладать умом и хитростью психиатра Герчика и хладнокровной смелостью бывшей террористки Малахут.

События следовали одно за другим и каждое таило в себя все новые и новые загадки. Был бы рядом отец... Он старик мудрый, но жизнь его то и дело обессиливала. Как и любого советского пенсионера. Для борьбы он уже не годился - он и так всю жизнь боролся...Приехать к нему в Приосколье, хотя бы на один день, Фидель Михайлович не решался. Олежка все ещё за океаном. Так что разговор с отцом вряд ли и получится: вину за потерю внука отец взял на себя, дескать, недосмотрел. Они будут говорить, но только об Олежке...

"Ах, Тоня! Тоня!.. О чем я задумался? Да все о том же..."

Тоня словно читала его мысли. Читала и ... молчала.

За Кремлем солнце падало в бездну. - Ждут нас... Будем собираться. Да, конечно, - ответил он, сгоняя с лица тяжелую задумчивость. - Я пообещала перед выездом сделать звоночек. Дарьяна вышлет машину. - Возьмем такси. - Зачем? В такси тебе уже опасно. - Кому я нужен? - Ты уже в орбите чьих-то интересов. Как и все Лозинские. А мы их ближайшие друзья.

Фидель Михайлович вспомнил, о чем надо было сообщить шефу ещё в кабинете, но и сейчас было не поздно. - Не знаю, Тоня, это правда или треп, вроде отыскались следы Сузика. - Они и не пропадали, - ответила Антонина Леонидовна. - Он учится в лесотехнической школе. Как сказали бы в Китае, он в деревне на исправлении. - Вот и нет, - возразил Фидель Михайлович. Сузик оттуда уже давно сбежал. И знаешь, к кому он прибился? - К Тюлеву, что ли? - А откуда тебе известно? - В тех краях больше не к кому, ответила Антона Леонидовна. - Всю территорию России уже поделили между собой кланы. Северо-Западная зона досталась Тюлеву... А чем Сузик занимается в зоне? - В зоне его нет. По утверждению Алика, хозяин его переправил на Северный бумкомбинат, на тот самый, где на днях случилась авария. Об этом надо поставить в известность Дарьяну Манукяновну. Ты ей шепни. - Шепну. Только о Сузике никому ни звука. Разве что товарищу полковнику. Ну, об этом я ему сама доложу.

То, что она докладывает главному разведчику фирмы, для Фиделя Михайловича не было секретом. Он уже давно догадывался, что они работают в паре: товарищ полковник - коренник, она - пристяжная, но Тоня тянет агентурную работу не хуже коренника. А вот по субординации она ближе к шефу, она - глаза и уши Дарьяны Манукяновны. А с Дарьяной Манукяновной незримыми, но прочными нитями связан брат Анания Денисовича - Януарий Денисович. Януарий уже министр, назначен на этот пост вопреки мнению Государственной Думы самим президентом. А президент окружен советниками, которые говорят в основном по-английски с американским акцентом и у каждого в американском посольстве есть своя комната, где они готовят российскому президенту свои предложения.

Об этом , конечно, Фидель Михайлович скоро и не узнал бы, не будь с ним рядом Антонины Леонидовны, не чувствуя её горячего дыхания. Она питала его только точными данными, а до всего остального он доходил уже своим умом. Ведь капитал, солнечный он или теневой, обязательно преломляется в головах президентских советников.

Самым перспективным - не на президентское кресло, чуточку пониже - они считают Пузырева-Суркиса. Он и никто другой, по оценкам западных советников, способен заменить коряво говорящего премьера.

А премьера с его капиталами можно только столкнуть, но сталкивать должны не соратники, а противники. Противникам же было не до премьера. Когда-то они состояли в одной партии, а премьер был даже членом ЦК, теперь же их разделяла бездонная пропасть и к ней они даже не приближались - а вдруг кто столкнет? Противники премьера отошли от пропасти на безопасное расстояние и уже который год между собой выясняют, кто из них умней, кто весомей.

А ум, как и глупость, на вес не определяются. Пока они взвешивали в митинговых баталиях, их сторонников растаскивали по мелочевским партиям, среди которых не последнее место занимала Партия Дураков. Лидеры этой партии предложили: все левые силы объединить в единый союз, сохранив прежнее название.

И об этом, оказывается, Антонина Леонидовна была хорошо осведомлена. Руководители партии каким-то хитроумным способом помогали премьеру держаться на плаву и это очень злило Януария Денисовича. Но когда она растолковала Фиделю Михайловичу, что деятели противоположных классов по-прежнему общаются друг с другом, на банкетах сидят за одним столом, из одних бутылок пьют коньяки, рассказывают друг другу анекдоты, она ждала, что Фидель Михайлович рассмеется, дескать, ничего себе враги, а он вдруг посуровел, с нескрываемой грустью произнес: "Жаль отца. По себе судил о партийцах".

Фиделю Михайловичу не довелось быть в партии, хотя и было желание. Не пустили, объяснив: на совслужащих - лимит. Становитесь к станку или поступайте в армию - там лимита нет. В те годы - сразу же после окончания университета - он увлекся математическим прогнозированием социалистической экономики. Считал и считал, не поднимая головы, а когда понял, убедился: а с державы-то крыша съехала! Он прогнозирует обвальную экономику. Работа не скучная. Много неожиданностей и много крови. Любой предприниматель он в потенциале и бандит, а любой бандит - он же в перспективе и предприниматель.

Все - дело случая. Представился и ему случай стать предпринимателем. Не получилось. Сам шеф, Ананий Денисович, подбадривал: Предпринимательство - это как женщина: далеко не каждая отдается с первого раза.

Кажется, подбодрил. Обнадежил. И - вроде бы успокоил: не всем суждено быть с большими деньгами, абсолютное большинство довольствуется малыми, радуется, что хоть такие да есть, а запротестуешь, что мало платят работодатель тебя под зад коленкой, и никакой суд не восстановит в должности: судьи тоже что-то имеют от работодателя.

Успокоить-то успокоил. Но внутренний голос время от времени напоминал: "Тебе нужны большие деньги - ровно миллион".

На неподатливую женщину можно махнуть рукой: эта не отдалась - другая отдастся. А вот заполучить недвижимость, чтоб она посулила миллион прибыли - тут соблазнишься и на вторую и на третью попытку...Коль есть цель, к ней стремятся, тогда она будет достижимой.

Печально, что цель навязана державным паскудством: разве раньше детей воровали для выкупа? Было: выкрадывали, чтоб усыновить, удочерить. Теперь воруют, чтоб от здорового ребенка отстегнуть, например, почку или вырезать глаз и подороже продать забугорному предпринимателю.

"Только бы Олежку не разрезали на части"...

В океане человеческих подлостей Фиделю Михайловичу казалось: он суденышко, которое буря гонит на скалы, и уцелеть возможно, если волею случая тебя вынесет в открытое море: там - спасение.

Свое спасение Фидель Михайлович видел в общении с нужными людьми: они его признали своим, а это значит, в чем-то и помогут.

С надеждой на помощь он в сопровождении Антонины Леонидовны переступил порог городской квартиры Лозинских.

Их встречала хозяйка, вся сверкающая и сияющая, одета со вкусом в соответствием с комплекцией и возрастом. На ней было бордовое платье и оно ей очень шло. Глаза её, как спелые, умытые дождем маслины, молодо блестели, выдавали трудно скрываемую радость.