Сердце будет пламенем палимо Вплоть до дня, когда взойдут, ясны, Стены Нового Иерусалима На полях моей родной страны.
И тогда повеет ветер странный И прольется с неба страшный свет, Это Млечный Путь расцвел нежданно Садом ослепительных планет.
Предо мной предстанет, мне неведом, Путник, скрыв лицо; но все пойму, Видя льва, стремящегося следом, И орла, летящего к нему.
Крикну я... но разве кто поможет, Чтоб моя душа не умерла? Только змеи сбрасывают кожи, Мы меняем души, не тела. [Апрель 1921] Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
ЛЕС В том лесу белесоватые стволы Выступали неожиданно из мглы.
Из земли за корнем корень выходил, Точно руки обитателей могил.
Под покровом ярко-огненной листвы Великаны жили, карлики и львы,
И следы в песке видали рыбаки Шестипалой человеческой руки.
Никогда сюда тропа не завела Пэра Франции иль Круглого Стола,
И разбойник не гнездился здесь в кустах, И пещерки не выкапывал монах
Только раз отсюда в вечер грозовой Вышла женщина с кошачьей головой,
Но в короне из литого серебра, И вздыхала и стонала до утра,
И скончалась тихой смертью на заре, Перед тем как дал причастье ей кюре.
Это было, это было в те года, От которых не осталось и следа.
Это было, это было в той стране, О которой не загрезишь и во сне.
Я придумал это, глядя на твои Косы - кольца огневеющей змеи,
На твои зеленоватые глаза, Как персидская больная бирюза.
Может быть, тот лес - душа твоя, Может быть, тот лес - любовь моя,
Или, может быть, когда умрем, Мы в тот лес направимся вдвоем. [1919] 100 Стихотворений. 100 Русских Поэтов. Владимир Марков. Упражнение в отборе. Centifolia Russica. Antologia. Санкт-Петербург: Алетейя, 1997.
ЗАБЛУДИВШИЙСЯ ТРАМВАЙ Шёл я по улице незнакомой И вдруг услышал вороний грай, И звоны лютни, и дальние громы, Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку, Было загадкою для меня, В воздухе огненную дорожку Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей тёмной, крылатой, Он заблудился в бездне времён... Остановите, вагоновожатый, Остановите сейчас вагон!
Поздно. Уж мы обогнули стену, Мы проскочили сквозь рощу пальм, Через Неву, через Нил и Сену Мы прогремели по трём мостам.
И, промелькнув у оконной рамы, Бросил нам вслед пытливый взгляд Нищий старик,- конечно, тот самый, Что умер в Бейруте год назад.
Где я? Так томно и так тревожно Сердце моё стучит в ответ: "Видишь вокзал, на котором можно В Индию Духа купить билет?"
Вывеска... кровью налитые буквы Гласят: "Зеленная",- знаю, тут Вместо капусты и вместо брюквы Мёртвые головы продают.
В красной рубашке с лицом, как вымя, Голову срезал палач и мне, Она лежала вместе с другими Здесь в ящике скользком, на самом дне.
А в переулк 1000 е забор дощатый, Дом в три окна и серый газон... Остановите, вагоновожатый, Остановите сейчас вагон!
Машенька, ты здесь жила и пела, Мне, жениху, ковёр ткала, Где же теперь твой голос и тело, Может ли быть, что ты умерла?
Как ты стонала в своей светлице, Я же с напудренною косой Шёл представляться Императрице И не увиделся вновь с тобой.
Понял теперь я: наша свобода Только оттуда бьющий свет, Люди и тени стоят у входа В зоологический сад планет.
И сразу ветер знакомый и сладкий И за мостом летит на меня, Всадника длань в железной перчатке И два копыта его коня.
Верной твердынею православья Врезан Исакий в вышине, Там отслужу молебен о здравьи Машеньки и панихиду по мне.
И всё ж навеки сердце угрюмо, И трудно дышать, и больно жить... Машенька, я никогда не думал, Что можно так любить и грустить! 1919 (?) Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.
* * * Когда из темной бездны жизни Мой гордый дух летел, прозрев, Звучал на похоронной тризне Печально-сладостный напев.
И в звуках этого напева, На мраморный склоняясь гроб, Лобзали горестные девы Мои уста и бледный лоб.
И я из светлого эфира, Припомнив радости свои, Опять вернулся в грани мира На зов тоскующей любви.
И я раскинулся цветами, Прозрачным блеском звонких струй, Чтоб ароматными устами Земным вернуть их поцелуй. [Осень 1905] Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Москва: Современник, 1989.
ЖИРАФ Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана, И шкуру его украшает волшебный узор, С которым равняться осмелится только луна, Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля, И бег его плавен, как радостный птичий полет. Я знаю, что много чудесного видит земля, Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран Про чёрную деву, про страсть молодого вождя, Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман, Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад, Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав. Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф. [1907] Русская поэзия серебряного века. 1890-1917. Антология. Ред. М.Гаспаров, И.Корецкая и др. Москва: Наука, 1993.
* * * У меня не живут цветы, Красотой их на миг я обманут, Постоят день-другой и завянут, У меня не живут цветы.
Да и птицы здесь не живут, Только хохлятся скорбно и глухо, А наутро - комочек из пуха... Даже птицы здесь не живут.
Только книги в восемь рядов, Молчаливые, грузные томы, Сторожат вековые истомы, Словно зубы в восемь рядов.
Мне продавший их букинист, Помню, был горбатым, и нищим... ...Торговал за проклятым кладбищем Мне продавший их букинист. Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
ПОТОМКИ КАИНА Он не солгал нам, дух печально-строгий, Принявший имя утренней звезды, Когда сказал: "Не бойтесь вышней мзды, Вкусите плод, и будете, как боги".
Для юношей открылись все дороги, Для старцев - все запретные труды, Для девушек - янтарные плоды И белые, как снег, единороги.
Но почему мы клонимся без сил, Нам кажется, что кто-то нас забыл, Нам ясен ужас древнего соблазна,
Когда случайно чья-нибудь рука Две жердочки, две травки, два древка Соединит на миг крестообразно? Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
