с окошком на восток...
Пусть я - "король" в кавычках,
пусть - не король совсем.
Ни кредо, ни привычка:
быть всем и быть ничем!
Пусть пьют низы и пешки,
пусть ведают верхи,
пусть мир дичает в спешке...
А я пишу стихи.
И пусть стремятся к славе
валеты и тузы.
Мне лично слава давит
на мочевой пузырь.
21-22 января 1984
ГРАНЬ
Яне Б.
Таких, как Вы, прекрасных дам
немного на Руси.
Нет сил сказать всю правду Вам,
но и солгать нет сил.
Я поздно Вас узнал (увы).
Вы - лучик чистоты.
Я больше не могу на ВЫ,
я так хочу на ТЫ!
Ты будешь по земле ходить,
безгрешностью скользя.
Тебя нельзя не полюбить,
а полюбить - нельзя!
Москва-Коренево. 25 января 1984
СОБИРАТЕЛЬНОМУ ОБРАЗУ
Ты пудру по лицу размажешь
и густо напластаешь тушь,
пойдешь и никому не скажешь,
что у тебя есть сын и муж.
Войдя в покои ресторана,
за столик сядешь к негру Джо.
Ты четко знаешь: еще рано,
и потихоньку пьешь крюшон...
Твой муж сидит один в квартире,
ест в сухомятку хлеб и сыр,
глядит футбольный матч в эфире
и нервно теребит усы.
"Спартак" в атаке, муж доволен
и про тебя совсем забыл.
Он любит, но футболом болен...
Гуляй... Гаврилов гол забил.
... Под звуки старенького румбо
тебя уводит черный франт,
чтоб в общежитии Лулумба
ты обрела любовь и франк...
Твой сын блюет на спорт и школу,
смешав с портвейном чистый спирт.
Он где-то в Химках полуголый
с лимитчицей из Пензы спит.
Его подруга истерична
не потому, что потому...
А потому, что венерична
и знает, что несет ему.
... Твой властелин ночи чернее,
чернеет русская душа.
В далекой маленькой Гвинее
его отец - большой паша.
И ты домой придешь под утро,
муж на работе, сына нет.
В твоих глазах - блеск перламутра
от горстки чуждых нам монет.
В твоих слезах - пороки женщин!
Не те друзья, семья не та.
А тут и деньги есть, и вещи,
и за душою... пустота.
24 февраля 1984
В ЛЕНИНСКОЙ БИБЛИОТЕКЕ
В ленинской библиотеке
нет мест сну или потехе,
нет мест циникам и хамам,
но есть вход прекрасным дамам.
Женщины какие стали,
изучают свойства стали.
Хоть у каждой грудь упруга,
все - на месте, но супруга
нет. Ведь если все на месте,
то не значит - быть невесте.
И, превознемогая скуку,
лезут женщины в науку
как с трудом влезают в джинсы,
и ломают старый принцип,
пережевывая книги
и выдумывая фиги.
А мужчины, те - под стать им,
тоже лезут, черти, кстати.
Стать мечтают докторами.
Под надутыми парами
скачут в сумраке за таксой,
перепрыгивая Маркса,
силятся сбежать от лени...
Улыбаясь, смотрит Ленин.
... Все, как правило, женаты,
не бедны и не богаты.
Будущие кандидаты
не ознаменуют даты
ни рождением, ни смертью,
ни строкой письма в конверте,
ни открытием, тем боле
не гореньем вкупе с болью.
Возраст их не ограничен,
дух материи первичен.
Лица их пока угрюмы
и недороги костюмы.
Но они вполне отличны
от трудящихся фабричных.
Как в салоне, как в аптеке,
на продукции - наклейки,
в ленинской библиотеке
есть ярлык на человеке,
совести и знаний ценник...
Может быть, какой-то циник,
хам сюда прорвался все же,
чтобы, улизнув из кожи,
почитать чуть-чуть во храме
о другом подобном хаме.
И, в плаще оставив спички,
подойти к другой циничке,
прикурить и трали-вали
о науке и морали,
о любви и о погоде,
и о том, что мини в моде...
И циничка прочь из храма
семенит в объятьях хама
к неприкаянной постели,
позабыв о высшей цели.
А всерьез, в библиотеке
нет мест сну или потехе.
Если есть и исключенья,
то они не от ученья,
а от пошлости и фарса...
Перепрыгивая Маркса,
лезут бездари в науку
и в казну вонзают руку.
Лезут, будто к тете Фене...
Улыбаясь, смотрит Ленин.
... Лезут женщины, мужчины,
и без видимой причины.
12 апреля 1984
* * *
Жаль! Москва, - эластичная дура,
все трещит, разъезжаясь по швам.
Рвут на части Москву "лимитура",
"абитура" и южная шваль.
Боль! Москва, - дружелюбная будка,
в саже от африканских жлобов.
И московских дворов проститутка
разменяла на деньги любовь.
Рубль! Москва продается в купюрах
из мясницких и рыночных рук.
Руль доверен ублюдкам и дурам,
и в Москву им подобные прут.
Мат! Москва, - заскорузлое слово,
перемызганная во сто крат.
Блат режимом основан. И снова
расчленяет столицу кастрат.
Вот Москва, - посмотрите на снимок,
таковою была век назад.
Происшедшее необъяснимо:
вот Москва - посмотрите на зад.
апрель-май 1984
ПИСАТЬ О ЖЕНЩИНЕ
Писать о женщине возвышенно
достойней дела не найти.
Писать восторженно и бешено,
сметая суету с пути.
Писать о женщине с горением,
абрис ее боготворя...
Я сам бы написал творение,
да ручку где-то потерял.
18 мая 1984
* * *
Когда на улице порой я слышу мат.
Такой привычный всем. Я думаю о том,
что весь рабочий класс - есть авангард!
Верх общества! И нашего притом.
Когда на улице порой закрытый сад.
А в нем все - короли. Я думаю о том,
что весь народ цепляется за блат,
хотя не каждый станет королем.
Когда на улице порой лежит не пьянь.
А дядя в смокинге. Я думаю о том,
что и интеллигенция стирает грань
между физическим и умственным трудом.
Когда на улице порой гарцует негр.
Такой весь черненький. Я думаю о том,
что он в своей неразвитой стране
не гарцевал бы этаким тузом.
Когда на улице порой кого-то бьют.
Ногами по лицу. Я думаю о том,
что человек оставил свой уют
и медленно становится скотом.
Когда на улице порой такая грязь.
Такая слякоть, дождь. Я думаю о том,
что мат, и блат, и пьянь, и чернь, и мразь:
все это - наш большой огромный дом!
Когда на улице порой под фонарем
кружится мошкара. Я думаю о том,
что человек проводит дни с календарем,
чтоб отличить день ото дня числом.
Когда по улице порой иду один,
