Фил шёл в гости к своему лучшему и, стало быть, единственному другу Сэму. Они оба жили в городке Пьеролин. Сэм здесь родился, а Фил с семьёй переехал сюда семь лет назад. Город, так, ничего особенного, каких много, без собственного стиля и запоминающегося облика. Небольшой деловой центр, магазины, рестораны, три ночных клуба, два кинотеатра и вокруг центра, как принято, разбросаны районы, застроенные одно и двухэтажными домами, обычными для этой части страны. Надо отдать, однако, должное, чем мог похвастаться Пьеролин, так это природой, безбоязненно залезающей за городскую черту. За исключением плешивой, полностью заасфальтированной центральной части, городок дышал свободно – каждый дом окружали деревья, которые предприимчивые жители заключили в арки аллей и стрелы дорог. Перед каждым домом, как и полагалось, зеленела лужайка разной степени ухоженности – в зависимости от степени благосостояния хозяев.

Сэм жил всего в пяти минутах ходьбы от дома Фила. Конец июня, всё зелено, тепло и позитивно. Настроение у Фила прекрасное, к выпускному вечеру они подготовились. Мандража нет, только ощущение ожидания чего-то удивительно необыкновенного. На плече болталась сумка с ноутбуком – его личным инструментом развлечения. Что может быть лучше, когда ты идёшь на встречу с человеком, который тебя понимает и принимает полностью, да ещё и интересы твои ему близки. Возможно свидание с Белой могло посоперничать с этим ламповым чувством, но таким мечтам никогда не суждено сбываться. Увы.

Дом Сэма выкрашен в фисташковый цвет. Два этажа, большие окна, внутри много света и пространства. И лужайка перед домом средней паршивости ухоженности. После звонка дверь открылась почти сразу, как будто Сэм караулил друга рядом с дверью. Поджидал с нервной нетерпеливостью.

– Привет! – Фил протянул ему руку.

Сэм вышел на крыльцо, сильно сжал ладонь друга в крепком рукопожатии. Пожалуй, через-чур крепком.

– Проходи. Родителей нет.

– Где они?

– За покупками в загородный центр уехали.

Не снимая кроссовок, Фил поднялся на второй этаж, в комнату Сэма. На стенах висели плакаты любимых металлических групп и культовых фильмов ужасов. Кровать со смятым одеялом и разбросанными по ней элементами подросткового туалета. Компьютер, застывший в ожидании возвращения хозяина.

– Ну чё, ты готов? – спросил Фил.

– Ага, – поджав нижнюю губу, со значением замахал, как дрессированный пони, головой Сэм.

– Тогда поставь что-нибудь позабористей и начнём!

Сэм сел на крутящейся стул за комп, и пока Фил доставал свой ноут, пристраиваясь ягодицами на разбомблённой кровати, выбрал несколько забойных композиций престарелой Металлики. С первыми раскатами грома электрических гитар друзья сконектили мозги своего железа и зарубились в сетевое ГТА. Потом под непрекращающийся шум дикого визга гитарных рифов и скоростного ритма барабанов, перемежающегося вокалом трэш-солиста, они перешли на Страйк. Навоевавшись там, переключились ещё на одну стрелялку. Адский компот музыкальных призывов к топору лился им в уши – W.A.S.P, PRODIGI, MOTLEY CRUE сменяли друг друга на посту, по кругу. Так незаметно пролетели четыре часа.

– Всё! – Фил захлопнул крышку ноута. Игра окончена. Сэм недовольно хрюкнул. Он только подобрался к рекорду, а тут – "бац" – конец.

