Основной контингент пассажиров составляли отбывающие в отпуск военнослужащие и их жены, среди которых затесались немногочисленная челядь пассажиров первого класса, несколько священнослужителей и три-четыре монахини. Обслуга на протяжении всего рейса ходила в аккуратных синих костюмах, но военные проявляли удивительный снобизм. В дневное время они, чисто выбритые и тщательно причесанные, демонстрировали полную свободу в выборе одежды, выходя на люди то в шортах цвета хаки и теннисках с расстегнутым воротом, то в линялых крикетных джемперах. Но к ужину все как по команде облачались в смокинги и крахмальные сорочки. Один из них сказал мне, что всегда путешествует вторым классом, чтобы не ломать голову насчет гардероба, но во всем знает меру. По другую сторону социального барьера мы видели шикарно одетых пассажиров первого класса – в белых брюках из шерстяной фланели и коричневых туфлях из кожи нескольких оттенков. Один молодой человек спешил вернуться домой к всеобщим выборам, так как рассчитывал на мандат от партии консерваторов. Этот юноша то и дело перемахивал через ограждение, чтобы выпить со мной по коктейлю и рассказать о прелестных молоденьких пассажирках первого класса, с которыми он танцевал и играл в палубные кольца. Угощать его коктейлями было накладно. Иногда он едва ли не силком пытался вынудить меня перейти на его территорию, полюбоваться на хорошеньких пассажирок и выпить с ним по коктейлю.

– Дружище, – приговаривал он, – пока ты со мной, никто не посмеет тебе и слова сказать. Пусть только попробуют – я живо улажу этот вопрос с капитаном.

Но я ограничивался тем баром, который был мне доступен. Через некоторое время этот юноша, чтобы только поразить девушек из первого класса, поднялся на шлюпочную палубу и залез на одну из шлюпбалок. Об этой выходке доложили капитану, и тот устроил моему знакомцу серьезный разнос. На судах Восточно-Пиренейского пароходства витает дух привилегированной частной школы. Тот молодой человек с треском провалился на выборах и тем самым, как я считаю, свел почти к нулю и без того скудное представительство консерваторов.

На третьи сутки пути, перед обедом, нашему взору предстала Мальта. Со швартовкой возникли некоторые сложности, так как у одного из пассажиров обнаружили ветрянку. Не считая меня, сойти на острове должен был только один пассажир. Нам велели проследовать в салон первого класса и показаться врачу. Тот чуть язык не сломал, пытаясь произнести мое имя и фамилию. От меня потребовали назвать адрес, где я собираюсь остановиться. Мне оставалось только ответить, что я еще выбираю между двумя отелями. Врач поторопил:

– Будьте любезны определиться прямо сейчас. Мне необходимо заполнить вот этот бланк.

Я сказал, что прежде должен переговорить с управляющими.

Врач настаивал:

– Оба отеля хороши, какая вам разница?

– Хотелось бы заселиться бесплатно, – ответил я.

Узрев во мне крайне подозрительного субъекта, он заявил, что в течение всего срока пребывания в Валетте я обязан под угрозой ареста ежедневно отмечаться в Министерстве здравоохранения. В противном случае мною займется полиция. Я заверил, что готов являться добровольно, и он вручил мне карантинный сертификат, который следовало постоянно иметь при себе. Сертификат я посеял тем же вечером, к Министерству здравоохранения не подходил на пушечный выстрел – и больше слыхом не слыхивал о каких-либо обязательствах.

Нас пересадили в портовую шаланду, доставили на берег и отконвоировали на таможню. Там меня поджидали двое молодых людей – оба приземистые, смуглые, жизнерадостные, оба в лоснящихся английских костюмах и фуражках. У одного на околыше было вышито золотом: «Отель „Осборн“», у другого – «Отель „Великобритания“». Каждый держал в руке дубликат моего письма с просьбой о гостиничном номере. Каждый взял у меня одно место багажа и вручил типографскую карточку. Одна гласила:

Другая сообщала:

(Последний факт, казалось бы, лучше не афишировать, а скрывать.)

