Но Виолетта тоже несколько раз внимательно посмотрела на Степана и, неожиданно протянув руку, сказала:

– Виолетта Сидоровна, учительница музыки в школе.

– Степан Пифагорович, работник завода, – ответил он, обрадовавшись такому разрешению сложной для него проблемы знакомства.

После торжественной и художественной части мероприятия из-за наступившего позднего вечернего времени Степан Пифагорович проводил Виолетту Сидоровну до её дома и по её предложению согласился сходить в воскресенье в театр, где ставили новый премьерный спектакль. И карусель встреч с Виолеттой Сидоровной закрутилась безостановочно. Степан Пифагорович получал столько захватывающей неизвестной ему доселе информации о содержании и особенностях различных шедеврах культуры, что внутренне обогащался и буквально боготворил Виолетту Сидоровну. Ему нравилось появляться с ней на людях, поскольку она была действительно красавицей, всегда элегантно одетой, с ухоженным внешним видом. Своей активностью встреч Виолетта Сидоровна показывала многим пример того, что ведущую роль в организации своей будущей жизни должна иметь как раз женщина, воздействием на желанное направление событий необычностью и очарованием.

Долго ли, коротко ли, но вспыхнувшая любовь укрепилась настолько, что дело дошло до свадьбы. А после неё совместная жизнь сложилась в полном соответствии с характерами пары. Степан Пифагорович, привыкший руководить на производстве и постоянно загруженный мыслями о нём, с удовольствием передал бразды правления домом Виолетте Сидоровне. И она с большим желанием занялась его обустройством и организацией взаимоотношений в семье. Прежде всего, она следила и обеспечивала чистоту и порядок в квартире. Степан Пифагорович всегда ходил на работу ли, вне дома ли в чистой отутюженной одежде. Естественно, её вид как дома, так и при выходе за его пределы, были просто идеальны, что Степан Пифагорович видел по любующимся и завистливым взглядам встречных. Довольно часто по рекомендациям Виолетты Сидоровны молодая семейная пара ходила в театры, в кино и на интересные концерты. Ну а приготовление различных оригинальных блюд было коньком Виолетты Сидоровны. Кроме того, она никогда не накрывала стол на кухне. Только в гостиной, с подставной тарелочкой, ложка и ножик – справа, вилка – слева. Салаты и хлеб располагались посередине, суп подавался в фарфоровой супнице.

Ничего подобного Степан Пифагорович не видел и никогда не слышал. Никаких левых поползновений у него не только не было, но и вообще в мыслях не возникало. Может, на это и рассчитывала Виолетта Сидоровна, хотя – едва ли. Всего скорее, о таком укладе жизни она, наверно, мечтала, и вот теперь реализовала в своей новой жизни.

Но Виолетта Сидоровна была не только мечтателем, но и прагматично мыслящим человеком. Очень уж часто звучали откровения от её коллег по работе, знакомых и вообще случайных людей: «И что ему надо-то было? Дома порядок и чистота, дети накормлены и ухожены, кормлю всегда, как на убой. Так нет! Ушёл к молоденькой, ещё, наверно, и готовить-то не умеющей. Свежей клубнички захотелось?» Могло быть и другое окончание этой фразы: «… Шляется по бабам! Зарплату домой не приносит, на них, наверно, всю тратит?»

И сделала Виолетта Сидоровна из этих разговоров твёрдый вывод: «Кормить мужиков, конечно же, надо, но не только это является главным для них. Они по законам Природы являются ответственными за продолжение рода человеческого. И обязанность эта сохраняется за ними до их последних дней жизни. Ну а женщины, получив долгожданный подарок от мужчин, обязаны бережно выносить плод, произвести его на свет и воспитать до самостоятельности. При этом женские способности в этом отношении значительно ограничены во времени, после которого они теряют всякий интерес к контактам на скрываемой семьёй почве. То есть интимная сторона жизни играет не меньшую роль в её гармонии. Есть, конечно, морально устойчивые пары, воспитанные на верности «до гробовой доски». Только при этом нарушается закон Природы, установленный для мужчин. Сдерживаемые и длительно не реализуемые желания приводят к напряжённому состоянию нервной системы, которое, не имея выхода, начинает разрушать их организм. В результате возникает ставший традиционным вопрос: «Не пил, не курил, алкоголем не увлекался, а умер раньше супруги на пять лет. С чего бы?».

