Редкие капли все равно умудрились прилично увлажнить волосы, пока мы направлялись на пост досмотра. Могло даже показаться, что я продрогла, но дело было далеко не в холоде.

– Мистер Рэд, – поднялся представитель охраны и вышел навстречу из-за прозрачного стекла, – ваши пропуска здесь.

Инквизитор молча принял карточки на шнурке, но не спешил их надевать. Молча проследовал мрачным коридором вглубь. Я шла следом, едва борясь с тем, чтобы не сбросить туфли или не идти на носочках, чтобы меня не было слышно. Серый коридор, казалось, набрасывался на каждый звук, что я издавала, пожирая его с отвратительным глухим чавканьем. Когда я поравнялась с Рэдом, он впервые за долгое время вообще обратил на меня внимание.

– Открывай заметки и пиши… Стивия Грант, тридцать три года, обвиняется в торговле психотропными препаратами…

Я бегала пальцами одной руки по клавиатуре, уходя с головой в водные, лишь бы отвлечься от антуража.

– …Главный вопрос – на лечение или в огонь.

Я вздрогнула и подняла на него взгляд. Мы замерли посреди коридора. Он что-то просматривал в папке, которую ему передали на посту досмотра, а я смотрела и не могла поверить – вот так просто? Только когда он поднял на меня взгляд, я поняла – никому тут просто не будет. И ему – в первую очередь. Потому что он взял меня на стажировку!

– И почему для вас это такой сложный выбор?

– Я не давал команды задавать мне вопросы, – отбрил он жестко. И передал мне свою папку. – Смотри сюда.

Но ничего рассмотреть не дал – снова пошел куда-то вперед.

– Учись хватать все на лету.

Я скрипнула зубами и принялась читать урывками первый листок. Стандартно – родилась, жила в Журславе до пятнадцати, потом Лэйдсдейл… работала на рынке… пятнадцать лет продавала травы. Ну, стандартная специализация для салемы – лекарство и траволечение. Тут пока максимум на шарлатанство похоже. Вернее, не все, что делали салемы, было шарлатанством, но специальной комиссии, которая бы разбиралась с этими случаями, нет. Салемы умеют лечить. К нам едут люди со всех провинций с больными родственниками и детьми. К моей матери постоянно стояла очередь из желающих. Вот только продать дар целительства невозможно – дар сразу пропадал. Соответственно, все салемы, кто продавал свои способности – просто дурили головы людям. И тут оставалось только согласиться с обвинением.

А вот дальше шли показания очевидцев, врачей скорой помощи, следователей… Пробежавшись глазами по выводам, я едва ли поверила: Стивия Грант делала из своих клиентов послушных лишенных воли существ!

Выводы поражали настолько, что я встала, как вкопанная. Подняв глаза от документов, я осмотрела препятствие более осмысленно – решетка. Мы с инквизитором стояли у железной решетки, из-за которой на нас взирал мужчина в форме.

– Ну как? – холодно вопросил Рэд.

– Не слышала о таком, – хмурилась я.

Он протянул мне бедж и чиркнул своим по аппарату у дверей. Замок щелкнул, и мы прошли внутрь.

– Такие истории не предаются огласке, – тихо сообщил он, когда я догнала его в коридоре.

– Почему?

– Тогда мы не сдержим волну общественной паники.

Наши взгляды встретились на пару ударов сердца, и я впервые подумала, что понятия не имею о том, куда лезла все эти годы. Я сама, являясь представителем расы, думала, что знаю все. Но, видимо, город менял салем. И не все они справлялись с напряжением, искушением и отчаянием. Только зачем инквизитор готов мне это все открыть, да еще и с такими декорациями? Сказка, рассказанная в темную грозовую ночь, впечатляет больше, чем при свете солнца?

Мы уже не спешили. Я стряхивала с ладоней капли, срывавшиеся с кончиков волос, и шмыгала носом, он целеустремленно вышагивал вереди, как хищник, устремившийся к добыче. И все в этом хищнике привлекало взгляд. Даже страх, что он вызывал, завораживал. Когда остановился у одной из железных дверей, я подобралась и застыла позади. Карточка запустила механизм замка, и двери открылись.

