– Но… я все равно не понимаю.

– Чего именно? – Фатима взглянула на меня с какой-то необъяснимой тоской. Непонятно, кого ей было жаль больше – брата, которому не дали познать вкус любви в браке с избранницей или же девушку, которую опозорили перед всем родом.

– Зачем ей уезжать из родных мест?

– В смысле? – вот здесь Фатима бросила на меня недоуменный взгляд. – Ей теперь никогда не выйти замуж! Все, абсолютно все в городе знают, что произошло и как это любят говорить у вас – на ней поставлен крест. Благо, что у нее нет сестер, все братья, потому что на них тоже бы никто не женился. Это клеймо на всей их семье. Их дочь – падшая женщина, вступившая в связь с чужим мужчиной до свадьбы. По сути, все могло закончиться намного хуже…

– Выходит, эта девушка может забыть о счастье, семье и любви с любимым мужчиной только потому, что переспала с ним до свадьбы?

– Именно.

– Но это… несправедливо, – вырвалось у меня. – Это жестоко… что плохого в том, чтобы отдаться телом тому, кого любишь всем душой и сердцем?

– Ульяна, я не очень хорошо понимаю столичных законов, конечно, наслышана о вашем образе жизни, но тем не менее, зато я очень хорошо знаю наши обычаи. Спать с мужчиной до брака – грех и пятно на всем роде. И от этого пятна уже не получится отмыться. Так у нас заведено. Зара это тоже знала, но пошла на риск. Она знала, чем это чревато и это был ее выбор.

– Это неправильно…

– Неужели? – Я вздрогнула, когда услышала знакомый низкий голос позади себя.

– Шамиль, – выдохнула я. Когда и как он успел так бесшумно подкрасться к нам? Я не слышала звука открывавшейся входной двери или звука подъехавшей машины. Черт…

– Я с тобой позже поговорю, – сурово бросил супруг, глядя на младшую сестру. – Ты, – он перевел его на меня, – за мной.

Не знаю, почему, но мне стало страшно. Шамиль не выглядел взбешенным, скорее, у него был какой-то удрученный вид, однако мне совершенно не хотелось оставаться с ним наедине сейчас, не хотелось уходить от Фатимы, но слово мужчины – закон. Такие здесь были правила.

Я вынужденно посеменила вслед за супругом на второй этаж. Мы молча поднялись в спальню, молча туда зашли. Шамиль включил свет и подвел меня ближе к его источнику. Аккуратно взял мое лицо в руки и повертел им из стороны в сторону.

– Вроде бы не так страшно, – констатировал он. – А колени?

– Жить буду, – выдохнула я, ощущая, как от прикосновения чужих пальцев на скулах остались огненные следы. По ощущениям, разумеется.

Странно, почему я так реагировала на него? Мой последний бывший парень тоже касался меня, но таких эмоций никогда не вызывал…

– Ладно, – супруг кивнул чему-то своему. – Что-то болит, обезболивающее требуется?

Я лишь отрицательно покачала головой. Конечно, буйная незнакомка знатно меня шокировала и исцарапала, но не думаю, что повреждения были серьезными.

– Хорошо, тогда…

– Ты любишь ее?

Не знаю, почему спросила это, но почему-то это было важнее, чем все мои царапины и ссадины. Одно дело то, как мы поженились, одно дело, что меня не спросили, хочу я замуж за этого человека или нет. Совсем другое – влезать в чужие отношения. Крепкие, долгие… Быть третьей лишней… Быть с кем-то, кто любит другого человека.

Боже, мое положение с каждым днем, с каждым часом становилось все более и более отвратительным.

– Тебе не нужно этого знать, – коротко бросил Цахаев. Он отошел от меня, снял с рук часы, выложил из кармана телефон, ключи, бумажник. Затем удалился в гардеробную, откуда вышел уже практически нагим, оставшись лишь в нижнем белье.

– Шамиль, – позвала его я.

– Что? – Супруг остановился перед дверью, ведущей в ванную.

– Ты ее любишь? – переспросила я, но мужчина лишь продолжил молча буравить меня тяжелым взглядом. – Если да, то почему ты женился на мне? Как мог так поступить с этой девушкой?

– Ульяна, если ты чувствуешь себя нормально – спускайся вниз. Фатима будет готовить ужин, помоги ей.

– Почему. Ты. Не. Женился. На. Ней? – прошипела я, с силой вгоняя ногти в ладони.

