Когда она начнёт тихо-тихо звать его по имени, протягивая руки куда только можно. Шипит, когда она вскрикнет, не позволяя продолжить… Зажмурится, понимая что дальше некуда. Это действительно всё. Верх его любви… Верх любви вообще всего живого… И он сдастся, кусая её за плечо снова. Почувствует себя так странно…

— Я так тебя люблю… — прошипит он, зацеловывая её лицо, задвигается вновь, начав кусать чужие ключицы. — Люблю… До безумного желания присвоить себе… Хоть я и понимаю, что ты уже принадлежишь мне… Что никуда не сбежишь…

— Я с тобой, пока смерть не разлучит нас… — она грустно улыбнётся, снова поглаживая того по щекам и голову чужую на себя поднимает. — Обещай, что не бросишь меня в старости, даже если твоё сердце охладеет ко мне, а от самой меня останутся лишь высушенные посеревшие лепестки, если от меня нынешней останется лишь мерзкий запах гнили… Прошу тебя…

И раздвоенный язык мягко слижет её слёзы, заставляя успокоиться, прижмётся к груди, вслушиваясь в судорожное биение сердца, чувствуя как содрогается чужое нутро… Тяжело выдохнет, и проведёт по её плечам. Ему не хочется думать о том, что произойдёт, когда Кэйа начнёт угасать. Когда силы будут стремительно покидать её тело. Альбедо оставит мягкий поцелуй на её груди, сожмётся, и голову запрокинет, продолжив плакать. Ей сейчас так хорошо, даже если её потом выбросят, как бесполезную вещь, даже если потом от неё ничего не останется… Даже если он сам потом избавится от неё, в силу ненужности… Она всхлипнет, в спине выгибаясь, удерживаясь лишь в чужих руках, а потом словно очнётся, посмотрит серьёзно и поднимает уголки губ.

— Если я вдруг тебе надоем… — продолжит она, мелко подрагивая, растрепав чужие волосы. — Если я тебе стану противна, если покажусь что я не та, кто тебе нужен, если найдёшь мне замену… Избавься от меня быстро, я так не хочу мучиться…

И утробно зарычит дракон, принимаясь губы чужие вылизывать, задрожит, чувствуя чужое отчаяние, крепко сожмёт в руках талию, и поднимет лицо, строго взглянув в слезящиеся глаза. Поддастся вперёд бёдрами, и заговорит тяжело дыша.

— Даже смерть не спрячет тебя от меня, Кэйа… — опустит на мгновение взгляд, осторожный укус на ключице оставив. — Я последую за тобой, если не сумею вернуть себе…

И зажмётся, принимаясь поглаживать ту по животу, прижимается к ней, чувствуя как она тихо смеётся, как содрогается её грудная клетка, она мягко гладит Альбедо по волосам, а потом шепчет о том, что он очень милый, благодарит за теплоту и расслабляется, принимаясь зацеловывать его лицо, пока перед глазами не поплывёт от приятного спазма в нижней части живота. Ей так хорошо сейчас…

И не думая ни о чём, Альбедо остановится, чувствуя как распухает узел, а в глазах напротив нет ничего кроме желания. Прижмёт её к себе, осторожно проводя по следам от его чешуи на девичьей кожи и вовсе отстранит хвост, ударяя им по земле. Кэйа в его руках такая откровенная и чистая, что на мгновение он отступает, потираясь щекой о её грудь, но шлёт свои сомнения в глубокую бездну… Он не отступится, после столь долгих мучений со своим организмом… Вздохнёт, разводя её ягодицы, и сцепится, снова впуская зубы в чужое плечо.

— Моё… — шипит он, изливаясь в чужое тело, слыша своё имя с чужих уст, сожмёт её бёдра, внюхиваясь в притупившийся запах крови, а после, чувствуя как стекает вязкая жидкость заставляя того вздрогнуть и помочь той слезть с себя.

Альберих сядет на колени, позволяя алхимику сесть позади и крепко обнять себя, обвивая хвостом, позволяет мелко целовать себя в затылок. Заурчит, прикрывая её грудь, проведёт носом линии роста волос, наслаждаясь сладковатым запахом крови. Всё хорошо, он нашёл то, что избавило его от мучений и свою панацею отпускать не намерен. Примется вылизывать чужую шею, заурчит когда в её руках свежий фрукт окажется, потянется, поняв что ему протягивают плод, ткнётся носом в её висок, прежде чем заметит как на её пальцах скопится капелька фруктового сока. И длинный раздвоенный язык слижет её, мягко проведя когтями по животу, оближется, прикусит сладкую мякоть закатника, и заметит как коснутся сладости чужие губы, как осторожно слижут текущий сок, прикроют глаза, пробуя тот на вкус.

