А если конфликт развяжет Мэб, дела обернутся не так плохо, как тогда.

Хуже.

Гораздо хуже.

– Мне нужно знать об этом больше, – тихо произнес я.

– Я понимаю, – кивнула Лилия. Она подняла руку к виску и закрыла глаза, морщась, словно от боли. – Но… – Она покачала головой и снова замолчала: заклятие Титании связало ей язык.

Я покосился на Хвата – тот сумел-таки выдавить:

– Простите, Гарри.

А потом тоже зажмурился, и лицо его слегка позеленело, словно ему сделалось дурно.

– Мне нужны ответы, – пробормотал я, рассуждая вслух. – Но вы не можете дать их мне. И на свете не так много людей, знающих, что происходит.

Мои собеседники молчали, на лицах их отражалась боль.

– Мне кажется, – проговорил Хват через несколько секунд, – мы сделали здесь все, что могли.

Я несколько мгновений усиленно шевелил мозгами, наконец поднял взгляд:

– Нет, не все.

Лилия открыла глаза и посмотрела на меня, выразительно изогнув тонкую серебряно-белую бровь.

– Мне нужен кто-то, владеющий верной информацией и не связанный обязательством не помогать мне. Я знаю только одного человека, удовлетворяющего этим требованиям.

Глаза Лилии потрясенно расширились.

– Вы можете сделать это? – спросил я у нее. – Прямо сейчас?

Она на мгновение задумчиво прикусила губу, потом кивнула.

– Позовите ее, – попросил я.

Хват переводил взгляд с Лилии на меня и обратно:

– Я не понимаю. Что вы задумали?

– Возможно, глупость, – хмыкнул я. – Но все слишком серьезно. Мне просто необходима информация.

Лилия закрыла глаза и сцепила руки на коленях, сосредоточившись. Я ощущал, как взвихрилась вокруг нее невидимая энергия.

В животе у меня забурчало. Я попросил Мака соорудить мне сэндвич с мясом и вернулся к столу ждать.

Все произошло быстро. Мак не успел еще поджарить стейк, когда Мыш испустил негромкий предостерегающий рык, и температура в баре опустилась градусов на десять. Вентиляторы под потолком протестующе заскрежетали и закрутились быстрее. Дверь отворилась и пропустила в зал луч солнечного света, приглушенного облачком холодного тумана. На ступенях возникла стройная темная фигура.

Хват сощурился. Руки его как бы невзначай скользнули под стол.

– А… Ее, – буркнул он.

Молодая женщина, что вошла в бар, могла бы сойти за сестру Лилии. Она обладала той же экзотической красотой, теми же странными кошачьими глазами, такой же бледной, безукоризненно гладкой кожей. Только волосы ее свисали длинными неровными прядями, как у тряпичной куклы, и каждая прядь была окрашена в свой цвет – бледно-голубой или зеленый, словно они позаимствовали окраску у разных ледников. Зрачки ее отлитых из зеленого льда глаз казались расширенными, как будто от наркотика. В одной ноздре поблескивало тонкое серебряное колечко, а на изящной шее темнел черный кожаный ошейник, украшенный серебряными снежинками. Одежду ее составляли сандалии, короткие джинсовые шорты – очень короткие и очень тугие – и белая футболка в обтяжку, на которой замысловатыми светло-голубыми буквами значилось: «ТВОЙ ПАРЕНЬ ВЫБЕРЕТ МЕНЯ».

Она дефилировала к нам через комнату, покачивая бедрами и выпятив губки. На вид она казалась слишком юной, чтобы двигаться с такой вызывающей чувственностью, но я-то знал, кто она такая – Зимняя Леди, младшая Королева Зимней династии, выученица Мэб по части вредности и могущества. Цветы, что расцвели на колоннах в присутствии Лилии, сморщились и опали, стоило ей пройти мимо. Впрочем, она обратила на них не больше внимания, чем Лилия полчаса назад.

– Гарри Дрезден, – произнесла она негромким, томно-сладким голосом.

– Привет, Мэйв, – ответил я.

Мэйв смерила меня долгим взглядом и облизнула губы.

– Только посмотри на себя, – промурлыкала она. – Весь скованный как черт-те что. У тебя ведь сто лет не было женщины, правда?

Не было. Правда не было. Но это не та деталь, которую позволено держать в голове следователю-профессионалу. Я мог бы сказать что-нибудь в ответ, но решил, что, если проигнорирую подначку, ей может наскучить эта игра и она оставит меня в покое. Поэтому я просто встал и галантно подвинул ей стул:

– Присядете с нами, Мэйв?

