Давид Фонкинос
Семья как семья
David Foenkinos
LA FAMILLE MARTIN
Copyright © Éditions GALLIMARD, Paris, 2020
Published by arrangement with SAS Lester Literary Agency & Associates
© И. В. Дмоховская, перевод, 2022
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022
Издательство АЗБУКА®
* * *
Изящная, остроумная комедия а-ля Фонкинос.
Le Jornal du Dimanche
Давид Фонкинос (р. 1974) – писатель, сценарист и музыкант, один из самых популярных в мире французских романистов, чьи книги переведены на сорок языков. Фонкиноса обожают читатели, собратья по перу, журналисты и книготорговцы.
Он написал сценарии для французских режиссеров Седрика Клапиша и Жака Дуайона, ав 2011 году вместе с братом, режиссером Стеваном Фонкиносом, поставил по своей книге «Нежность» одноименный фильм с Одри Тоту в главной роли.
* * *
Своим успехом эта книга обязана занятному перевертышу: здесь персонажи командуют автором, а он лишь пользуется их сердечными и профессиональными обстоятельствами. Автор перескакивает с одного на другое, мечется между персонажами, постоянно делая открытия, а когда персонажи его бесят, ходит с козырей, рассказывая байки о Карле Лагерфельде.
Радость жизни, сбежавшая любовь, воссоединение и слезы – в новом, ярком романе Давида Фонкиноса.
Elle
«Семья как семья» – очень приятный сюрприз: жизнерадостный и грустный, блестящий, живой роман, полный игры и самоиронии.
L’Express
Фонкинос – обольститель. Мы не знаем, как в жизни, но в литературе – несомненно. Не сказал ли он сам однажды, что обольщение – его писательская задача?
La Libération
Новая книга Давида Фонкиноса, тонкая и замечательно написанная, – пожалуй, самая фонкиносская из всех его книг. Стиль его искрится неодолимым оптимизмом. Блестящий роман.
L’Obs
Давид Фонкинос мастерски, триумфально балансирует на тончайшей грани между реальностью и вымыслом.
RTL
* * *
Ценность случайности равна степени ее невозможности.
Милан Кундера
1
Мне хотелось писать книгу, но ничего не выходило. Годами я выдумывал разные истории, редко обращаясь к действительности. А сейчас работал над романом о кружках литературного мастерства. Интрига разворачивалась вокруг уик-энда, посвященного словам. Но слов-то я и не находил. Мои персонажи меня не интересовали, просто тошно было от скуки. И я подумал, что любая жизненная история представляла бы больше интереса. Любое невыдуманное существование. Во время встреч с читателями они мне часто говорили: «Вам бы написать про мою жизнь. Она совершенно невероятная!» Наверняка так оно и было. Я мог бы выйти на улицу, остановить первого попавшегося прохожего и попросить рассказать что-нибудь о его жизни. Почти уверен, что это было бы для меня полезнее очередной выдумки. Так и получилось. Я сказал себе: ступай на улицу, заговаривай с первым встречным, и он станет темой твоей книги.
2
На первом этаже моего дома расположено туристическое агентство, и я каждый день миную это странное мрачноватое помещение. Одна из служащих часто курит на улице, не трогаясь с места и глядя в телефон. Иногда мне приходит в голову: интересно, о чем она думает? Я считаю, что у незнакомых тоже есть своя жизнь. Сегодня, выходя из дома, я решил: если она сейчас курит, то станет героиней моего романа.
Но незнакомки на месте не оказалось. А ведь еще чуть-чуть – и я стал бы ее биографом. Тут я заметил на ближайшем переходе пожилую женщину с фиолетовой сумкой на колесиках. То, что надо! Эта женщина еще не знала, что вступила на территорию романа. Вокруг нее развернется сюжет моей новой книги (разумеется, если она согласится). Я мог бы подождать встречи с другим человеком, который бы меня больше привлек или вдохновил. Но нет, это должен быть первый попавшийся прохожий. Никакой альтернативы. Я надеялся, что эта умышленная случайность приведет меня к волнующей истории или к одной из судеб, позволяющих понять, в чем иногда состоит смысл жизни. По правде говоря, я ожидал от этой женщины очень многого.
3
Я подошел к незнакомке, попросил прощения за беспокойство. Я изъяснялся с приторной вежливостью, свойственной тем, кто хочет вам что-то продать. Она, разумеется, удивилась и замедлила шаг. Я сказал, что живу поблизости и что я писатель. Когда останавливаешь человека на улице, надо сразу переходить к сути дела. Говорят, что пожилые люди недоверчивы. Но эта женщина мне сразу же широко улыбнулась. И я решил, что ей можно немедленно изложить мой план.
– Видите ли… Я хотел бы написать книгу о вас.
– Простите?
– Понимаю, такая идея может показаться немного странной… Но это как бы вызов, который я сам себе бросил. Я живу здесь. – (Я показал на свой дом.) – Не хочу входить в подробности, но я решил написать книгу о первом встречном.
– Не понимаю.
– Нельзя ли нам сейчас зайти в кафе, чтобы я вам спокойно все рассказал?
– Прямо сейчас?
– Да.
– Сейчас не могу, мне нужно домой, положить продукты в морозилку.
– Понимаю, – ответил я, подумав, что ситуация приобретает дурацкий оборот. Я было обрадовался, а сейчас, выходит, мне надо писать о том, что нельзя замораживать размороженные продукты. Несколько лет назад я получил престижную премию Ренодо, но в эту минуту у меня по спине побежали мурашки разочарования.
Я сказал, что могу подождать ее в кафе поблизости, но она предложила пойти к ней домой – значит, сразу проявила ко мне доверие. На ее месте я бы никогда так легко не позволил писателю войти в свою квартиру. Особенно писателю, страдающему недостатком вдохновения.
4
Через несколько минут я уже сидел у нее в гостиной. Она возилась на кухне. Неожиданно я разволновался. Обе мои бабушки умерли много лет назад; я почти забыл, как выглядит жилье стариков. Вокруг обнаружилось столько знакомого: клеенка на столе, громко тикающие стенные часы, фотографии внуков в золоченых рамках. От воспоминаний у меня сжалось сердце.
Моя героиня вернулась с подносом, на котором стояли чашка и вазочка с печеньем. Для себя она ничего не принесла. На всякий случай я немного рассказал о себе, но она и без того ничуть не беспокоилась. Мысль, что я могу оказаться человеком опасным, обманщиком, самозванцем, даже не пришла ей в голову. Позже я ее спросил, почему она сразу мне доверилась. «У вас вид писателя», – ответила она, и я слегка растерялся. По-моему, у большинства писателей вид похотливый или депрессивный. Иногда то и другое сразу. А для этой женщины я, стало быть, выглядел так, как должен выглядеть человек моей профессии.
Мне очень хотелось поскорее узнать сюжет моего нового романа. Кто она? Прежде всего, как ее фамилия?
– Жакет, – сказала она.
– Жакет – как жакет?
– Ну да.
– А имя?
– Мадлен.
Итак, Мадлен Жакет. Я на несколько секунд задумался. Такой фамилии мне бы никогда не придумать. Случается, я неделями ищу имя или фамилию персонажа, потому что твердо убежден: звучание влияет на судьбу. Иногда с их помощью я лучше понимаю определенные характеры. Натали не может вести себя так же, как Сабина. Каждый раз я взвешивал «за» и «против». И вот, без всяких размышлений, я встречаю Мадлен Жакет. Преимущество реальности: выигрываешь время.
