Бусыгин ощупал ватник и сразу обнаружил наган. Он торжественно, словно археолог, вытащил оружие и показал Гуле.
- Ствол! - обрадовался Гуля. - Все! Теперь живем!
Он взял у Марьиванны наган, осмотрел его. Патронов было пять: два Эльхан израсходовал, ранив зека Шитика и убив земляка Жадабова.
- Зер гут, - довольно объявил Гуля. - На всех хватит. - На, подержи пока... - он бросил наган Бусыгину.
Бусыгин с лету подхватил наган, а Гуля снова взялся за
стальную полосу.
- Ты чего? - спросил Бусыгин.
- Как чего? - удивился Докукин. - Буду мочить зверя.
- За что?
- За все хорошее! - обозлился Гуля.
Бусыгин открыл рот, но больше ничего не успел сказать: бывший десантник и таксист, а ныне обиженный, петух и чушок Георгий Михайлович Докукин размахнулся, словно лихой казак, и опустил на голову Эльхана Пихуева свой чуть заржавленный "меч". Что-то хрустнуло и чавкнуло, ноги чуранца дернулись раза два - и он перестал существовать как единица человечества.
Бусыгин поморщился и отвернулся. Жора-Гуля был, однако, спокоен будто ему каждый день приходилось приводить в исполнение смертные приговоры чуранцам. Он взял мертвого Эльхана Пихуева за ноги и потащил его за угол, положил рядом с живым ещё Хасаном Пироповым.
- Ну, че, пошли к зверям домой - поглядим, какие они без головы, ха-ха! - предложил Гуля, вернувшись к Бусыгину. - Давай-ка сюда ствол...
- Давайки у Майки... погоди, я сам хочу. - Бусыгин еще
раз осмотрел наган. - Ну что, как тут бабахать? Курок нажимаешь - и все?
- И все, - подтвердил Жора-Гуля. Ему хотелось самому
пострелять, но все же он понимал, что Бусыгину с его здоровьем наган нужнее. Сам же надеялся на кулаки и ноги: вроде здоровье было еще, хоть давила его зона из тела, как пасту из тюбика...
Они обошли барак. Дверь была заперта. Тогда Гуля, разбежавшись по грязноватому снежку, подпрыгнул и обеими ногами ударил в окно рядом с дверью. Упал в снег - и тут же вскочил, отшел в сторону.
Из разбитого окна, словно каркающее и хлопающее крыльями воронье, вылетели слова:
- Мохряк растум! Гигра ухлюп, гигра мохряк! Эльхан, усос, жване-шенде!
И тут же высунулась усатая, покрытая на щеках недельной щетиной, морда с толстыми красными ушами, прилепленная к худому, непропорциональному телу. Это был Салах, земляк Эльхана. Только он разговаривал с Пихуевым - ну, почти на равных.
Бусыгин поднял наган, прицелился - и нажал курок.
Пуля попала Салаху в рот, выбила золотые зубы и, изменив направление, вошла в мозг - странно маленький в такой большой голове. Салах упал на подоконник и как бы переломился пополам, подобно скатке на солдатском плече. В ту же секунду подскочивший Гуля вытянул тело Салаха из окна, бросил в снег и, встав на него, прыгнул в окно. То же самое проделал Бусыгин. Он все время поглядывал на наган: боялся, что тот может выстрелить сам.
Вскоре в чуранском бараке усилился шум, крики. Грянул ещё один выстрел.
МОСКВА
СМОТРИНЫ С КАТАФАЛКОМ
Некрасивая секретарша-студентка Лида сделала Зубкову минет и удалилась: он отпустил её пораньше. Да без неё и вовсе можно было обойтись: все эти "базы данных", эта показуха для чересчур любопытных, не требовали много времени: Зубков сам справился бы за пол-часа. Можно было бы и девку посимпатичней найти, но уж больно безотказной была Лидочка, эдакая телочка-страшилочка с колокольчиком на тонкой шейке, такой слабой шейке с пульсирующей жилкой... обхвати вот так, большим и указательным пальцем, да....
Да и ни к чему была бы "симпатичная", у них, блядей смазливых, есть интересы, соблазны, или - подумать страшно! - жизненные цели... Впрочем, вполне возможно, что и у Лидочки были "цели", но они явно простирались лишь на учебу и заработок поприличней... А он ей за каждый раз - пятьдесят долларов, не шуточки... Она побольше иного министра огребает...