Фил в их паре исполнял роль неформального лидера, проявлявшего всегда инициативу первым. Сэм же и внешне походил на ведомого недотёпу – его причёска превращала голову в кудряво-пушистый шар волос, знаете – как у негров в 70-х годах. С той разницей, что волосы у него были мышиного серого цвета, а не чёрного. Узкий лоб, слегка приплюснутой у висков головы, близко посаженные серые глаза (настолько близко, что вот-вот и косоглазие), широкий нос с выделяющимися на нём подфарниками ноздрей, и маленький женский рот с уголками по-клоунски вздёрнутых пухлых губ (нижняя обиженно, осторожно выступала вперёд). Зато наблюдая Дэна со спины, складывалось не совсем обманчивое впечатление о его большой физической силе (которой он, надо сказать, пользоваться не умел), мощная спина, плечи, как у тяжелоатлета. Внешний вид лишь отчасти соответствовал внутреннему содержанию. Главным его достоинством был язык без костей, недаром он слыл среди одноклассников завзятым (но недалёким) балагуром. Болтающийся у Сэма во рту субпродукт трепался со скоростью опережения мыслительного процесса, бежал наперегонки, и безоговорочно выигрывал каждый отрезок дистанции любой беседы. Заносило нашего Сэма на крутых виражах общения всегда не в ту сторону. Много раз нарывался из-за своего языка на неприятности – как в школе, так и на улице (если неприятностями можно назвать тычки, плевки, а иной раз и удар в рожу).

В отличие от низкорослого, широкоплечего друга, Фил имел тонкую кость, что делало его похожим на длинноволосого (не так чтобы очень, но и не армейский ёжик) танцора. Черты лица тонкие, артистические. Губы яркие. Кожа бледная, будто не знающая солнца вовсе. Его можно было назвать и красивым, если бы не профиль – длинный с горбинкой нос и невнятный мягкий подбородок, заметно отодвинутый назад, отчего лицо с носом нависало клювом над нижней челюстью. И форма головы – кабачком. Многоклеточный Фил слыл за умного, но на редкость нудного чувака, за что и получал регулярно в школе отборные тумаки от сверстников неандерталов.

Ни у Фила, ни у Сэма, само собой разумеется, девушки не было.

– Заведи-ка "непрощённый", эта песня меня мотивирует, – попросил Фил. Сэм исполнил. – Потише сделай.

Под приглушённый до фона музыкального мотиватора тотальный медленный хит депрессии у друзей состоялся серьёзный разговор:

– Всё готово. – Фил встал, подошёл к окну. По улице ползли дымные сумерки летнего вечера.

– Завтра?

– Да.

– Уии уии уи, – завизжал Сэм, изображая поросячью радость. – Хе Хе.

Филу понравилась реакция друга, он позволил себе улыбнуться и продолжил:

– Знаешь, я подумал, мы должны выглядеть так, чтобы все они сразу поняли – мы вместе. Нас от них должны отличать яркие, сразу обращающие на себя внимания вещи.

– Что ты придумал? – Фил не спешил с ответом. – Одежда?

– Да, одежда.

– Ну, не томи. Какая?

– Дождевики.

– Шутишь? – Сэм был несколько разочарован. – Такая жара, июнь. Мы в них сваримся.

– Поверь, Сэм, тебе завтра будет на всё плевать.

– На выдачу аттестатов мы пойдём?

Фил, нахмурившись, заёрзал на месте и ответил вопросом на вопрос:

– Зачем?

– Хотелось бы в последний раз на их рожи при свете дня посмотреть.

Покачав головой, Фил проговорил:

– Подготовиться не успеем.

Сэм решительно хлопнул в ладоши, подбадривая себя.

– Значит, явимся прямо к ним на выпускной бал?!

– Точно. Цель поражена. Как мы с тобой и договаривались.

Вечером следующего дня, в 20:00, Фил с большим чёрным баулом стоял на пороге дома Сэма. Родители друга опять отсутствовали. Пятничный вечер они решили провести на вечеринке. Сэм встретил Фила не так как обычно, можно сказать – неприветливо. Он напоказ шмыгал покрасневшим носом, пшикая себе в ноздри что-то сосудосуживающее из пластикового тюбика. Фил, пытаясь поймать взгляд, старательно отворачивающегося от него друга, взял Сэма за рукав:

– Эй, что с тобой?

– Слушай, я сегодня не могу. Заболел.

– …Мы же всё давно решили. Сэм, ты опять, да?

– Простудился. Что я могу поделать?

– Кончай! Знаю я этот твой насморк. Он у тебя 365 дней в году, – уже тише, как скрывающийся от шпиков заговорщик, проговорил Фил и дальше зачастил: – Ты же сам говорил – этот мир не для нас. Он попросту нас ненавидит. Где в нём для нас место? Нигде. Так давай докажем, что мы не послушные куклы. Мы тоже люди. Нас не любят? Так давай заставим их заплатить за это. Давай по таблеточке и всё пройдёт.