В Каире я слышал, что «Великобритания» на самом деле уровнем выше, а потому сделал знак ее представителю забрать весь мой багаж. Присланный из «Осборна» портье недовольно помахал у меня перед глазами дубликатом письма.

– Фальшивка, – заявил я, ужасаясь собственному вероломству. – Боюсь, вас ввели в заблуждение очевидной фальшивкой.

Портье из «Великобритании» нанял две небольших повозки, к одной подвел меня, а в другую погрузил багаж и уселся сам. У нас над головами трепыхались низкие тенты с бахромой, сильно затруднявшие обзор. Я ощутил долгий, крутой подъем со множеством зигзагов. За одним из поворотов мне удалось заметить барочную усыпальницу, за другим – неожиданный вид с высоты птичьего полета на оживленную бухту Гранд-Харбор и крепостные стены. Поднимаясь все выше, мы ехали по спирали вдоль широкой улицы с магазинами и внушительными порталами. Оставили позади стайку отталкивающих с виду мальтийских женщин: у каждой был затейливый черный головной убор – гибрид зонтика и вуали, последнее на этом острове свидетельство традиционных пристрастий ордена Святого Иоанна. За очередным витком дорога пошла вниз, и мы, свернув на узкую боковую улочку, подъехали к небольшой веранде из железа и стекла, обставленной в стиле английского салон-бара: обтянутые искусственной кожей кресла, кашпо с аспидистрами на подставках из мореного дуба, столики с металлическими столешницами и столики под плюшевыми скатертями, бронзовая утварь из Бенареса, фотографии в рамках и пепельницы со штампованными изображениями торговых знаков джина и виски разнообразных брендов. Не поймите превратно, это зрелище ничем не напоминало допотопный постоялый двор в заштатном английском городке; оно воплощало собою мой мысленный образ интерьеров тех мини-гостиниц близ вокзала Паддингтон, которые под такими внушительными вывесками, как «Бристоль», «Кларендон», «Эмпайр» и т. д., крепят рекламные щиты «Ночлег и завтрак. 5 шиллингов». Я совсем приуныл, здороваясь с хозяином в этой мещанской обстановке, и ничуть не повеселел, когда покорял этаж за этажом по пути в отведенный мне номер. Впрочем, это первое впечатление не усугубилось больше ничем, так что я, смею надеяться, с честью выполняю свой долг перед владельцем, когда предупреждаю читателей о том, чего им следует ожидать, и призываю не идти на попятную. Тем более что могу с чистой совестью утверждать: «Великобритания» – действительно лучшая гостиница на всем острове. Впоследствии я сходил посмотреть на «Осборн» и понял, что устроился более комфортно, нежели его светлость принц Людвиг Баттенберг и герцог Бронте. Кухня в «Великобритании» оказалась вполне сносной, обслуживающий персонал отличался безотказностью и обаянием. Как-то вечером, устав за день и торопясь на следующую встречу, я заказал ужин в номер. Если в «Мена-хаусе», где тучи слуг сновали вверх-вниз на лифте, ужин приносили за один раз и оставляли под дверью, то в «Великобритании» официант, обслуживающий постояльцев в номерах, каждое блюдо подавал отдельно, причем с улыбкой, хотя всякий раз вынужден был подниматься пешком на третий этаж.

Перед моим отъездом хозяин с некоторым подозрением осведомился, что я собираюсь написать.

У них уже останавливался, причем безвозмездно, сообщил он, один литератор, сотрудник издания «Городская и загородная жизнь», очень хорошо написавший о «Великобритании». Они размножили его статью для распространения.

Владелец вручил экземпляр и мне.

Эта статья, добавил он, сослужила добрую службу гостинице. Он выразил надежду, что и мой отзыв будет максимально приближен к опубликованному.