Я пожал плечами:

– Не вижу смысла беспокоить тебя по пустякам. Кто бы это ни был, сейчас его здесь нет.

Я описал ей человека-тень и его машину.

– Как ты думаешь, это не тот, кто столкнул тебя с дороги? – спросила она.

– Что-то подсказывает мне, что нет, – покачал головой я. – Таскавшийся хвостом не делал ни малейшей попытки скрыть свое присутствие. Насколько я могу судить, это, скорее всего, какой-нибудь частный детектив, роющий на меня информацию для суда.

– Боже! – сказала Мёрфи. – Я думала, это все уже позади.

Я снова поморщился:

– Как хозяин телешоу, Ларри Фаулер здорово разозлился. Поэтому не оставляет попыток меня прищучить.

– Может, тебе не стоило все-таки громить его студию и расстреливать его тачку?

– Но я же не виноват!

– Это решать суду, – голосом святоши изрекла Мёрфи. – У тебя хоть адвокат есть?

– Пять или шесть лет назад я помог одному парню отыскать любимую собачку его дочери. Он юрист. Помогает мне в суде и при этом даже не разоряет дотла счетами. Но эта дрянь все тянется и тянется.

Мы так и сидели в машине.

Я закрыл глаза и вслушался в летний вечер. Где-то играла музыка. Время от времени по улице проезжала машина.

– Гарри? – окликнула меня через некоторое время Мёрфи. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Голоден. Устал немного.

– У тебя такой вид, как будто тебе больно.

– Ну, немного больно, да.

– Я не эту боль имела в виду.

Я открыл глаза и посмотрел на нее, потом отвернулся:

– А… ты об этом.

– Об этом, – согласилась она. – У тебя такой вид, как будто ты истекаешь кровью.

– Переживу, – буркнул я.

– Это из-за прошлого Хеллоуина?

Я пожал плечами.

Некоторое время она молчала.

– Ты знаешь, все до сих пор не разобрались, почему вырубался свет в городе и что случилось после. Но в Музее естественной истории обнаружили труп человека, убитого животным. Эксперты считают, что это была крупная собака. А на полу нашли кровь трех разных групп.

– Правда? – устало спросил я.

– И еще в Кент-колледже. Там обнаружили восемь тел. Шестеро – без видимых причин смерти. У седьмого голова снесена острым, как скальпель, клинком. А у последнего пуля сорок четвертого калибра в затылке.

Я кивнул.

Некоторое время она молча смотрела на меня, хмурясь, – явно ждала, пока я заговорю сам.

– Ты убил их, – произнесла она наконец тихо, но уверенно.

Память услужливо проиграла в голове несколько не самых приятных клипов. Желудок болезненно скрутило.

– Того, без головы, – не я.

Взгляд ее голубых глаз остался столь же спокойным. Она кивнула:

– Ты убил их, и это тебя гложет.

– Не должно бы. Я много кого убивал.

– Верно, – согласилась Мёрфи. – Только теперь это были не фэйри, не вампиры и не монстры. Это были люди. И ты убил их не в пылу сражения. Ты сделал это осознанно.

Почему-то я не смог поднять на нее взгляда. Но кивнул.

– Более или менее, – прошептал я.

Она подождала, не скажу ли я еще чего, но я молчал.

– Гарри, – произнесла она. – Ты терзаешь себя из-за этого. Тебе надо с кем-нибудь поговорить. Необязательно со мной, необязательно здесь, но нужно. Нет стыда в том, что тебе плохо, потому что ты убил кого-то – во всяком случае, когда на это была причина.

Я усмехнулся – довольно горько:

– Вот уж от кого не ожидал совета не переживать из-за убийства.

Она неуютно поерзала на месте.

– Сама немного удивлена, – призналась она. – Но черт подери, Гарри… помнишь, когда я застрелила агента Дентона?

– Угу.

– Мне тоже долго пришлось свыкаться. Я понимаю, что он это заслужил. И что не сделай я этого, он убил бы тебя. Но чувствовала я себя после этого… – Она хмуро уставилась в ветровое стекло. – Это оставляет след. Лишать кого-то жизни… И бедолаги, которых поработили вампиры в том приюте. Это было еще хуже.

– Все эти люди пытались убить тебя, Мёрф. Ты должна была поступить так. У тебя и выбора-то не оставалось. И ты знала это, когда нажимала на спуск.

