– Нет! – воскликнула Ксанча, вцепившись в его рукав. – Никогда не произноси это имя! Всевышний может услышать тебя! Из всего, что нам твердили в Храме Плоти, я свято верю только в одно: мы никогда не будем в безопасности, если не вычеркнем его имя из нашей памяти.
Урза стоял, уставившись в пространство, в его черных глазах плясали искорки. Казалось, он заглянул в самое сердце Фирексии. Осторожно взяв спутника под локоть, девушка повела его к ближайшему камню. Он шел нетвердой походкой, то и дело шаря руками по воздуху. Ксанча поняла, что он ослеп от многочисленных лучей, которыми стреляли в него демоны.
– Принеси мне воды, девочка, – еле шевеля растрескавшимися губами, прошептал Мироходец.
– Ты ничего не видишь?
– Это скоро пройдет…
– Оставайся здесь.
– Попытаюсь.
Ксанча не стала спрашивать, что это могло означать. У нее хватало опыта, чтобы определить, в каком мире она сможет выжить, а в каком – нет. В отличие от трех последних, этот мир оказался вполне гостеприимным. Земля была мокрой от недавно прошедшего дождя, а там, где есть вода, есть и жизнь. Кист еще действовал, под поясом хранилась переноска, и, даже если Урза исчезнет, она не пропадет.
У подножия холма, на который они приземлились, выскользнув из межмирия, Ксанча заметила небольшое озерцо и направилась к нему, скользя по мокрой глине. Вода казалась чистой и пригодной для питья, но в чужом мире нужно быть осторожной. Девушка зачерпнула из озера, понюхала и только после этого утолила жажду. Сняв с себя рубаху, Ксанча намочила ее и возвратилась на вершину холма. Урза неподвижно сидел на прежнем месте, согнув спину и уронив голову на грудь.
– Урза, – позвала девушка, – я принесла тебе воды.
Она положила его руки на мокрую рубаху. Урза приник губами к влажной ткани, а затем обтер бледное лицо. Словно внезапно ослабев, Мироходец выронил мокрую одежду и закрыл глаза.
Ксанча устроилась у его ног.
– Что еще я могу для тебя сделать? Там, внизу, пахнет ягодами. Хочешь, я соберу немного?
Урза покачал головой.
– Просто посиди рядом со мной. Поспи, если сможешь. Скоро наступит утро, летнее утро… – Мироходец опустил руку и погладил ее по голове. – Ты не ранена?
– Нет, со мной все в порядке.
Урза был Урзой в любом уголке любого мира. Ксанча успокоилась.
– Зачем ты пошла за мной? Ты могла погибнуть.
– Ты тоже. Или еще хуже – оказаться в Седьмой Сфере. – Девушка вздрогнула, вспомнив о Джиксе, и Урза почувствовал это.
– В Седьмой Сфере… Всевышний наказывает демонов?
– Да.
– Тогда я должен поблагодарить тебя.
– Да, – повторила Ксанча. – А еще ты должен был слушать меня, когда я рассказывала о Фирексии.
– Я построю другого дракона, больше и сильнее. – Голос Мироходца заметно окреп. – Теперь я знаю, где Фирексия. Я вернусь и отомщу за Мишру.
Девушка покачала головой.
– Будь у тебя хоть сотня драконов, один ты не сможешь победить. Нужна армия в три раза больше армии Фирексии, нужны стратегия и тактика! – Ксанча подумала о хранилище сердец. – Или единственная, но самая лучшая цель для тайной атаки.
– С каких это пор ты стала моим военным советником, дитя мое? – Урза умел быть надменным.
Сегодня, когда Мироходец был слеп, а она измотана, наверное, не стоило раскрывать тайны Храма Плоти. Девушка устало зевнула и потерла покрасневшие веки. Без заклинания кист спокойно лежал в желудке.
– Спи, девочка. А мне еще надо кое о чем подумать.
Ксанча свернулась у его ног и уснула, уверенная, что, когда она проснется, Мироходца рядом уже не будет.
Так и случилось, но на этот раз Урза оказался неподалеку. Великий Изобретатель воссоздавал сцену битвы в Четвертой Сфере с помощью травы, камней и небольших веток. Дракон, сделанный из прутьев, возвышался посередине.
– Мне страшно, – призналась Ксанча. – А как ты себя чувствуешь?
– Как последний идиот! – нахмурился Мироходец.
– Ты снова видишь?
