– Так почему тогда ты живешь здесь? – спросил я.
Бела пожала плечами:
– Привычка, должно быть. Мне все здесь подходит. Я люблю этот домик. Если ты полагаешь, что я остаюсь здесь ради твоих случайных визитов, ты себе льстишь.
Она улыбнулась, и я спросил себя, действительно ли Жан де Ге льстил себе. В любом случае результат был в мою пользу.
– Тебе не кажется, – спросила Бела, – что твой внезапный интерес к verrerie вызван тем, что ей уже два с половиной века, а у тебя, возможно, появится наконец наследник?
– Нет, – ответил я.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Мой интерес вызван тем, что вчера я увидел фабрику новыми глазами. В первый раз я наблюдал за рабочими. Я понял, что они гордятся своим делом, да и хозяин фабрики им небезразличен. Если она закроется, они мало того что окажутся на улице – будут обмануты, потеряют в него веру.
– Значит, тобой движет гордость?
– Вероятно. Можешь назвать это так.
Бела принялась чистить грушу и давать мне ее по кусочкам.
– Твоя ошибка в том, что ты предоставил управление фабрикой брату. Если бы ты не был так чудовищно ленив, ты взял бы все в свои руки.
– Я тоже об этом думал.
– Еще не поздно начать сначала.
– Нет, время упущено. Да к тому же я ничего в этом не смыслю.
– Глупости. Ты бывал на фабрике с самого детства. Даже если стекольное дело ничуточки тебя не интересовало, ты не мог не набраться каких-то практических знаний. Я иногда спрашиваю себя…
Она замолчала и принялась чистить яблоко.
– О чем?
– Неважно… Я не люблю залезать людям в душу.
– Продолжай, – сказал я. – Ты разбудила мое любопытство. Моя душа к твоим услугам.
– Просто, – сказала Бела, – я иногда спрашиваю себя, уж не потому ли ты не проявляешь интереса к фабрике, что не хочешь ворошить прошлое. Не хочешь думать о Морисе Дювале.
Я молчал. Морис Дюваль – человек, о котором говорил Жак, человек, стоявший на фотографии рядом с Жаном де Ге?.. Я ничего о нем не знал.
– Пожалуй, – проговорил я.
– Вот видишь, – мягко сказала Бела, – тебе неприятен мой вопрос.
Она ошибалась. Было крайне существенно выяснить все, что можно, о Жане де Ге. Но без риска совершить еще одну оплошность.
– Нет, – ответил я, – ты не права. Прошу тебя, продолжай.
В первый раз Бела отвела глаза и посмотрела поверх моей головы в пространство.
– Оккупация кончилась пятнадцать лет назад, – сказала она. – Во всяком случае, для Мориса Дюваля. Однако люди все еще помнят его – какой прекрасный он был человек и как ужасно умер. Вряд ли у тех, кто был причастен к его смерти, от этого делается легче на сердце.
В дверь тихонько постучали, и на пороге возник невысокий худой человек в берете. Увидев меня, он улыбнулся.
– Bonjour, monsieur le comte, – сказал он. – Рад вас видеть. Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, прекрасно.
– В машине не было никакой дамы. Но на сиденье лежала записка.
Он с поклоном протянул ее мне. Записка была короткая и деловая: «Чуть не целый час искала вас и Мари-Ноэль. Наняла машину, чтобы вернуться в Сен-Жиль. Р.» Я показал записку Беле.
– Можешь теперь успокоиться, – сказала она. – Винсент, будьте другом, отнесите все это на кухню, ладно?
– Разумеется, мадам.
– Тишь да гладь да божья благодать, – проговорила Бела. – Надолго? Для меня – до трех часов. Для тебя – пока ты здесь. Дать тебе еще одну подушку?
– Нет, мне и так чудесно.
Бела убрала все со столика, принесла сигареты и кофе.
– По правде говоря, я рада, что у тебя проснулись нежные чувства к verrerie, – сказала она. – Это показывает, что ты не такой черствый, каким хочешь казаться. Но я все же не понимаю: если ты и так теряешь на ней деньги, а новый контракт с Корвале еще менее выгоден, чем прежний, как тебе удастся продолжать дело?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
