– Там была девочка… – ещё раз всё обдумав, неуверенно проговорила я. – Её затоптали бы всадники.
И тут же поняла глупость своих слов. Потому что никакой девочки, конечно же, вовсе не было. Был ли тот незнакомец, что спас меня на рынке? Сейчас и он казался миражом.
– Это опять началось? – Илари нахмурился, убирая от моего лица серебристые пряди.
Он один из немногих, кто знал о моих, если можно так сказать, особенностях. И они его, кажется, вовсе не пугали.
– Я не знаю. Ещё не было так сильно. Так… правдоподобно.
– Кто он такой? – Илари чуть сощурился. – Тот, кто принёс тебя сюда. С замотанным лицом. Так в Вархассии ходят только разбойники.
– А в Аренаре – пустынные воины, – возразила я. – И в этом нет ничего страшного. Он помог мне. На рынке, когда…
– Лелия рассказала, – прервал меня Илари. – И ты точно не знаешь его?
Вот подобная ревность сейчас вообще не к месту! Я села, спустив ноги на пол, и точно попала в оставленные у кровати туфли.
– Не знаю. Видела впервые в жизни. Он ушёл?
– Сразу, как только принёс тебя. Как будто торопился куда-то.
И хорошо. Его очередного подозрительного взгляда мне хотелось сейчас меньше всего. Я кивнула Илари – и тот сгрёб меня за плечи в свои большие тёплые объятия. Его сердце встревоженно колотилось, дыхание было широким и быстрым. Волнуется?
Правда волнуется. Такое не подделать!
И мне бы проникнуться лестной тревогой Илари за меня, но почему-то тот спаситель поневоле всё никак не выходил из головы. Кто же он такой? Надо расспросить здешних служанок: они наверняка знают. Судя по всему, он опытный путник и умелый воин. Куда он направляется? Может, нам по пути и он не откажется сопроводить? Я могла бы заплатить ему…
Погрузившись в размышления, я и не заметила даже, как изменилось настроение Илари. Как его руки, что мгновение назад обнимали меня так бережно и ненавязчиво, стали вдруг твёрдо-настойчивыми.
– Скоро сюда вернётся Лелия, – шепнул он, склонившись к моему лицу. Замер в ожидании, не делая последнего шага.
Как будто давал мне выбор, хоть его, кажется, уже давно не осталось. Иначе меня не было бы на этом постоялом дворе. А чего хочет Илари, истинный сын Вархасского солнца, такой же обжигающий и неугасающий, я давно знала. Он позволил себе это всего один раз и схлопотал по лицу с требованием больше никогда не повторять без разрешения. И сколько бы ни было дальше встреч, сколько бы ни урывали мы мгновений остаться наедине, что-то меня держало от излишних вольностей. Наверное, понимание, что будущее наше очень смутно, особенно тогда, когда идут с севера тревожные вести о новых нападениях варваров из-за моря, что напирают уже на джинарийские прибрежные земли.
Особенно тогда, когда отец прочил мне замужество с принцем Атайром, наследником Глиннхайна – королевства бескрайних холмов, густых лесов и туманов.
– Пусти, Илари, – через бесконечное число глухих ударов сердца выдохнула я.
Толкнула его в грудь и едва не рухнула обратно.
– Ты мучаешь меня, Тави, молчишь и смотришь, – вдруг разозлился он. – Я не могу никого видеть, кроме тебя. Ты всегда передо мной. И днём, и ночью. Ночью это особенно мучительно. И теперь, когда мы вместе на этом пути…
Он склонился ещё немного, почти прижимая меня к постели, и провёл носом вверх по моей щеке до виска.
Лёгкие шаги за дверью заставили нас отшатнуться друг от друга. Илари встал, как только Лелия вошла в комнату. Поклонился мне, словно чужой, как всегда было в доме отца, и удалился.
Обиделся. Кажется, он воспринимал всё это путешествие как обещание от меня. А я и не знала толком, имею ли право что-то ему обещать.
– Как хорошо, что вы пришли в себя, донья. – Служанка покачала головой. – Когда вы кинулись под копыта, клянусь, я подумала, что вы с ума сошли.
– Тут кинешься, – проворчала я. – Не только под копыта.