– А у тебя, ты считаешь, был выбор? – спросила она.

Я пожал плечами:

– Может, и был. А может, и нет. – Я сглотнул. – Суть в том, что я тогда не удосуживался подумать об этом. Не колебался. Просто хотел, чтобы они поскорее умерли.

Довольно долго она молчала.

– Что, если Совет прав насчет меня? – тихо спросил я у Мёрфи. – Что, если я превратился в какого-то монстра? Такого, который отнимает чужую жизнь, руководствуясь лишь своими желаниями. Которого цель интересует больше, чем средства. Для которого сила значит больше, чем справедливость. Что, если это первый шаг?

– А ты сам как считаешь? – спросила она вдруг.

– Я не…

– Потому что если ты, Гарри, так считаешь, значит, возможно, так оно и есть. А если считаешь, что это не так, значит, скорее всего, это не так.

– Сила позитивного мышления? – спросил я.

– Нет. Свобода выбора, – ответила она. – Ты не можешь изменить того, что уже произошло. Но ты волен выбрать, что делать дальше. А это значит, что ты переметнешься на темную сторону только в том случае, если сам выберешь это.

– А с чего ты взяла, что я этого не сделаю?

Мёрфи легонько коснулась пальцами моего подбородка:

– Потому что я не идиотка. В отличие от некоторых других, сидящих в этой машине.

Я поднял правую руку и бережно сжал ее пальцы. Они были теплые, крепкие.

– Поосторожнее. Это почти, можно считать, комплимент.

– Ты порядочный человек, – сказала Мёрфи, опуская руку; пальцев моих она при этом не стряхнула. – Порой до боли слепой и глухой. Но сердце у тебя доброе. Потому ты и относишься к себе так беспощадно. Ты устал, голоден и изранен, и ты видел, как нехорошие парни делают такое, чему ты не в силах помешать. Ты пал духом. Вот и все.

Простые, искренние и прямые слова. В голосе ее не было ни капли фальшивых утешений, ни капли снисходительной жалости. Я ведь не первый день знаком с Мёрфи. Я знал, что она готова подписаться под каждым своим словом. Сознание того, что она на моей стороне, даже если я нарушил закон, который она защищает по долгу службы, здорово ободряло.

Я говорил это прежде и повторю еще раз.

Мёрфи – хороший парень.

– Может, ты и права, – сказал я. – Адские погремушки, и правда, хватит жалеть себя – работать пора.

– Только начни с еды и отдыха, ладно? – хмыкнула она. – И если ты меня не слышал, я заеду за тобой утром.

– Идет, – кивнул я.

Мы еще немного посидели, держась за руки.

– Кэррин, – проговорил я.

Она посмотрела на меня. Глаза ее казались очень большими, очень голубыми. У меня не получалось смотреть в них долго.

– Ты никогда не думала о… ну… о нас?

– Иногда, – ответила она.

– Я тоже, – признался я. – Только… моменты все были какие-то неудачные.

Она улыбнулась:

– Я заметила.

– Как по-твоему, в этом что-то есть?

Она осторожно сжала мою руку пальцами и сразу убрала их:

– Не знаю. Может, когда-нибудь… – Она посмотрела на свою руку и нахмурилась. – Это многое бы изменило.

– Изменило бы, – согласился я.

– Ты мой друг, Гарри, – сказала Мёрфи. – Что бы ни случилось. Иногда в прошлом… я поступала по отношению к тебе несправедливо.

– Как тогда, у меня в офисе, когда ты заковала меня в наручники, – кивнул я.

– Ага.

– А потом ты мне зуб сломала.

Мёрфи пораженно моргнула:

– Я сломала тебе зуб?

– А потом…

– Ладно, ладно, – остановила она меня; щеки ее порозовели. – Я хочу сказать, я могла бы и раньше понять, что ты из хороших парней. И…

Я выжидающе смотрел на нее и молчал.

– И я прошу прощения, – выдавила она. – Вот гад!

Это далось ей непросто. Гордости в Мёрфи не по росту много. И да, я очень хорошо помню пословицу насчет хрустальных домов и камней. Поэтому я не стал давить на нее.

– Ты уж не увлекайся романтикой, Мёрф.

Она чуть улыбнулась и закатила глаза:

– Если мы и сойдемся когда-нибудь, не пройдет и недели, как я тебя убью. А теперь отдыхай. В таком виде от тебя все равно толку никакого.