– Это тебя не касается. Данная тема закрыта. Это мое слово. Ослушаешься его и заговоришь снова – накажу. Уважай мои решения. – С этими словами супруг скрылся за дверью, оставив меня проглатывать его хамство.

Уважать его? Уважать его это значит не иметь права высказывать свое мнение? Не иметь права спрашивать о том, что волнует? Не иметь права просто говорить с ним?

– Гад, – тихо бросила я, понимая, что меня не услышат.

Отправил меня на кухню. Серьезно. Да в каком проклятом веке жил этот тупой неандерталец?

Женщина не второй сорт, она не рождена для того, чтобы простаивать свою жизнь у плиты! Я думала в наше время это уже нет нужды объяснять кому-либо…

Повозмущавшись, правда лишь мысленно, я все-таки пошла вниз. Не для того, чтобы помогать Фатиме, а просто потому, что не хотела больше оставаться в чужой комнате и дожидаться, пока Цахаев выйдет из душа. Небось, снова голый. Нудист несчастный.

Золовка обнаружилась именно там, где и предполагалось. Фатима хлопотала возле плиты, что-то тихонько напевая на своем родном наречии.

– А, ты пришла, как хорошо! – улыбнулась она. – Все нормально, ничего не болит?

– Нормально, – ответила я.

– Ты садись, сегодня просто смотри, как я тут все делаю, ладно? Учить тебя начну уже с завтрашнего дня.

– Я не буду готовить твоему брату. Придется ему и дальше питаться тем, что закажет или приготовит сам.

– Почему? – Фатима бросила на меня непонимающий взгляд.

– Слишком велик соблазн травануть его. Он хам, не уважающий весь женский пол. Априори. И до тех пор, пока это не изменится, ему придется кушать то, что привезут из ресторана.

– Ой, ну скажешь тоже, – махнула на меня рукой золовка.

– Тогда я просто заберу мою Фотьку с нами, – усмехнулся Шамиль, проходя на кухню. Черт. Он всегда будет подкрадываться к нам из-за спины? Быстро же выполз из душа. Змей проклятый.

Усмехнувшись, супруг приобнял сестру, поцеловал ее в щеку и спросил о чем-то. Фатима что-то тихо и коротко ответила, после чего муж кивнул и присел за стол.

– Опустошили сегодня карточку? – как бы про между прочим, поинтересовался Шамиль, позволяя сестре расставлять все на столе.

– А ты ей помочь не хочешь? – я не удержалась от этого высказывания, не дав Фатиме возможность ответить. Не то, чтобы мне хотелось дразнить зверя, но и сдержанность никогда не была основной чертой моего характера.

– Лана, – слишком ласково протянул мой супруг. – Если я еще раз услышу что-то наподобие или, не дай Аллах, ты выдашь это на людях, я заставлю тебя понять, что так делать нельзя.

– Шамиль… – протянула Фатима, после чего тоже получил от брата суровый взгляд.

– Это несправедливо, что она обслуживает тебя, словно прислуга, а ты сидишь тут, как король! С тобой ничего не случится, если ты оторвешь свой зад и поможешь сестре, которую якобы так любишь!

– Встань, – стало мне ответом. Шамиль прошипел это одно единственное слово подобно змее. Ну говорю же, змея… Фатима чуть попятилась назад. А я поняла, что перешла границы.

– Я…

– Быстро.

Ничего не осталось, кроме как повиноваться. Я нехотя поднялась со своего места и вышла из-за стола.

– Иди наверх.

– Шамиль, дай ей поужинать с нами…

– Не перечь мне, – бросил он сестре.

– Хорошо. – Я молча покинула кухню, не желая стравливать брата с сестрой. Поддержка последней мне еще могла понадобиться, поэтому я решила не лезть на рожон. Впрочем, по-моему, я и так это сделала.

Вернувшись в спальню я громко и с силой захлопнула за собой дверь. Выразить свою злость иным путем все равно бы не получилось.

Шамиль обращался со мной… унизительно. Все, что он делал, все, что говорил так или иначе унижало меня, задевало мою гордость и самолюбие.

Я проследовала в душ, быстро его приняла, а затем, переодевшись, полезла в пакеты с покупками. Рабская одежда для наложниц меня не интересовала, только планшет, который я тут же распаковала. Провозившись какое-то время с установкой и запуском программ, я на мгновенье задумалась. Встала с постели, походила по комнате и остановилась возле окна. На улице уже стемнело и двор освещали лишь фонари.