Мысль о том, что первые дни моего побега прошли как-то слишком спокойно – до сегодняшнего утра, – не давали покоя. Напряжение внутри росло, я готова была и ночью ехать, чтобы поскорее и подальше убраться от столицы Джинарии. От опасности вскоре выйти замуж против собственной воли. Но, к сожалению, лошадям и людям всегда требуется отдых. И вот сегодня меня всё же догнали неприятности.
Я всё думала, что же это значит: девочка, её предсказание и этот всадник без лица… Если бы хоть кто-то мог мне объяснить.
– Ты узнала, где он остановился, в какой комнате? – спросила я Лелию, когда та прошла дальше и, остановившись у окна, задумчиво посмотрела во двор. – Тот мужчина. Он же помог мне. Он меня принёс?
Моя компаньонка всегда была рассудительной и смышлёной, когда не впадала в панику, как сегодня на рынке. А значит, могла подумать о том же, о чём я и, получше разглядев моего спасителя. Если он не разбойник – что вряд ли, – то вполне сгодится в союзники.
– Вы что же, собираетесь идти к нему? – Она приподняла брови, повернувшись ко мне. – Это неприлично! Молодой донье ходить по комнатам таких… Таких…
И сморщила нос так, будто всё, во что мы уже ввязались, ещё можно было назвать приличным. А вот встретиться с тем незнакомцем наедине, чтобы обсудить дело, – уже верх! Да-да.
Только вот уже сейчас, случись отцу всё же поймать меня, ему придётся звать особо уважаемых лекарей, чтобы те подтвердили, что я по-прежнему невинна. Иначе принцу Атайру останется только скривиться от брезгливости при встрече со мной и отказаться от сомнительного предложения взять меня в жёны. А что, тоже выход! Ведь Глиннхайн, помимо прекрасного оружия и невероятно умелых воинов, славился ещё и своими строгими нравами. Руэльцы – народ, что населял это северное островное королевство, – всегда считали вархассцев, уроженцев горячих южных земель, распущенными и слишком свободными в своих желаниях. Хоть это и было неправдой.
Распущенность есть там, где ей позволяют появиться. И это не зависит от стороны света.
– Не говори, что ты не подумала о том же, о чём я, – пришлось чуть осадить Лелию. – Такое сопровождение нам было бы очень кстати.
Та на миг закатила глаза, выражая сомнение. Но всё же не стала возражать открыто.
– Раз уж он вам так интересен… Он сейчас как раз сидит в таверне, внизу, – вздохнула она с видом “если что, я ни в чём не виновата”. – Надеюсь, вам будет того достаточно и вы не пойдёте к нему в комнату.
Лучше бы обсудить с ним всё наедине. Но тогда Лелию и правда хватит удар от негодования. Потому я молча встала, поправляя платье и поясок, пригладила волосы редким гребнем. Взмахнула рукой, веля помощнице идти за мной. Желает сохранить мою репутацию – пусть везде ходит следом. Хоть это и глупо – сейчас, на людном постоялом дворе.
Мы спустились в шумную, но не такую уж забитую днём харчевню, наполненную пряными и чуть кисловатыми запахами. И тут же я пожалела, что не пошла через какой-нибудь задний двор, потому что едва не все взгляды людей тут же впились в меня. Я что, и правда такая заметная? Зато и тот незнакомец мгновенно попался мне на глаза. Настолько ярко он выделялся посреди буро-зелёной – по любимым цветам одежды – толпы здешних людей. Всё же почему я не замечала его раньше?
Стараясь не волноваться, я прошла дальше и остановилась у его стола – прямо напротив старого очага, который сейчас, кажется, служил только для красоты: теперь во всех домах строят более удобные печи.
Первыми замолчали и посмотрели на нас с Лелией спутники мужчины, лицо которого так и оставалось закрытым. Как он ест, интересно? Наверное, только в своей комнате с тщательно запертой дверью.
– Вы что-то забыли? – Недавний спаситель поднял на меня взгляд. – Кошелёк я вам, кажется, вернул. А больше ничего не забирал, чтобы вы смотрели на меня так гневно.
Кто-то из его людей громко хмыкнул, и я могла поклясться, что глаза незнакомца улыбнулись. Ну конечно, как не уколоть девушку, которая, по его мнению, и ответить ему ничего не может.
– Я хотела вас поблагодарить. Что донесли до комнаты. Но теперь, кажется, передумала, – проговорила я, чуть вскидывая подбородок. – Вам, похоже, мои благодарности ни к чему.
