Услышав эту часть истории, я вытягиваю лицо и еще больше удивляюсь, когда Норсоян добавляет, что у нее завязались приятельские отношения с московскими путанами. «Для меня предосудительных профессий нет, – говорит Людмила, слегка разочарованная моим пуританством. – Более того, я училась у них! Стилю, такту и умению вести себя в обществе». И тут я понимаю, о каких путанах идет речь. То были вовсе не те девушки, что выходили на дорогу, хотя и с ними Норсоян находила общий язык. Речь шла о женщинах другого порядка – тех, что со временем сделали карьеру от путан до жен миллионеров. И у них действительно было чему поучиться. Я захлопываю рот, и Людмила продолжает свой рассказ.
Долго оставаться на вокзале с новыми друзьями девушка не могла. На четвертый день пребывания в столице Кусо набрела на бюро по трудоустройству, и ей улыбнулась удача – спустя полчаса она вышла оттуда с оформлением на овощную базу и комнатой в коммуналке в Текстильщиках. Это действительно был подарок судьбы, потому что в те времена люди месяцами стояли на бирже, не получая места.
Кусо вышла на работу. Днем она грузила овощи, а ночами мыла полы в учреждениях и жилых домах. Все заработанные деньги тратила на удовольствия, которых так не хватало в прежней жизни: театры, книги, одежду от фарцы. Она обожала покупать яркие, необычные для тех времен вещи: красные «бананы», полупрозрачные блузки, просвечивающие платья. И за это ее неоднократно забирали в милицию, где каждый раз делали выговор: «Вызывающий вид». Москва многое принимала, но все еще не допускала свободы в выборе одежды. Это Людмилу не останавливало. Едва выйдя из милиции, она направлялась прямиком в ЦУМ, где в общественных туалетах делала новый заказ: «Девочки, мне капроновые колготки и джинсы 45 размера!». Частная торговля в Советском Союзе была запрещена, и бывало, что спекулянтов, с которыми общалась Норсоян, сажали в тюрьму. Девушку это не пугало – она находила новых продавцов. «Я скользила рыбкой между людей и событий. Меня не затрагивали драматические коллизии».
На овощебазе Кусо неизменно выделялась среди других грузчиц – благодаря необычному образу и чтению книг, за которые хваталась в любую свободную минуту. Впоследствии это помогло ей найти общий язык с представителями «золотой молодежи» – детьми советской элиты, которых вместе со всеми отправляли на овощебазу исполнять трудовую повинность, поскольку на предприятиях элементарно не хватало рук. Неординарность Кусо притягивала к ней молодых людей, и вскоре у девушки появились поклонники и друзья – журналисты, научные работники, молодые специалисты секретных служб.
Новый мир умных людей со свободными взглядами на жизнь очаровал Кусо. Она не устояла перед обаянием золотой молодежи и начала пропадать на общих посиделках днями и ночами. Интерес к овощебазе стремительно гас, что грозило потерей основной работы, а вместе с ней – места в коммуналке. Увидев это, начальник Кусо попытался образумить ее. Если она потеряет работу, ее могут выдворить и из города. В те времена для безработных и неучащихся граждан СССР предусматривалась отдельная статья – тунеядство. Уличенных в безделье молодых людей высылали за 101-й километр, а после нескольких нарушений сажали в тюрьму. Все это могло случиться и с Кусо, но она слишком погрузилась в новую жизнь и не хотела ничего слушать. Впервые она стала частью круга людей, мысли которых не были ограничены вопросами выживания. Она чувствовала себя равной им, но различия между молодыми людьми все же были.
Квартирники золотой молодежи проходили шумно и весело, что в немалой степени раздражало соседей. Поэтому на посиделки часто наведывалась милиционеры, которым жаловались, что на квартиру ходят фарцовщики, наркоманы и спекулянты. Так и было. Компания наполнялась людьми с самыми разными взглядами и родом занятий, Кусо же общалась только с теми, кто был по-настоящему интересен, а других предпочитала не замечать. «Вырвавшись из тисков прошлого, я установила для себя негласные правила: в моем мире всегда было чисто, прохладно, не место грязи и боли».