Она склонила голову набок – чуть не к самому плечу. Пронзительные зеленые глаза продолжали не отрываясь смотреть мне в лицо.

– Весь прямо бурлишь. Возможно, нам с тобой стоило бы переговорить наедине. Ты и я.

Мое либидо с энтузиазмом подхватило эту идею. Мы с моим либидо редко сходимся во взглядах. Вот черт…

– Я предпочел бы поговорить здесь, – ответил я.

– Лжец, – с улыбкой произнесла Мэйв.

Я вздохнул:

– Ладно. Я с удовольствием занялся бы много чем. Но единственное, что произойдет, – это просто славная, милая беседа. Так что на вашем месте я бы сел и позволил мне угостить вас выпивкой.

Она склонила голову в другую сторону. Бедра ее двинулись в такт голове, и оторвать от них взгляд стоило мне некоторых усилий.

– И долго ты постился, чародей? Сколько времени прошло с тех пор, как ты удовлетворял себя?

Ответ разом понизил мне настроение.

– Со времени последней встречи со Сьюзен, наверное.

Мэйв сказала презрительно:

– Я не про любовь, чародей. Я про желание. Плоть.

– Одно не исключает другого, – возразил я.

Она брезгливо отмахнулась:

– Я хочу ответ.

– Сдается мне, на свете немало такого, чего вы хотели, но не получили, – буркнул я и оглянулся на Лилию с Хватом в поисках поддержки.

Хват пожал плечами, словно извиняясь, а Лилия вздохнула:

– Вы могли бы побаловать ее, Гарри. Она упряма, как каждый из нас, к тому же она единственная может ответить на интересующие вас вопросы и понимает это.

Я перевел взгляд обратно на Мэйв, на лице которой продолжала играть все та же до безумия чувственная улыбка.

– Скажи мне, смертный, когда рядом с тобой лежала новая, незнакомая плоть, когда ты касался ее рукой, а? – Она пригнулась так, что глаза ее оказались в нескольких дюймах от моих. Дыхание ее пахло зимней мятой и еще чем-то волнительным и испорченным, вроде гнилых цветов. – Когда ты в последний раз слышал полные страсти вскрики?

Я посмотрел на нее совершенно невозмутимо.

– Чисто технически? – мягко спросил я. – Когда убил Аврору.

На лице Мэйв мелькнуло нечто вроде неуверенности.

– Вы ведь помните Аврору? – тихо продолжал я. – Прошлую Летнюю Леди. Вашу сверстницу. Равную вам. Она умерла от нескольких дюжин порезов холодным железом. Она истекала кровью. И все же не прекращала попыток вонзить нож в Лилию. Поэтому я схватил ее и удерживал. Она продолжала биться до тех пор, пока не потеряла слишком много крови. А потом она умерла в траве на холме Каменного Стола.

Воцарилась мертвая тишина.

– Меня это удивило, – сказал я, стараясь говорить бесстрастно. – То, как быстро это произошло. Ее это тоже удивило. Она умерла потрясенной.

Мэйв молча смотрела на меня.

– Я не хотел убивать ее. Но она не оставила мне выбора. – Я помолчал секунду или две, а потом посмотрел Мэйв в глаза.

Зимняя Леди сглотнула и отодвинулась от меня на пару дюймов.

Я снова приглашающе указал рукой на свободный стул:

– Будем взаимно вежливы, Мэйв. Прошу вас.

Она медленно вздохнула, не сводя с меня взгляда своих огромных нечеловеческих глаз.

– Теперь я понимаю, – произнесла она, – почему Мэб так хочет тебя. – Она выпрямилась и удостоила меня странным, легким кивком – такой выглядел бы уместнее, будь она одета в платье. – Скажите, – произнесла она, садясь, – найдутся ли у бармена еще эти замечательные лимонадные кубики?

– Конечно, – заверил я. – Мак, будь так добр, еще лимонада для Леди.

Мак выполнил просьбу, по обыкновению, молча. Пока он готовил лимонад, зал покинули последние остававшиеся посетители. Большинство членов магического сообщества Чикаго хорошо знало обеих Леди – если не лично, то по репутации, – и никто не хотел оказаться рядом на случай инцидента между Зимой и Летом. Чем дальше, тем безопаснее.