Он перевернул лист: сзади на нем был бледно пропечатан снимок Луны, а по нему самым жирным шрифтом – «6+».

– И что, теперь у этих придурков… этих… производителей отравы?..

– Нет-нет, я этого не говорил! Но смысл ясен: «шесть-плюс» – это всего лишь два символа, их можно раскинуть достаточно широко, чтобы они читались на диске Луны.

Григгс впился взглядом в ужасную рекламу:

– Я не верю, что это сработает!

– Вполне надежная пиротехническая фирма гарантирует, что сработает – если я доставлю их оборудование на место. В конце концов, Пат, на Луне даже пиротехническая ракета пролетит немало. Да ты сам даже сможешь закинуть бейсбольный мяч на пару миль: низкая гравитация, сам понимаешь.

– Люди такого не потерпят. Это кощунство!

Гарриман выглядел опечаленным.

– Хотел бы, чтобы ты оказался прав. Но они терпят надписи в небе – и рекламу по телевидению.

Григгс пожевал губу.

– Но я так и не понял, зачем ты ко мне заявился, – вскинулся он. – Ты отлично знаешь, что название моего товара на диске Луны не поместится. Буквы слишком маленькие, чтобы их прочитать.

Гарриман согласно кивнул:

– Вот именно поэтому я к тебе и пришел. Пат, для меня это не просто деловое предприятие; это мое сердце и душа. Мне муторно от сознания того, что кто-то в самом деле желает использовать лик Луны для рекламы. Как ты и сказал, это кощунство. Но эти шакалы каким-то образом узнали, что у меня трудности с деньгами. И явились, зная, что я их выслушаю. Я взял паузу. Сказал, что в четверг дам ответ. Потом я пошел домой и долго не мог заснуть. И тогда я вспомнил о тебе.

– Обо мне?

– О тебе. О тебе и твоей компании. В конце концов, ты производишь хорошую вещь и нуждаешься в законной рекламе для нее. Мне пришло в голову, что Луну можно использовать в рекламных целях разными способами, не портя ее облик. Теперь представь, что твоя компания приобретет ту же концессию, но с публичным обещанием никогда не пускать ее в ход, и ты упомянешь об этом в своей рекламе. Что, если ты распространишь картинки, где мальчик и девочка сидят под Луной и пьют «Моку»? Что, если «Мока» окажется единственным безалкогольным напитком, взятым в первый рейс на Луну? Да, в общем, не мне тебя учить. – Он посмотрел на палец с часами. – Мне надо бежать, и я не хочу тебя торопить. Если захочешь вступить в бизнес, просто оставь сообщение в моем офисе к завтрашнему полудню, и я прослежу, чтобы наш Монтгомери связался с твоим шефом по рекламе.

Глава крупного газетного треста продержал его в приемной минимальное время, приличествующее магнатам и членам кабинета министров. И опять Гарриман остановился на пороге и приколол к лацкану значок.

– Привет, Делос, – сказал издатель, – ну как сегодня оборот зеленого сыра? – Тут его взгляд упал на значок, и он нахмурился. – Если это шутка, то очень дурного вкуса.

Гарриман положил диск в карман; на этот раз на нем вместо «6+» были изображены серп и молот.

– Нет, – сказал он, – это не шутка, это кошмар. Полковник, мы с вами относимся к тем немногим людям в этой стране, которые понимают, что коммунизм все еще является угрозой.

Некоторое время спустя они уже беседовали по-дружески, так, словно бы газеты полковника не критиковали лунный проект с момента его запуска. Издатель указал сигарой на стол:

– Как вы наткнулись на эти планы? Похитили их?

– Они были скопированы. – Гарриман почти не отклонился от истины. – Но мы этого не позволим. Важно добраться туда первыми; мы не можем допустить создания на Луне вражеской ракетной базы. Годами меня мучают кошмары, в которых я просыпаюсь и вижу заголовки газет о том, что русские высадились на Луне, провозгласили там лунные Советы – скажем, тринадцать мужчин и две женщины, все ученые, – подали петицию о признании их как части СССР и петиция эта, разумеется, была любезно одобрена их Верховным Советом. Когда я просыпаюсь, меня все еще колотит. Не знаю, зайдут ли они так далеко, что нарисуют серп и молот на диске луны, но это вполне в их духе. Вспомните эти их огромные плакаты, висящие повсюду.

Издатель закусил сигару зубами.

