Когда я была ребенком, моя мама готовила большую часть нашей еды сама: цельнозерновой хлеб, простой органический йогурт, мюсли и овсяное печенье, а также перец и помидоры, которые она выращивала прямо в нашем собственном саду. Мы не употребляли покупные полуфабрикаты; в наших шкафах почти не было консервов. Мы всегда ели вместе, как семья – в основном, здоровую пищу 1970-х годов, такую как коричневый рис, тофу, зелень и овощи. Мы редко болели, и я гордилась таким питанием, которое помогает нам оставаться здоровыми. В четырнадцать лет я даже стала вегетарианцем.

Потом у моей мамы обнаружили рак.

Ей тогда было всего пятьдесят девять, а мне – двадцать девять лет. Я только что провела два увлекательных года в качестве волонтера Корпуса мира в сельских районах Парагвая и вернулась в Штаты, чтобы закончить подготовку к медицинской школе. Когда я узнала новости о маме, я просто не могла поверить в это. Моя мать всегда была эталоном здоровья. Она выглядела на десять или пятнадцать лет моложе своего возраста, бегала трусцой по три мили каждый день и даже преподавала йогу. Но неожиданно у нее обнаружили рак поджелудочной железы – болезнь, от которой традиционная медицина не лечит.

Это стало для меня настоящим тревожным звонком. Я обнаружила, что можно вести правильный образ жизни – или то, что вы считаете правильным, – и все равно сильно заболеть.

В некоторой степени это связано с тем, что большинство серьезных заболеваний многофакторны. Генетика играет важную роль. То же самое и с нашей токсичной окружающей средой. У нас нет полного контроля над условиями, которые вызывают расстройства.

Я также обнаружила, хотя и не в течение следующих нескольких лет, а позже, что наша «здоровая» семейная диета на самом деле отравляла всех нас. Цельнозерновой хлеб, зерна и бобовые, которые составляли основу семейного обеда, были полны химических веществ, которые провоцируют воспаление и вполне могли спровоцировать рак у моей мамы, усугубить аутоиммунное заболевание моего отца (состояние, известное как полимиозит, сопровождающееся болями в суставах и мышечной слабостью) и вызвать мои собственные проблемы со здоровьем.

Между тем болезнь мамы ясно показала, насколько большинство обычных врачей полностью сопротивляются любым нетрадиционным подходам, особенно когда это касается питания, пищевых добавок или чего-то естественного. Когда я спросила у маминого врача о некоторых новых лечебных продуктах, о которых я узнала, врач просто усмехнулся, высмеивая саму идею о том, что питание может играть важную роль. «Твоя мама могла бы засунуть арбуз себе в ухо и подпрыгнуть на одной ноге, и это тоже может помочь, но, вероятно, нет», – сказал он мне. Готовясь к поступлению в медицинскую школу, я поняла, что подобная реакция будет типичной для того мышления, с которым я столкнусь. Мой план с самого начала заключался в том, чтобы стать врачом-интегратором, который рассматривал бы тело в целом и использовал диету и естественные подходы в максимально возможной степени. Опыт мамы просто подтвердил, насколько сложно было бы объединить эти два подхода.

Тем временем традиционная медицина не могла предложить моей маме ничего, кроме химиотерапии, от которой они даже не ожидали эффекта, и прибегли к ней только для того, чтобы отсрочить неизбежное. Моя мать умерла менее чем через пять месяцев после того, как ей поставили диагноз. В следующем году я поступила в медицинский институт, а через год заболела болезнью Грейвса.

Теперь я знаю, что помимо диеты важным фактором развития аутоиммунных заболеваний является стресс. Стресс, вызванный смертью моей матери, явно помог спровоцировать мою болезнь Грейвса. Но были и другие факторы:

Диета. Как у вегетарианки, моя диета была основана на большом количестве глютена, злаков и бобовых, а также на молочных продуктах, орехах и семенах. Эти, казалось бы, здоровые продукты на самом деле ухудшили мое здоровье, создавая проблемы с иммунной системой. Если бы у меня, как и у многих людей, была генетическая предрасположенность к аутоиммунным заболеваниям, эта диета фактически гарантировала бы, что моя предрасположенность превратится в полномасштабную болезнь.