Камера оказалась светлой, просторной и почти уютной. Удобная кровать с ворохом подушек и одеял, столик и даже кресло напротив плазмы на стене. В кресле обвиняемая и обнаружилась. Моргнула, глядя на нас, пару раз и потеряла интерес, возвращаясь к растиранию тонких бледных стоп, что виднелись из-под пижамных штанов. Короткая стрижка и светлые волосы внезапно сделали ее седой старухой, хотя по данным ей не больше сорока.

– Что вам нужно? – прокаркала она тихо.

Рэд медленно прошел в помещение, сгущая тьму своей темной фигурой и уменьшая пространство:

– Принять окончательное решение, – остановился, убирая руки за спину. – Будете жить и исправляться или не используете шанс.

Салема напряженно раздула ноздри и сжала сухие губы в нитку. Казалось, сдерживала приступ ненависти последними силами.

– И что мне нужно сделать, чтобы вы приняли положительное решение? – раздраженно зыркнула на нас Стивия.

– Я задам вам несколько вопросов, – не двинулся он с места. – У вас есть дети?

Салема пожевала губы, прежде чем ответить:

– Нет.

Рэд хмурился, глядя на Стивию так, будто планировал просверлить в ней дырку взглядом.

– Еще одна попытка, – тихо сказал Рэд, но прозвучали его слова выстрелом.

– Больше нет! – неожиданно заорала Стивия. – Довольны?! Подавитесь!

Я отшатнулась к стенке, Рэд даже не дернулся:

– Куда делся ваш ребенок?

– Мне нельзя говорить! – мотнула она головой.

– Мне нужно знать, – был непреклонен он.

Салема тяжело дышала. Неестественно синие глаза темнели с каждой секундой все больше, будто выцветали – дурной знак. А я не понимала, при чем тут ребенок, если Стивию обвиняли в продаже препаратов.

– Вы меня уже приговорили, да?!

– Отвечай на вопрос! – повысил голос инквизитор и вдруг шагнул к салеме.

Та взвилась вверх и отскочила к стенке, опрокидывая кресло:

– Нет!

– Кому ты его продала?! – отшвырнул он кресло с дороги.

– Мистер Рэд! – вскричала я.

– Рот закрой! – зыркнул он на меня зло и тут же вернулся к Стивии.

– Не закрою! – рыкнула я, делая шаг к обвиняемой. – Что вы себе позволяете?! Это что, допрос такой?!

– Что, не по учебнику? – снова удостоилась злого взгляда.

– Не по правилам! – заявила возмущенно. – Ребенок нигде не фигурирует, с чего вы взяли, что он был?! Пока что я вижу только давление на подсудимую!

– Хочешь защитить? – зло усмехнулся он.

– А вот и хочу!

– Прекрасно, – покачал он головой. – А теперь складывай два плюс два. Я могу начать обвинение?

– Можете. – Голос дрожал то ли от негодования, то ли от уверенности, что сделала очередную глупость.

Стивия жалась спиной к стенке, сжимая кулаки, и производила впечатление душевно нездоровой.

– В Лэйдсдейле запрещена торговля собственными детьми, так ли это, мисс Марроу-Лин?

– Так.

– И тем не менее мисс Глисон скрыла факт рождения ребенка…

– Дети не признаются в вашем гребаном государстве, если у них нет отца! – скривила губы подсудимая.

– А в чем проблема сказать, что отец есть? – повернул он голову к салеме. – Детей никто не тестирует на гены.

– Что ты несешь? – вскричала я.

– Ты хотела сказать, что протестуешь? – Казалось, он защищается от нас обеих, легко переключаясь с одной на другую. – Ты не знала, что салемы могут рожать без мужчины?

– Что? – Я забыла, где мы и зачем.

Но только Рэд не забыл.

– Мисс Клисон родила девочку, – плавно начал обходить он заключенную, будто ферзь на шахматной доске, загонявший фигуру в угол. – Но не попыталась зарегистрировать. Вы сразу же решили использовать ребенка в своих целях?

– Да что ты знаешь? – зашипела Стивия. – Не тебе меня судить!

– Мне, – оборвал ее Рэд. – Рассказывай!

Она еще какое-то время смотрела на него, не мигая, но глазам возвращалась краска, а это значило, что кризиса пока можно не ждать.

– Я не знаю, кто они, – она выпрямилась, вздернув подбородок. – Мы же не управляем этим процессом. Но они как-то узнали. В роддоме ко мне подошла врач и передала записку с суммой, за которую у меня готовы были купить ребенка.