— Что ты ей дал?

Он ухмыльнулся.

— Целую коробку мышей, — я не мог понять, серьёзно он говорит или нет. Он опустился передо мной на колени и придержал туфлю, чтобы я надел её.

Я всё ещё не знал точно, что происходит. Всё это казалось безумием. Но он был принцем. Более того, он был человеком, которого я любил, и он стоял на коленях передо мной, перед своими родителями, перед залом, полным людей, ожидая, когда я поверю ему.

Я просунул пальцы ног внутрь. Наверняка это будет всё, на что я способен. Подушечки пальцев не должны пройти мимо ремешков.

Но это произошло.

Каким-то образом моя нога скользнула внутрь. Дело было не в том, что туфля подошла мне по размеру. Совершенно неожиданно моя нога подошла к туфле. Когда Ксавье встал, выжидающе глядя на меня, я понял, почему он возвращался, чтобы увидеть ведьму.

Там, на глазах у всех, среди испуганных вздохов и разинутых ртов, магия взяла верх. Её покалывающее тепло распространилось от моей ступни, по лодыжкам, вверх по бёдрам. Я снова почувствовал изменения, когда они произошли — бёдра расширились, плечи сузились, волосы выросли, лицо изменилось. Только что на мне была изодранная одежда, поношенный ботинок на одной ноге и нелепо богато украшенная туфелька, которая, по всем правилам, была слишком мала, на другой, а в следующий момент я оказался в женском платье. Оно было длинным и белым, туго обтягивающим грудную клетку и грудь, вздымающимся вокруг бёдер, тяжёлыми волнами обвивалось вокруг ног. На ногах у меня всё ещё были один ботинок и одна женская туфля, но они были скрыты пышной юбкой, и магия каким-то образом удерживала меня от того, чтобы неизящно ковылять на неровных каблуках.

Толпа, казалось, ахнула в один голос, а затем наступила полная тишина.

Я встретился взглядом с улыбающимися глазами Ксавье.

— Вот девушка, которую я искал, — сказал он.

Он протянул мне руку.

Я собирался взять её, и всё же сначала хотел знать, что влечёт за собой эта новая магия. Должен ли я буду оставаться таким? Я никогда не хотел быть женщиной.

Должно быть, он заметил нерешительность на моём лице, потому что улыбнулся.

— Доверься мне.

Снаружи зазвонили часы.

— У тебя почти нет времени, — сказал король.

Я взял Ксавье за руку

Его улыбка стала шире, и он повернулся к судье.

— Мы готовы. — часы снова пробили, и он добавил: — Сделай это быстро.

Потрясённое выражение лица чиновника, возможно, заставило бы меня рассмеяться, если бы я так не беспокоился о собственном учащённом из-за нервов дыхании. Единственное, что заставляло меня держаться, был Ксавье — сила его руки, сжимающей мою. Чистая радость сияла в его глазах, когда он смотрел на меня. Уверенность в том, что это было то, чего он хотел.

Церемония прошла как в тумане. Должно быть, я сказал: «Да». Часы продолжали свой медленный, мелодичный бой. А затем судья объявил: «Теперь вы соединены как муж и… э-э-э… жена?». Он нервно откашлялся. «Можете поцеловать свою супругу».

И как только прозвенел двенадцатый удар, Ксавье поцеловал меня. Это не было романтично. Это не было страстно. Это было не более чем целомудренное, быстрое прикосновение к моим губам.

Это беспокоило меня, но его глаза умоляли доверять ему. Он сжал мою руку, уверяя, что всё будет хорошо.

Зрители зааплодировали, но Ксавье повернулся к ним, подняв руки, призывая к тишине. Они быстро успокоились, и Ксавье повернулся к отцу.

— Вы согласны, что я выполнил требование? — спросил он. — Я взял жену до своего дня рождения?

Его отец выглядел удивлённым, но кивнул.

— Согласен.

Ксавье повернулся к судье.

— Объявите меня наследником королевства.

Чиновники в мантиях засуетились, и вперёд выдвинули корону. Это заняло целую вечность. Я стоял рядом, мои колени дрожали, сердце колотилось в горле, и я задавался вопросом, что будет дальше. Были произнесены множество речей, и Ксавье давал клятву за клятвой. Наконец, с большой церемонией и чрезмерно многословной речью покончили, а как только часы пробили час, ему на лоб надели корону, и он был объявлен наследником Королевства Его Величества, наследным принцем Страны.

На этот раз аплодисментов не последовало. Толпа, казалось, ждала, когда он произнесет речь.

— Закон гласит, что я должен взять жену до своего дня рождения, — заявил он, его голос был сильным и пронзительным, чтобы донести его слова до дальних углов комнаты, — но он не говорит, что я должен оставить её.

Ещё одна рябь пробежала по толпе, гул замешательства и перешептывания вопросов. У меня упало сердце. У меня пересохло во рту. Это было то самое? Он обеспечил себе титул и наследство, а теперь отвергнет меня?

Он повернулся ко мне и сказал: «Элдон, сними туфлю».

Я так и сделал, и чары спали. Мне показалось, что я сбросил с плеч тяжёлый шерстяной плащ. Я почти ожидал увидеть какие-нибудь его обрывки, рассыпавшиеся по полу вокруг моих ног — одна из которых теперь была босой. Я поднял глаза и увидел, что Ксавье улыбается мне.

— А вот и парень, в которого я влюбился.

— Сынок, — тихо сказал король, — я не уверен, что это уместно.

Ксавье улыбнулся мне.

— Уместно — это скучно.

На этот раз он поцеловал меня правильно, глубоко, сладко и страстно. Раздались еще более радостные возгласы, и праздник распространился по всей стране и длился две недели. И вот так получилось, что Август Александр Корнелиус Ксавье Редмонд стал наследным принцем, а я стал и его мужем, и его женой. Что ещё более важно, я навсегда остался его партнёром и его другом. Он увёз меня в свой замок, где раз в неделю на ужин у нас была рыба и шампанское, на вкус похожее на солнечный свет, а Милтон никогда не уставал играть в с этой глупой старой туфлей.

И втроём мы жили…

Что ж…

Я уверен, вы можете догадаться, чем это закончится.

Конец.