Повышенная кишечная проницаемость. Моя диета с высоким содержанием углеводов привела к состоянию, известному как избыточный рост бактерий в тонком кишечнике (SIBO), которое, в свою очередь, привело к развитию повышенной проницаемости кишечника, при которой стенки кишечника стали проницаемыми, что имело опасные последствия для моей пищеварительной и иммунной систем. (Вы узнаете больше о повышенной проницаемости кишечника в главах 4 и 5).

Токсины. Тяжелые металлы являются еще одним фактором, вызывающим аутоиммунные заболевания, и я много раз подвергалась воздействию ртути: она содержалась в еженедельных прививках, которые я делала в Корпусе мира, во всех консервированных тунцах, которые я любила есть, и во время длительного пребывания в Китае, где воздух загрязнен тяжелыми металлами. Если бы я уменьшила контакты со ртутью, то могла бы снизить воздействие на свой организм токсинов, и, возможно, моя иммунная система не вышла бы из строя.

Инфекции. Определенные типы инфекций являются еще одним фактором риска аутоиммунных заболеваний. И угадайте, какие именно. У меня была одна из них: вирус Эпштейна-Барр (ВЭБ), который вызвал у меня тяжелый случай мононуклеоза, когда я училась в старшей школе. В перечень патологии, вызываемой ВЭБ, также включен синдром хронической усталости, поэтому люди, страдающие этим заболеванием, также подвержены риску аутоиммунных заболеваний.

Если бы я знала тогда то, что знаю сейчас, я бы поняла, сколько факторов риска у меня есть, и я бы знала, как использовать диету, лечение кишечника, детоксикацию и снятие стресса, чтобы предотвратить свое состояние. Если бы я все еще страдала от аутоиммунного расстройства, я, по крайней мере, смогла бы вылечить себя, облегчить симптомы, восстановить свое здоровье и избежать ужасных исходов, предлагаемых традиционной медициной.

Но это было еще в 2000 году, и функциональные медицинские подходы тогда только зарождались. Мои традиционные врачи предложили мне три неприятных варианта, и, насколько я знала, это единственный выбор, который у меня был.

Надеясь на лучший способ, я пошла к врачу китайской традиционной медицины и начала принимать много трав в виде ужасного на вкус коричневого порошка. Похоже, они не принесли много пользы, плюс к этому я была обеспокоена тем, что, если мне когда-нибудь понадобится экстренная помощь, врачи скорой помощи не будут знать о потенциальных перекрестных реакциях – они даже не узнают, что я принимала. Несмотря на растущее недоверие к традиционной медицине, я не хотела полностью отказываться от нее.

Так что, неохотно, я остановила свой выбор на ПТУ. Я получила свой первый урок о потенциально пагубных побочных эффектах, когда через несколько месяцев у меня развился токсический гепатит в результате того, что отпускаемые по рецепту лекарства начали разрушать мою печень. Состояние было настолько тяжелым, что меня отправили на длительный постельный режим, и я чуть не бросила медицинскую школу.

Моим оставшимся выбором было хирургическое вмешательство или абляция: удаление щитовидной железы или ее уничтожение. Между тем, я все еще придерживалась «здоровой» зерновой диеты, которая заставляла мою иммунную систему атаковать мою щитовидную железу.

Я выбрала абляцию и попрощалась со своей щитовидной железой, о чем жалею до сих пор. Если бы я только знала о функциональной медицине, у меня могла бы остаться щитовидная железа сегодня, я могла бы жить без симптомов и быть здоровой с неповрежденным телом.

Однако в то время я не знала другого пути. Мне просто нужно сказать себе, что я сделала все, что могла, с теми знаниями, которые у меня были.

Но даже тогда я интуитивно знала, что есть лучший способ – подход к здоровью, который работал бы с естественной способностью к исцелению тела, вместо того, чтобы атаковать его с помощью сильнодействующих лекарств и инвазивной хирургии. Я всегда понимала, что существует какое-то другое лекарство, хотя я не знала, как оно называется и как его найти. Я поступила в медицинскую школу с целью найти этот другой вид исцеления, и искала все возможные места, где можно было узнать больше об интегративной и альтернативной медицине. Я даже была президентом группы по интересам в сфере дополнительной и альтернативной медицины в моей школе. Но ни один подход, который я находила, похоже, не помог устранить корень проблемы.