– Да. – Он поднял голову: обычные карие глаза. – Ты права, Ксанча, нужно было выбросить это имя из памяти. Как только я сделал это, мне все стало понятно. Каким же дураком я был! Потратить столько времени и сил, подвергнуть тебя опасности и не причинить никакого вреда Фирексии…
– Почему? Жрецы еще долго будут приводить в порядок все, что ты разрушил. Наш поход был удачнее, чем я ожидала.
– Но не настолько, насколько я планировал. Если я нападу отсюда, – Урза ткнул пальцем в то место, где ряд небольших камней изображал плавильные печи, – огонь будет у меня за спиной и они не смогут меня окружить.
– Ты просто загонишь себя в ловушку.
Урза сверкнул глазами, и Ксанча предпочла сменить тему.
– Вчера я нашла кое-что. – Она опустила руку за голенище, вытащила сияющий янтарный камешек и протянула его Мироходцу. – Жрецы лгали нам, но не во всем. Я нашла свое сердце.
Урза без интереса взглянул на нее.
– Это не твое сердце, Ксанча, – произнес он и принялся чертить что-то на земле. – Фирексийцы крадут прошлое и будущее, но твое сердце бьется у тебя в груди. Неужели ты не чувствуешь его?
Приложив руку к груди, девушка прислушалась, а затем, поглядев на мерцающий камень, энергично покачала головой.
– Вот мое сердце. Я нашла его в Храме Плоти среди остальных. Нас учили, что Всевышний присматривает за ними и записывает на них наши ошибки. Если ошибок слишком много… – Ксанча провела ладонью поперек шеи.
Когда Урза взял янтарь и поглядел сквозь него на солнце, случилось что-то странное. Воздух вокруг фирексийки сгустился, стало трудно дышать.
– Из всех злодеяний, – Мироходец протянул ей мерцающий комочек, – это самое ужасное. Хотя я бы не назвал это сердцем, он больше похож на силовой камень. Ты знала, где они хранятся, и не сказала мне?!
– Я не хотела умереть вместе со всей Фирексией. К тому же ты не верил моим рассказам, считал глупым ребенком…
Урза бросил янтарь ей в руку, и она тут же засунула его обратно за голенище ботинка.
– Похоже, ты права… – начал он, но замолчал и посмотрел на своего деревянного дракона. – Еще одна ошибка. Прости меня, Мишра, но, кажется, я упустил лучшую возможность отомстить за тебя. Ах если бы можно было заново пережить вчерашний день!
– Ты можешь вернуться, как только восстановишь силы! Я снова разыщу хранилище.
– Нет, Ксанча. Теперь твой Всевышний знает меня и заметит мое появление раньше, чем я вступлю в Первую Сферу. Я не могу вернуться в Фирексию до тех пор, пока не буду уверен в абсолютном успехе.
– Тогда я могу пойти одна. У меня есть переноска. – Она вытащила из-за пояса маленький черный диск. – Если ты сделаешь дракона поменьше, я смогу попасть на нем прямо в Храм Плоти.
Урза улыбнулся.
– Твоя храбрость похвальна, дитя, но вряд ли у тебя есть шансы на успех. Не будем больше говорить об этом. Отдай мне переноску.
– Я не дитя! – насупившись, девушка сложила руки на груди и отвернулась.
– Ксанча, послушай меня… Ты слишком долго не была в Фирексии и очень изменилась. Эти вещи, сердце и переноска, пропитаны черной маной. Она разрушает тебя. Отдай мне хотя бы переноску, и я позволю тебе оставить сердце.
– Она моя! Это я нашла ее! – запротестовала Ксанча.
Она понимала, что ведет себя как ребенок, и, постояв молча минуту, протянула черный диск, свернутый вокруг серебряной панели.
– Спасибо! Я внимательно ее изучу.
Попав в руки Мироходца, переноска тут же исчезла, и фирексийка поняла, что больше никогда ее не увидит. Но сердце осталось с ней, и никто не сумеет отнять его, даже всесильный Урза.
Несколько следующих дней они бродили по вселенной, оставляя в каждом мире следы своего пребывания. Иногда это были небольшие изобретения, иногда Урза просто изменял некоторые предметы с помощью колдовства. Ксанча была так измотана, что согласилась бы остаться в любом, даже самом негостеприимном мире. Однажды она потеряла сознание от невыносимой боли в желудке. Казалось, что ее заживо разрезают пополам. Броня, покрывавшая ее тело, стремительно исчезала. Только тогда Урза решил ненадолго остановиться.