В таких размышлениях Зубков проводил те пятнадцать минут, в которые тщетно пытался застегнуть на брюках "молнию": "собачка" соскочила... Пуговицы понадежней. Так и не справившись с "молнией", Зубков бросил это занятие: куртка была длинной, а раздеваться ему скорей всего не придется. Незаметно.
Две "пробки" подстерегли его на пути к "Сирину", но он не принял их за предзнаменование, как мог бы принять иной суеверный. Таким был Кибирщиков (тот, что "пробивал" Скворцова): тут тебе и кошечки, и тараканы во сне, и "постучи по дереву", и "наступи на ногу", не говоря уж о понедельнике, тринадцатом числе и бабе с пустыми ведрами. Однако, сколько всего было, а ничего не случилось: служит себе, сволочь, да ещё своих сдает потихоньку то тем, то этим... Кибирщиков позвонил в самый неподходящий момент, пришлось оторваться на пять минут, а ведь уже к финалу шло. То, что сообщил суеверный подлец, Зубков в основном без него знал - вычислил. Раз удалось "пробить" - значит, не такой уж большой шишкой был коллега Скворцов. Уволился - и хер с ним, так генералы решили, видно... Но все же эта "база данных" - дело занятное, выгодное и практически безопасное, как ни взгляни. Отдаст, куда денется - или поделится по-братски...
Офис "Сирина" тоже не потряс воображение: не ахти какой домишко, так, начало тридцатых, трехэтажный кубик.
Зубков нажал кнопку домофона возле двери (тоже мне домофон, надо видюшку ставить, да не одну...).
- Вы к кому - и кто? Представьтесь, пожалуйста...
- К Скворцову - Зубков. Коллега в прошлом и в настоящем. Есть веский повод пообщаться по делу, - сказал "Генок" в домофон, выбрав для фразы интригующую интонацию с ударением на "деле". "Уж учили, знаем..."
Щелкнул электронный замок, и дверь открылась, впуская Зубкова в офис как Али-Бабу в пещеру с золотом.
Он поднялся на три ступеньки вверх и сразу же оказался в приемной. Впрочем, приемной это помещение назвать было трудно: три компьютера, никакой секретарши, только за одним "Пентиумом" сидел какой-то пришибленный очкарик и увлеченно толкал в виртуальные лузы не менее виртуальные биллиардные шары. Стук, правда, был настоящий, гулкий, четкий...
"Если это Скворцов - урою тут же, скатаю на стример все винчестеры, а там разберемся... Нет, не может быть, не Скворцов... Или все же он?".
Очкарик повернулся на шаги, встал и, широко улыбнувшись, протянул узкую:
- Шумский, Василий. Левая рука шефа. А вам вон туда,
где обивочка.
Своей левой рукой Вася показал - куда.
Зубков пожал вялую Васину ладошку и, развернувшись чуть вправо, увидел обитую дерматином (дешевка!) дверь, незаметную на фоне пластиковых стен почти такого же цвета.
- Не стучите, входите, - приветливо посоветовал Шумский. - Там один шеф. У нас клиентуры немного, так, концы сводим потихоньку...
"На кой ляд она вам нужна, клиентура эта... - подумал Зубков, открывая дверь. - Если у вас эта база - зачем вам клиентура, а?"
Скворцов сидел за стандартным мягко-серым офисным столом и что-то отчеркивал карандашом в листе бумаги.
- Вы Зубков? Коллега? - сказал он, подняв голову.
- Некоторым образом, - Зубков, играя "бойца в запасе", поднял руку чуть вверх - как бы протягивая для рукопожатия и одновременно приветствуя.
Скворцов встал, обошел стол и, подойдя к Зубкову, пожал руку - чуть опустив её вниз.
- Присаживайтесь, - сказал он, возвращаясь на свое место. - Говорите, веский повод? По делу? Вы, конечно, риэлтер? Или чиновник? Сразу скажу: если ваши предложения требуют оплаты наличными - ну, вы понимаете, что я имею в виду - то извиняйте, стараемся не пачкаться. Да и наличных у нас кот наплакал.
"Имею в виду... - усмехнулся Зубков мысленно. - Что имею - то и введу...". А вслух сказал:
- Да нет, не чиновник... Угадали: риэлтеры мы, фирма "Добрые Люди". Расселение, съезд, разъезд. Помогаем людям соединять семьи или, наоборот, растаскиваем по разным углам, как кошек и собак... Купля-продажа в меньшей степени, да сейчас, сами знаете, какой спрос...