– Посмотрим, что тут можно сделать. Есть ли способ ускорить ваш отлет?

– Мистер Гарриман?

– Да?

– Мистер Лекруа опять здесь.

– Скажите ему, что я не могу его принять.

– Да, сэр… э… мистер Гарриман, он об этом тогда не упоминал, но он говорит, что он – пилот-ракетчик.

– Черт возьми, отправьте его в «Скайуэйс». Я не нанимаю пилотов.

На экране появилось лицо мужчины, оттеснившего секретаршу Гарримана.

– Мистер Гарриман, я Лесли Лекруа, сменный пилот «Харона».

– Да будь вы хоть архангел Гав… Вы сказали – «Харон»?

– Я сказал – «Харон». Нам надо поговорить.

– Заходите.

Поприветствовав гостя, Гарриман предложил закурить и с интересом оглядел его. «Харон», челночная ракета, выполнявшая рейсы к потерянному энергоспутнику, являлась наибольшим приближением к космическому кораблю, которое дотоле видел мир. Его пилот, погибший при взрыве, уничтожившем спутник и сам «Харон», был, по сути, первым из нарождающегося племени космонавтов.

Гарриман был озадачен ускользнувшим от его внимания обстоятельством, что «Харон» имел сменных пилотов. Разумеется, он знал об этом – но почему-то забыл учесть. Он списал и спутник, и ракету, и все, что с ними было связано, перестал о них думать. Теперь он с любопытством рассматривал Лекруа. Перед ним был невысокий аккуратный мужчина с тонким умным лицом и большими умелыми руками жокея. Лекруа выдержал его взгляд без всякого раздражения. Он выглядел спокойным и полностью уверенным в себе.

– Итак, капитан Лекруа?

– Вы строите лунный корабль.

– Кто это сказал?

– Лунный корабль строится. Все ребята говорят, что за этим стоите вы.

– Да?

– Я хочу его пилотировать.

– А почему вы?

– Лучшей кандидатуры вы не найдете.

Гарриман сделал паузу и выпустил клуб табачного дыма.

– Если вы сможете это доказать, билет ваш.

– Договорились. – Лекруа поднялся. – Я оставлю секретарше имя и адрес.

– Погодите минутку. Я сказал «если». Поговорим еще. Я сам собираюсь в это путешествие; я хочу узнать о вас больше, прежде чем доверю вам свою голову.

Они обсудили полет на Луну, межпланетные путешествия, ракетную технику, свои возможные находки на Луне. Постепенно Гарриман оттаял, признав в Лекруа родственную душу, также одержимую Великой Мечтой. Подсознательно он уже принял Лекруа; разговор стал походить на обсуждение совместного предприятия.

Прошло немало времени, прежде чем Гарриман сказал:

– Все это очень здорово, Лес, но у меня на сегодня осталось еще несколько дел, и их нужно сделать, иначе никто из нас до Луны не доберется. Ты отправляйся на Питерсон-Филд и познакомься с Бобом Костером; я ему позвоню. Если сумеешь с ним поладить, мы обсудим твой контракт. – Он нацарапал записку и вручил ее Лекруа. – Это отдай мисс Перкинс на выходе, и она внесет тебя в зарплатный список.

– Это может подождать.

– Людям надо есть.

Лекруа взял записку, но задержался:

– Одну вещь я понять не могу, мистер Гарриман.

– Что?

– Почему вы конструируете корабль на химической тяге? Не то чтобы я против, я и с таким справлюсь. Но зачем эти сложности? Я знаю, что у вас есть «Брисбен», переделанный на икс-топливо.

Гарриман уставился на него:

– Ты сбрендил, Лес? Словно ты спрашиваешь, отчего свиньи не летают. Икс-топлива нет и больше не будет, пока мы сами его не сделаем – на Луне.

– Кто вам это сказал?

– Что ты имеешь в виду?

– Как я слышал, Комиссия по атомной энергии распределила икс-топливо, согласно договору, среди ряда стран – и некоторые из них оказались не готовы к его использованию. Но все равно его получили. Что с ним стало?

– Ах это! Да, Лес, действительно, парочка ковбоев из Южной и Центральной Америки получили по политическим причинам свой кусок пирога, хотя они все равно не смогли его съесть. Что и к лучшему: мы выкупили его обратно и использовали для затыкания энергетического кризиса. – Гарриман нахмурился. – Но ты прав. Мне следовало тогда урвать что-то для себя.