Однако милиция замечала всех – развеселую компанию часто забирали в отделение. Тут-то и проявлялось главное отличие Кусо от ее друзей – почти всех к вечеру уводили родители, Норсоян же сидела до конца. Вступиться за нее было некому. При каждом задержании угроза изгнания из Москвы приближалась к ней все стремительнее. Но Кусо не чувствовала опасности. Ею двигало опьянение новой жизнью и бесстрашие самурая: «Мне нечего терять, потому что у меня ничего нет. Только Москва. А из Москвы вы не выгоните меня никогда и ни за что».
Кусо не планировала менять свой образ жизни, к тому же в новой компании она встретила свою московскую любовь. О нем Норсоян вспоминает с неизменной улыбкой и даже некоторой гордостью. Интеллигентный и безумно красивый «бездельник из НИИ» был очарован ею также сильно, как и она им. Они познакомились на овощебазе, куда его отправили по общей трудовой программе, и отношения между ними развивались стремительно – дело даже начало двигаться к свадьбе. Но для того, чтобы жениться, молодому человеку нужно было получить одобрение матери. Это была женщина из высшего общества, жена высокопоставленного мужа. Она непременно хотела увидеть Норсоян, чтобы узнать, «что это за лимитчица приехала за ее мальчиком».
Одной встречи ей оказалось достаточно, чтобы забрать девушку из коммуналки в свою квартиру. Кусо не сопротивлялась – мать жениха была не менее обаятельна, чем он сам. Девушка взяла свой набитый книгами «жалкий чемоданчик» и поехала к будущей свекрови. Этот момент так сильно менял жизнь Кусо, что, если бы она остановилась на минуту и прислушалась, до нее донесся бы звук переставляемой где-то наверху кинопленки – на экране ее судьбы трагикомедия сменялась романтичной картиной в черно-белых тонах, из тех, что снимали режиссеры шестидесятых.
В новом доме, куда переехала Кусо, собирался весь свет страны: в гостиной вели споры художники, писатели и ученые, а на кухне могла распеваться, например, Зыкина. На провинциальную Кусо это производило неизгладимое впечатление. В такие вечера она садилась где-нибудь в дальнем углу и слушала, слушала, слушала.
Будущая свекровь души не чаяла в невестке: она одаривала ее дорогими подарками, с легкой руки отписывая девушке наряды от Шанель и роскошные платья времен Александра Вертинского, а вечерами, когда Кусо возвращалась с овощебазы, готовила ей горячую ванну с лепестками роз и открывала баночку черной икры. Такие вечера настолько вошли в привычку, что Норсоян после этого долго не могла смотреть на черную икру.
Жизнь Кусо, казалось, устроилась. Окончательно утвердившись, что свадьба – вопрос времени, Норсоян решила уволиться с овощебазы, что повергло в шок начальника, который заботился о ней, как о родной дочери. Он уговаривал ее передумать, но Кусо, оглушенная новой жизнью, не придала значения его словам – и довольно скоро поняла, что была не права.
Сказка оборвалась внезапно. В тот вечер Норсоян вернулась домой и не застала своего жениха. Его не было до самого утра, а когда он вернулся, был совершенно невменяем. Кусо узнала, что все это время новая семья скрывала тайну: ее жених – запойный алкоголик. Для девушки это был приговор. После всего, через что она прошла в Бугуруслане, она не завязывала никаких отношений с алкоголиками.
В тот же день Кусо отменила свадьбу и начала собирать вещи. Оглушенная этой новостью, мать жениха уговаривала девушку передумать, но для Кусо это был вопрос решенный. Она захлопнула чемодан и ушла навсегда. По горячим щекам ручьями текли слезы.
В будущем из-за пристрастия к алкоголю множество людей перестанут существовать для Норсоян. «Алкоголь ставил на человеке крест», – говорит мне Людмила. Сама она впервые попробовала алкоголь только в пятьдесят лет, убедившись, что он не всегда губительно влияет на людей. Об этом она рассказывала мне, пока мы потягивали прекрасный грузинский коньяк.
Кусо снова потеряла жилье, но у нее по-прежнему были друзья – кров предложила подруга. Она училась в Литературном институте и публика у нее собиралась соответствующая: студенты, работники редакций и служащие «почтовых ящиков».
