Подождите, девятнадцатое мая, суббота…девятнадцатое… нет, сегодня не суббота, скорее всего уже воскресенье.
Очень хочется пить. Полость рта и губы пересохли, и кажется, они сейчас потрескаются и рассыпятся. Каждый подъем моего тела – это перемещение в центрифугу, вращающуюся с бешеной скоростью. Все предметы в комнате сливаются в весёлом хороводе и кружат вокруг меня. Я обратно падаю камнем на диван. Не открывая глаз, пытаюсь рукой нащупать телефон. Не выходит. Решаюсь немножко приоткрыть глаз, считаю до трех. Один, два, три, и медленно приподнимаю правое веко. Удивительно, но солнечный свет не режет глаза. Странно. Аккуратно поворачиваю голову в сторону окна. Оказывается, пока у меня шёл продолжительный бой с болью, в это время на небо был совершён набег из туч, и они полностью закрыли слепящее солнце. Скорее всего в ближайшее время пойдет дождь. И по ощущениям он будет сильным. Я не ошибся, и правда спустя пару минут на небе стали проблёскивать молнии, а в голову ударять сильные раскаты грома. Если честно, то я терпеть не могу дождь, но в ту минуту был несказанно рад тучам. Парадокс.
С дождем дружба у меня не заладилась с самого детства. Если всех в детстве пугали бабайками, то мне достаточно было произнести одно слово – дождь. Я тут же нырял под одеяло, укрывался с головой и пытался ускорить процесс засыпания. Такая довольно-таки странная реакция не случайна. Однажды дождь напугал меня так сильно, что страх остался до сих пор. Этот случай запомнился мне очень хорошо, а пережитые эмоции отпечатком в памяти несу на протяжении всей своей жизни.
Мне было лет пять, может шесть, не больше. Точно помню, был июнь. Мы жили в небольшом промышленном городке, в частном двухэтажном доме с зелёной крышей. Впереди и сзади дома был небольшой участок, на котором уютно располагался сад и гараж. Во дворе было много качелей, горок и прочих детских развлечений, которые папа мастерил своими руками. Рай для детворы, поэтому мои друзья с ближайших улиц с весны по осень проводили время в нашем дворе. У нас было что-то вроде большого и шумного муравейника. Свой маленький, уютный и идеальный мир. Самой любимой нашей забавой были соревнования по прыжкам с качелей. Ух, аж мурашки по коже. Целью развлечения было раскачаться максимально сильно, потом в определённый момент выпрыгнуть с качелей и пролететь как можно дальше. Для того, кто проиграет, было наказание. Проигравший должен был на следующий день принести на всех сладкой газированной воды, а иногда мороженное. Вообще, проводили время по-разному, обожали строить шалаши и рыть землянки, развлекались, как могли. Конечно, в гуляниях в нашем дворе был большой плюс: все родители знали, где искать своих сорванцов. Что-то потянуло меня в ностальгию. Так вот, продолжу про случай с дождем.
Мой отец был главным инженером на местном металлургическом заводе, и в этот день у него была ночная смена. Завод находился от нашего дома в пятнадцати минутах езды на машине, а пешком можно было дойти минут за двадцать пять-тридцать. Очень часто отец добирался на велосипеде, на это тоже уходило минут пятнадцать-двадцать. Нет, он не за здоровый образ жизни, просто наш старый «форд» не всегда располагал желанием работать. Начало рабочей смены было в семь вечера, но отец всегда уходил из дома за два часа. Он был больным фанатом рабочего процесса, наверное, так можно его назвать. Так и в тот день, без десяти пять вечера, он завел свой «форд» болотного цвета. На удивление, его большое металлическое сердце работало как часы. Ровно в пять на всю улицу раздался треск и скрип коробки передач, и на месте машины осталось густое чёрное облако едкого дыма. В этот момент я ужинал, сидя у окна на кухне. Папа, закрывая за собой ворота, помахал мне рукой, улыбнулся и запрыгнул обратно в салон своего верного ишака.
