Пока Аркадий рассказывал, мы неспешно дошли по дороге до котлована, в который эта дорога и спускалась, завершаясь внизу небольшим болотцем, и где на разные голоса квакали лягушки.
-Ну вот и котлован, -остановившись на краю этой ямы, следопыт вдохновенно простёр вперёд руки. -Прошу. Только к краям близко не подходите. Они имеют особенность осыпаться.
Я отошёл от него и стал медленно спускаться вниз по спуску. В глубине ямы что-то зашевелилось. Это была собака, которая недавно пробегала мимо нас. Безучастно поглядев на меня, она продолжила лакать из болотца. Не доходя до самого дна котлована, я остановился, и, уперев руки в боки, начал осматриваться. Впереди виднелся небольшой обвал. Огромные комья земли, с торчавшими из них корнями и сухими будылями, валялись у подножья вертикальной стены, над которой шелестел плотный травяной лес, по которому двигались невидимые люди. Ближе к спуску, обрыв постепенно менял угол наклона, превращаясь в относительно ровный склон, успевший зарасти молодыми деревцами. На дне котлована было практически пусто. Валялось старое колесо от грузовика, ржавый штык лопаты и сломанный геодезический треножник. Из стен, в самом низу, друг напротив друга, торчали гнилые огрызки канализационных труб. Больше здесь ничего не наблюдалось. Разве что в самом болотце. Но туда лезть смысла уж точно не было.
И никаких признаков "золотого шара". Вот оно - крушение мечты. Про себя, я сам над собой посмеялся. Повернув голову, и взглянув наверх, я заметил, как мой товарищ, выбрав место где травка была помягче, лёг навзничь, и, кажется, задремал, пригревшись на солнышке. "Пустышка", -думал я, созерцая пустынный зев котлована. -"Всё это место - обычная пустышка. Но что же в нём привлекает, чёрт возьми?" Утолив жажду, собака потрусила обратно. Тормознув возле меня, она понюхала мою штанину, чихнула, и побежала дальше - наверх.
"А если отбросить весь скептицизм, и поверить, что здесь действительно происходят чудеса?" -я попробовал "выстрелить" окурком так, чтобы тот упал в воду, но до болотца он не долетел. -"Допустим, на этом месте действительно побывали инопланетяне... Нет. Невозможно думать об этом всерьёз. Ну ей-богу, какие инопланетяне? Ими здесь не пахнет. А пахнет чем-то другим. Пахнет иной цивилизацией. Более могущественной и высокоразвитой. Технически, культурно, интеллектуально. Я вижу то, что от неё осталось. Жалкие, разлагающиеся ошмётки былого величия. И в отличие от тех же пришельцев, следы ушедшей грандиозности вызывают гораздо больше чувств и эмоций. Потому что они реальны. Осязаемы. В них запечатлено былое стремление. Прогресс неоспоримо отпечатался на этих развалинах, словно раковины доисторических моллюсков на камнях. Я не был на развалинах Карфагена, Пальмиры и Карнака, но подсознательно проводил параллели между ними и развалинами СПЗ. Здесь не было величественных колонн и каменных изваяний, но было нечто другое. Не менее фундаментальное и значимое. То, что впитало в себя не меньше, а то и больше человеческих сил и стараний. И хоть выглядели эти индустриальные колоссы не в пример грубее и топорнее античных храмов с гробницами, зато пользы людям они приносили несоизмеримо больше. Зачем нужна красота, если она бесполезна? Красота призвана всего лишь дополнять практический, конструктивный базис, а не подменять его собой. Сколько сил было потрачено на сооружение египетских пирамид? Сколько жизней угроблено? И что в итоге? Чем эти пирамиды помогли людям, кроме услады их глаз? Ничем. Они всего лишь памятники тщеславию людей, некогда возомнивших себя богами. Об этом начали задумываться ещё древние римляне. Их мыслители заявляли, что даже самый уродливый римский акведук - несоизмеримо прекраснее наиболее изысканных греческих монументов, поскольку являет собой настоящее чудо инженерной мысли, и приносит людям один из самых ценных ресурсов - чистую воду. С этим трудно не согласиться. Поскольку водопровод, при всей своей внешней непривлекательности, до сих пор является одним из самых важных элементов нашей жизни, который мы начинаем по-настоящему ценить только когда нам его перекрывают. Так же и здесь. Но почему-то древние могилы мы считаем достоянием нашей истории, а этот СПЗ - нет. Почему так? Ведь те, кто всё это ломали и растаскивали, вряд ли задумывались о том, что они разрушают драгоценные плоды чьих-то трудов. Как и не задумывались об этом всякие готы, гунны и татаро-монголы. Не ими было создано, а значит и не жалко вовсе. Печально об этом думать".
