Я безумно любил и уважал отца. Я гордился им, хоть он и не был каким-то великим и известным человеком. Я всегда хотел быть похожим на него и, конечно же, преуспел в этом, даже более чем. Он погиб, когда мне было семь, как Даньке сейчас. Это было большим ударом для моей детской психики.
Негативных воспоминаний и эмоций, связанных с отцом, у меня не было. Он оставил лишь светлую память и теплоту. Вспоминая его, я никогда не плакал. Я не плакал и на месте его гибели, просто стоял как вкопанный. Скорее всего, тот маленький мальчик просто не понимал, что происходит, он не знал, что его лучшего друга, тренера и наставника, опоры, его любимого папы больше нет.
Мама безумно любила моего отца, хоть и подозревала его в многочисленных изменах, ревновала к каждой юбке.
Не думаю, что он был честен с ней. Такие, как он, не влюбляются и не теряют голову как такие, как я. Или же нет? Встретив Еву, я уже ни в чем не могу быть уверен. Хотя нет. Я уверен в том, что отец не любил мою маму.
Она ему нравилась, но не была идеальна: широкие бедра, наличие лишнего веса, немного косметики, ибо без нее она казалась совершенно невзрачной, темно-русые волосы по плечи, которые она завивала лишь по особому случаю, сочетая все это с непонятными бесформенными платьями. Ее единственной изюминкой были бездонные голубые глаза, переливающиеся, будто хрусталь.
У нас с отцом однажды состоялся небольшой диалог, глупый и непонятный, как мне тогда казалось. Он сказал:
– Сашка, запомни, с такими женщинами, как твоя мама, хорошо жить и вести быт. Любить надо других.
– А каких таких – других? – спросил я, глядя на него большими удивленными глазами.
– Ты поймешь, – ответил папа и ласково погладил меня по голове.
После этого диалога я точно был уверен в том, что мой отец никогда не любил мою мать.
После встречи с Евой я понял, каких девушек надо любить.
***
Я прекрасно понимал, о чем она говорит.
– Ты права, – сухо произнес я, отведя взгляд.
– Вот и славно, – улыбнулась мама, смахнув маленькую слезинку.
Все это время Данька молча ковырялся в своей овсянке, ибо не любил слушать взрослые разговоры, они ему были попросту неинтересны.
На часах было 10:30 утра. Мои маневры с переодеваниями, баловство Дани и наши «игры в гляделки» с матерью заняли целых полтора часа.
Оно и к лучшему. Я себе места не находил.
Я помог убраться маме на кухне, позалипал немного в компьютер, на часах было уже 12:00. Я не мог ждать.
Даня уже убежал на прогулку со своими мелкими друзьями-идиотами. «Наверняка гуляет возле дома», – пронеслось у меня в голове.
– Саш! Посмотри, где там Данька, дальше игровой площадки без взрослых ему нельзя! – раздался голос матери.
Уже даже подумать нельзя об этом идиоте, – вечно вылезает.
Я подошел к окну и вздрогнул от жгучего коктейля из смешанных чувств: страха, волнения, радости и оцепенения.
Как вы уже, наверное, догадались, там была Ева. Она качалась на качелях и мило беседовала с Данькой, который, как обезьяна, повис на турнике.
Меня ударило в пот, на лице появилась глупая улыбка. Я выдохнул и, как ошпаренный, побежал на улицу.
***
Мама была чем-то занята на кухне и не заметила, как я пронесся к входной двери, сбив один из горшков с цветами.
Выскочив на улицу, я решил отдышаться за ближайшим деревом. «Почему я спокойно не вышел», – подумал я, но было уже поздно, я дышал, как туберкулезник, который находился при смерти.
Пару минут спустя я был как новенький и мог уже выйти из своей обители.
– Привет! – смело воскликнул я, стараясь не выдать дичайшее волнение в голосе.
– Сашка! – радостно воскликнула Ева, размашисто раскачиваясь на качелях.
Она вновь была прекрасна: длинные черные волосы, развевающиеся от взмахов качелей, ее звонкий смех, переливающаяся на солнце кожа.
– Эй! Ты чего залип? – прикрикнул на меня Данька.
– А… я… иду… Там просто пчела рядом с Евой, – выдумал я.