Отец у меня был удивительным человеком, в нём каким-то странным образом сочетались совсем разнообразные таланты. Внешность, кстати, тоже была необычной. Его отличительной чертой были большие, как блюдце и синие, как небо глаза, с длинными густыми ресницами и пышными бровями. Пару веков назад он мог бы смело претендовать на звание предводителя. Нет, у него не было хороших ораторских навыков, но своим взглядом он всех завораживал и заколдовывал. Глядя в его глаза, ты невольно начинаешь ему доверять, слушать, делать и поступать так, как он говорит. Было в них что-то непередаваемо особенное. Наверное, благодаря им у него за всю его жизнь не было врагов. Конечно, были недоброжелатели, но это больше связано с обычной человеческой завистью. Отца знали и любили все соседи. Да чего уж там, почти весь город. К нему всегда заходили в гости, часами пили чай и слушали истории про работу, а их у него был огромный запас. Отец был разносторонней личностью. Он неподражаемо играл на гитаре, фортепьяно, сочинял песни и стихи. Помимо этого, разбирался в строительстве, так, как будто он коренной потомок архитекторов. Его золотые руки безупречно выполняли любые работы, начиная от покраски и заканчивая капитальным строительством. Отлично разбирался в устройстве автомобилей и мотоциклов.
Вот, например, Профессор – сосед через два дома, почти каждую неделю пригонял к нам свой старый «шевролетт». Отец в выходные дни разбирал что-то в моторном отсеке, чистил, менял, пристально разглядывал какие-то детали. Если бы не мама, он мог просидеть в гараже несколько суток, вообще не выходя из него. Для него машины, да и техника в целом – это как горячий чай после долгой прогулки в промозглый и холодный зимний день. Он всегда звал меня с собой в свои гаражные посиделки. Рассказывал, для чего нужны те или иные детали в автомобиле, объяснял и показывал их работу, но мне это всё было неинтересно. По мне, увлекательней красками и карандашами переносить обрывки из снов на листы бумаги. Для меня посиделки в гараже были скорее мукой, чем удовольствием, и это сильно огорчало отца. Помимо машин, он так же до потери пульса любил что-то строить или переделывать.
Тётушка Клара – соседка Профессора, тоже постоянный заказчик папиных услуг. К ней отец приходил, чтобы обновить кровлю дома, поставить забор, приварить какую-то трубу, поменять проводку во всём доме. Помню, как-то раз он пропадал у неё почти месяц. Она делала ремонт на кухне, и ей, видите ли, захотелось перенести раковину в другую сторону. Чтобы это реализовать, нужно было переделывать водопровод и сточные трубы. Сначала он подготовил чертёж с расположением водопроводных труб, сделал замеры в доме и закупил трубы. Потом несколько дней в гараже нагревал, выгибал и варил их сварочным аппаратом. Вот тогда-то отец наработался знатно. Даже мама периодически не выдерживала, и иногда вечерами могла устроить небольшой скандал. Вообще, с тётушкой Кларой есть очень забавная история из детства.
Нам было лет по десять. Был тёплый вечер какого-то летнего дня. Нам захотелось яблок, и мы решили пробраться к ней на участок, потому что знали, что у неё на участке растёт невероятное количество яблонь. Мой друг Арчи залез на самую большую яблоню, сорвал три-четыре большущих, красных яблока, потянулся ещё за одним, и в этот момент раздался треск. Ветка под Арчи сломалась, он вместе с ней и яблоками рухнул на землю. Ох, как же мы смеялись с ребятами! Нет, ну правда, надо было видеть эту картину. От нашего смеха в саду поднялся сильный гул, поэтому их сторожевой пёс Бобби закатил истерику. На его непрекращающийся лай вышел муж тётушки Клары, но до его появления на крыльце, мы успели перескочить через забор и раствориться в темноте. Следующим утром я проснулся от громких разговоров в коридоре. Пришла тётушка Клара. Её так сильно переполняли эмоции, что она не могла спокойно говорить и даже немного задыхалась. Причиной её негодования стало то, что мы сломали её, как она говорила, особенную яблоню. Влипли. Мои родители всячески пытались её успокоить, но было бесполезно. Из коридора они прошли на кухню, и я практически не слышал разговора. Уходя, она попросила не ругать и не наказывать нас, мы же всё-таки дети. Честно сказать, я очень обрадовался, когда услышал эту фразу. Дальше поспать так и не получилось. Меня атаковало волнение. Почему-то начал сильно переживать, как на нашу вечернюю выходку отреагируют родители. Мысли в голове крутились бесконечным колесом. Буду ли я наказан за этот поступок, если да, то на какой срок. Эти раздумывания напрочь прогнали мой сон. Часов в двенадцать дня я вышел из комнаты, сходил в ванную, и медленно стал подкрадываться на кухню, чтобы позавтракать. Переступив порог кухни, делал вид, что ничего не слышал, и ничего не произошло.