Поднявшийся ветерок закачал кроны деревьев, сдул пыль с обрыва и закружил её в котловане, словно цирковую лошадку на арене. Я прикрыл глаза рукой, чтобы в них не налетело. Лягушки, словно испугавшись ветра, разом притихли. И когда маленький вихрь улёгся, вокруг стало совсем тихо. Только птицы нарушали эту тишину своим отдалённым посвистыванием.
"А ведь когда я был ребёнком, подобные вещи воспринимались мной совсем иначе", -продолжал думать я, всматриваясь в окружающий пейзаж. -"Я бы уже не смотрел на эти развалины, как на дерьмо. Я бы представлял их чудесным миром, полным загадок и приключений. Сколько захватывающих игр можно было бы здесь придумать. Не сосчитать. Но чему я удивляюсь? Дети - на то и дети, чтобы генерировать фантазию на пустом месте. Они даже в привычном, тесном дворике каждый день способны находить что-то новое, просто представляя его как-то иначе. Позиционируя заурядную обстановку как декорации недавно увиденного фильма, или мультика. А себя - как их непосредственных персонажей. И ведь у нас это получалось. Вообще без напряга. Живая фантазия тут же нас увлекала, захватывая без остатка. Почему же сейчас я на это не способен? А что если способен?"
Словно "кривым" стартером, я попытался запустить свою давно уснувшую фантазию, вспоминая давным-давно прочитанные книги. Разумеется, пробудить в себе ребёнка до той же самой степени, что когда-то заставляла нас неистово носиться по кустам с палками наперевес, на полном серьёзе представляя себя лихими пиратами, или ковбоями - уже не получится, да и не нужно. Достаточно хотя бы поверхностно ощутить этот вкус. Вспомнить его. В какой-то момент мне это, кажется, удалось. Помогли воспоминания о пресловутом "золотом шаре", и эмоции, которые некогда были с ним связаны. Я представил, что было бы, если бы этот самый "золотой шар", исполняющий любые желания, лежал бы сейчас здесь. Прямо напротив меня. Вон там. Впереди. Вместо этого грязного болотца. Как бы он выглядел? Был бы действительно золотой, глянцевый? Или всё-таки бронзовый, матовый? В любом случае, он был бы прекрасен. И что бы я у него попросил? "Счастья всем, и чтобы никто не ушёл обиженным?" Я опять обернулся, на своего неподвижно лежавшего спутника. Его не было видно из-за склона и травы. Только колено торчало над колышущимися кисточками мышиного горошка. Ведь он отправил меня сюда, а сам остался там. Неспроста.
Я смахнул налетевшую мысль вместе с привязавшейся мухой. Что за чушь? Я слишком погрузился в собственную фантазию. Но вместе с этой нелепицей, меня вдруг посетило какое-то глубинное осознание. Я внезапно начал понимать истинные причины, управлявшие Аркадием. И как только я об этом задумался, детское вдохновение, на минуту вынырнувшее из глубин моего сознания, опять ушло куда-то на дно. Впрочем, мне было достаточно и этого чудесного мгновения. Я был рад, что всё ещё умею фантазировать, и относиться к окружающему миру с детской непосредственностью. Всё равно что слизнул каплю сладкого, душистого сиропа, в промежутке между поглощением опостылевшей, пресной баланды.