– Что?! Какая еще пчела! Убери ее, Саш! Убери! – закричала она, размахивая руками, продолжая качаться на качелях.
Я испугался за Еву, вдруг она упадет из-за моей глупости. Я подскочил к качелям и остановил их. Ева была в жутком испуге и продолжала махать руками. Я не знал, что она боится пчел.
Рефлекторно я приобнял ее со спины.
– Все хорошо, она уже улетела, – мягко произнес я.
Мое сердце билось в бешеном темпе, неужели это глупое вранье с моей стороны могло причинить ей вред. Я застыл, обнимая ее. От шока я не заметил, как Ева вцепилась в мою руку.
Минуту спустя я пришел в себя и осознал, что обнимаю ее, а ее рука мягко держит мое запястье. Тут я увидел, какие красивые у нее руки: длинные, тонкие пальцы, нежная кожа и длинные ногти с идеальным маникюром, похожие на когти хищника. Еще бы, она – хищник, а я – жертва.
***
– Ой, прости, я так в тебя вцепилась, – рассмеялась Ева.
Я почувствовал, что она нервничает, и воспользовался моментом. Что я сделал? Я не стал ее отпускать.
– Ты можешь делать все, что хочешь, – уверенно, томным голосом произнес я. Все-таки я – хищник.
Ева обернулась и, приподняв бровь, игриво сказала:
– Все что захочу? Хорошо.
В этот момент она провела своими «когтями» по моей руке. В ее глазах промелькнул дьявольский огонек. Нет, я – жертва.
И как всегда, нас отвлек писклявый голос Дани, который буквально заявлял о том, что он есть.
Мы весело проводили время: смеялись, разговаривали, качались на качелях. Даньке понравилась Ева. Он ей тоже, хотя я прекрасно знал о ее отношении к детям. Я знал, что она их не любит и не умеет с ними общаться, но с Даней смогла, и я был этому рад.
***
Данька зашел домой раньше, чем я, поэтому у меня было немного времени наедине с Евой.
Если честно, я не ожидал такого эффекта. Я весь день ждал, когда мой брат зайдет домой, чтобы остаться с ней, а теперь это произошло, но я совершенно не знаю, что делать. Мне было жутко неловко.
– У тебя смешной брат, вы разные, – улыбнулась она, глядя вслед уходящему Дане.
– Ах, значит, я не смешной? – игриво удивился я.
– Ну, не-е-ет, вы разные внешне.
– А, это… Он больше похож на маму, а я – на отца, – горделиво сказал я.
– Расскажи о нем. Я вижу, что ты им очень гордишься, как и я своим.
Такого вопроса я не ожидал, это было чем-то новеньким. Обычно девушки спрашивают меня о каких-то глупых вещах, лишь бы заполучить мое внимание. Этот же вопрос был серьезным и очень значимым для меня.
Естественно, я поведал Еве о своем отце все, что о нем знал, а также о своих эмоциях и чувствах. Так я еще никому не открывался, но меня буквально несло.
После всего сказанного я был очень спокоен, мой ум был ясен. Я понял, что Ева именно тот человек, который мне нужен. Та девушка, которая меня всегда поддержит и поймет.
Все это время она внимательно и спокойно слушала, не перебивая. Я был изумлен и растроган.
После этого откровенного разговора мы еще немного поболтали, я покачал ее на качелях.
Мы очень много смеялись. После чего я проводил ее до дома, сказав заветное «до завтра».
– Заходи за мной в двенадцать часов, – улыбнулась Ева и, нежно тронув меня за руку, удалилась за дверь.
Это был незабываемый вечер. Домой я возвращался в приподнятом настроении. Вдруг я заметил лунный свет, падающий на благоухающие кусты сирени, и стрекочущих кузнечиков, и мерцающие звезды, с периодически проплывающей дымкой мимо них, свидетельствующей о том, что скоро наступит осень – золотая осень с шуршащей листвой и созревающими каштанами. Мой разум был словно в тумане, и я бежал вприпрыжку, как дурак.
Когда я вернулся, Данька уже давно безмятежно спал в своей комнате, увешанной самолетиками и машинками. Мама вернулась пять минут назад, и мне, конечно же, влетело от нее за разбитый горшок с цветами.