Я шагнул вперед, и у меня в этот момент было единственное желание, в котором, точно в фокусе, сосредоточивалась вся моя сила воли: я не хотел ничего другого из всех радостей мира, как только нанести сокрушающий удар Гамбалову, такой удар, в который я мог бы вложять всю силу ненависти к этому человеку, охватившую меня, как пожаром, поскольку опять убедился в его гнусности.

Но он бросился бежать - от меня или от чего-то другого, я не знаю!

Мне казалось, что на бегу мы перепрыгиваем пропасти и горы, равнины и озера.. Вдали уже заблестели огни города - и тут я его настиг... и ударил...

И тогда я ощутил облегчение, какое, надо полагать, испытывает пушка, когда из нее выстрелят.

И почти в тот же момент я с удивлением заметил, что лежу в своей комнате, на собственной кровати, часы показывают половину первого, а рядом спит Ира.

Я ощущал невероятную усталость во всем теле и после этого уснул, и спал без сновидений.

Значит, это был сон? - подумал, прочтя эти строки, и я ничуть не намерен возражать. Но во всем этом есть и темное, и непонятное место.

На Другой день я прочитал в газете: "В отеле "Эксцельсиор" в половине первого ночи поспешившим на звонок лакеем обнаружен лежащим на полу без признаков жизни недавно приехавший в наш город коммерсант Гамбалов. Врач выразил мнение, что смерть наступила от сильного сотрясения мозга с последующим в него кровоизлиянием. Полагают, что умерший случайно упал, и, падая, ударился об острый выступ камина..."