И алхимик прищурится, перекатывая на языке фрукт. Прижмётся к чужим губам, почти чувствуя кристаллы сахара на языке. Сладко, в голове становится спокойнее, он вылизывает её рот, и отстраняясь, как только закончится воздух, от её губ, обовьёт руки чужие хвостом. Заурчит, поцелует в уголок губ вновь, и успокоится, как только её плод исчезнет у неё во рту.

Девушка развернётся, как только хвост ослабнет. Позволит уложить голову у себя на коленях, и снова коснётся основания рогов, немного от резких дуновений ветра вздрагивая. Хочется одеться, но рук отстранить от головы не позволяют, цепляются, трутся носом о бёдра, поглаживая по коленям. Тихо урчит, вылизывая коленки и потянется за рубашкой и накинет ту на её плечи, словно не желая того, чтобы её увидел кто-то помимо его, чтобы даже ветер не касался её там, где позволено ему. И он улыбнётся, оставив осторожный укус на бедре. А потом поднимется, пряча рога. В спине выгибается, вновь принимая человеческий облик.

Альбедо урчит, мягко касаясь губами её виска. Крепко обнимет, стискивая уже нормальными рукам чужие ягодицы и закроет глаза. Слишком хорошо рядом с ней. Милая, такая милая, особенно целуя его лицо и тихо смеясь, прижмёт к себе, прежде чем он шепотом попросит её одеться.

Чтобы никто не видел её такой помимо его самого, чтобы никто не смел смотреть на неё с безумным желанием, чтобы никто не желал её, чтобы…

— Я буду любить тебя и даже старушка-смерть не сумеет нас разлучить… — шепчет он, мягко проведя по её лицу, а потом переходит на шипение, снова являя свой рептилий язык. — И ты… Тоже никогда от меня не избавишься…

— Не посмею даже думать об этом… — довольно ответит она, прильнув к его руке, а после обнимет за шею, принимаясь целовать того в висок. — Потому что ты сделаешь всё, чтобы я от тебя не сбежала… Правда ведь? Но ты не волнуйся, тебе не придётся сильно стараться…

Альбедо мягко улыбнётся, принимаясь гладить её по спине.

Лишь его самое ценное сокровище… Единственное, в чём он нуждается отныне и навсегда…

========== Fieber ==========

Комментарий к Fieber

Сегодня без порно. Да.

Эоло стискивает зубы, наблюдая за капитаном кавалерии. Прикусывает губы, смотря за тем, как около неё вьётся алхимик, как она выпивает с монахом из собора, напряжённо общается с названным братом… И его это бесит, потому что…

Потому что она ему очень нравится. Потому что ему хочется крепко обнять её… Потому что он, чёрт возьми, влюблён!

А ещё его бесит предвестник, что постоянно находится рядом с ней. Он недовольно шипит, замечая руки предвестника на талии девушки, рычит, когда его губы опускаются на шею Альберих, когда она тихо смеётся, запирая свой кабинет, когда тихо стонет, выкрикивая имя предвестника.

И капитан разведки скрещивает руки на груди, недовольно посмотрев на Эмбер, что тоже робко мнётся у двери Кэйи. Джинн зря доверила ей обучение скаута, Лиза справилась бы с этим гораздо лучше. Интересно, часто ли она так стоит, вслушиваясь в эти звуки? Она выдыхает, облокотившись о стену, и хмурится.

— Не жди леди Альберих, — скажет он, нахмурившись. — Она спит с предвестником, и едва ли до утра выйдет…

Отстраняясь и уходя вдаль, оставляет растерянную лучницу позади себя. Ему не нравится общество Тартальи рядом с Кэйей, не нравится их связь, такая отвратительная и неправильная… Он невольно вздрагивает, обещая разобраться со всеми препятствиями, что стоят у него на пути. Кэйа… Она же не может любить предвестника! Конечно не может. Звучит как бред, время для такого союза слишком сомнительное, и едва ли… Но девушка смеётся, когда тот её обнимает, позволяет владеть собой, носит его метки у основания шеи, и улыбается, ласково-ласково, словно они почти женатая парочка, заключившая брак по любви. Кэйа не посмеет остаться с ним, Кэйа не должна…