Такой вывод Виолетты Сидоровны привёл к тому, что, при сохранении внешних атрибутов общения со Степаном Пифагоровичем, физиолого-чувственные контакты стали регулярными, за чем она внимательно следила. Конечно, когда у них родились дочка и сын, при совместном проживании в стенах одной квартиры сделать это было порой затруднительно. Приходилось днём отправлять детей погулять, навестить в выходные бабушек, дать денег на кино. Но вот, когда дети выросли, обзавелись своими семьями и разъехались по своим квартирам, возможность соблюдать регулярность неизвестных окружающим отношений значительно упростилась. Способствовало этому и то, что Степан Пифагорович получил от предприятия новую квартиру улучшенной планировки, расположенную в престижном районе. Казалось, возраст уже не тот, и не стоит очень беспокоиться о разрушающих семью факторах. Но помнила Виолетта Сидоровна старую поговорку: «Седина в бороду, бес в ребро». Столько престарелых актёров и богачей на этом попались. Поэтому и обрадовалась она новым возможностям, которые, кстати, не просто нравились ей, но из-за многолетнего применения стали её привычной потребностью.

Виолетта Сидоровна по складу своего характера и в соответствии с внутренним ощущением состояния Степана Пифагоровича после работы принимала решение о необходимости обязательных процедур. Устал он на работе – надо взбодрить; видно, что понервничал, хотя и не показывает внешне – необходимо успокоить; получил из вышестоящих органов замечание о срыве выполнения важного задания – придать уверенность в своих возможностях. Поэтому несколько раз в неделю, после калорийного ужина, уже в постели рука Виолетты Сидоровны поверх одеяла мягко ложилась и обнимала Степана Пифагоровича.

– Не спится, Веточка? – спрашивал он.

– Да. Что-то сон не приходит.

– Может, аспиринчика?

– Давай лучше карасика.

Любой посторонний человек, услышавший их разговор, ничего бы не понял, тем более что произносились они перед сном. Но это было зашифрованное название их предстоящих отношений по разработанному Виолеттой Сидоровной сценарию, не допускающему никакой скабрёзности или палочной обязаловки, а придуманное с тем, чтобы даже в названии нацелить на красоту предстоящего.

Как-то раз пришёл Степан Пифагорович с работы чрезвычайно возбуждённым. Внешне пытался этого не показывать, но Виолетта Сидоровна сразу заметила его блуждающий и при встрече с ней уходящий в сторону взгляд. Даже губы пытались что-то беззвучно сказать. «Что-то серьёзное случилось, – подумала она, – надо применить самое эффективное средство восстановления спокойствия. При этом никаких расспросов, а то хуже может быть». За ужином она налила ему рюмочку, и сама за компанию чуть пригубила свою. А перед сном надела красивый полупрозрачный шифоновый пеньюарчик и, придав голосу привлекающую тональность, сказала:

– Что-то мы с тобой в парк давно не ходили. Надо бы посетить его. Помнишь, как хорошо нам было после предыдущего посещения?

– Да! Качели были головокружительными, – ответил Степан Пифагорович, отвлекаясь на время от своих тяжёлых производственных мыслей.

Вот и сегодня сценарий по законам музыкального жанра, которым владела Виолетта Сидоровна, состоял, как обычно, из «Прелюдии», «Апофеоза» и «Финала». И был он таким, что Степан Пифагорович даже не вспомнил, что у него есть какие-то внедомашние проблемы. Придя в себя, он пошёл в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Но, случайно бросив взгляд на орудие своего труда, он заметил маленький тёмно-бордовый комочек на самом конце прикрывающей его крайней плоти. Присмотрелся внимательно. Точно – это клещ, который участвовал в его отношениях с супругой. Причём клещ был явно подавлен своей ролью, едва шевеля лапками. Можно было бы оторвать его и выбросить. Но Степан Пифагорович отлично помнил рекомендации врачей, постоянно транслируемые в медицинских передачах по телевидению: «Ни в коем случае не делать этого, так как проникшая в плоть головка клеща может оторваться, остаться внутри, и привести к образованию нарыва с последующей хирургической операцией». Телевидение вещало, что клещ сам выползет, если помазать его сверху маслом.