Гермиона кивает, она уже готова бежать, когда резкие движения где-то внизу практически сбивают ее с ног. Драко стягивает с нее шпильки.

— Убийственно смешно, тыковка.

— Но… — Гермиона остается босой. Она смотрит на завал камней, а потом на свои незащищенные ноги. Поднимает глаза на Джокера. Тот холодно скалится шрамами.

— Пойдешь так, если этот план действий — твой максимум. — он делает первый шаг.

Гермиона спешит следом.

***

Вся тюрьма оживает. Из-под решеток выползают сломленные сумасшедшие существа, Джокер рушит стены, обрушающиеся со столпами пыли. Гермиона оглядывается, видя бледные руки клоунов, которые тянутся к ней. Шестерки мистера Ди?

Гермиона бежит за ним. Он продолжает взрывать решетки, каждый шаг, сопровождаемый колкими осколками и камешками от хаоса, дается с трудом. Ей больно, она чувствует себя Русалочкой, ноги которой разрезают лезвия ножей. Драко хохочет, Гермиона думает, что может представить, как дергаются ее шрамы вверх.

Его белесые пальцы сжимают перламутровую рукоять, направляя кончик на скошенный свод стены. Гермиона налетает на него, когда он останавливается посреди коридора.

Гермиона дотрагивается пальцами до спины Драко. Он запускает поток искр, сопровождаемый зеленым свечением в воздух. Волны света достигают свода и той самой решетки на потолке, раздирая сторону треугольника одной из стен Азкабана бомбой, Гермиона дрожит, она обнимает его, прижимаясь к спине Драко. Они у самого края, среди развалин. Бриз и соленые брызги бьют в лицо злым влажным блеском острых игл.

Море беснуется, вдалеке висят черные тени огрызков дементоров.

Гермиона вжимается в спину Драко сильнее, позади них выстраивается армия уродцев. Она дрожит.

Драко делает шаг вперед, до края остается ярд. Бледные руки сбрасывают тонкие запястья Гермионы с себя, он смотрит за нее, на освобожденных приспешников.

— Вы готовы к шутке, клоуны? — его лицо бледно, вокруг глазниц объединены черные разводы синяков. Гермиона смотрит на свою размазанную по шрамам помаду, сделавшую его снова человеком, которые смеется.

— Веди нас, Джокер! — орки кричат и гогочат, когда он делает еще один шаг к пропасти. Движение — и он свалится в соленую преисподнюю моря, которая покроет его навсегда.

Гермиона дергается вперед. Губы ее складываются в немой мольбе, веки подрагивают. Она шепчет какие-то одурманенные слова, когда Драко смотрит на нее. Впервые с момента их встречи. Его взгляд холоден, но он прошибает.

Продирает до костей, когда она чувствует соленые брызги на своих щеках и в носоглотке, сглатывая их. Соль разъедает кожу.

— Спокойно, тыковка. — говорит Драко, привычным движением увлажняя зубы. — Сейчас будет фокус. — он делает шаг назад, занося ногу над пропастью.

У Гермионы трясутся мышцы в ногах, она чувствует подрагивающие жилки сердцем.

— Нет. Драко, пожалуйста. — Гермиона шепчет эти слова у себя внутри, проглатывая их вместе со слезами. Она знает, что Драко не услышит своего имени, поэтому не боится за себя.

— Але-оп!

Он с дьявольским хохотом, раздирающим его худую грудину, прыгает назад. Гермиона дергается, с ее плеч падает верблюжье пальто, оставляя ее с куском золотой тряпки на теле в знобящем холоде. Она готова уже бежать и выброситься следом, когда он, окутанный черным дымом, поднимается вверх. На темным гребне потока воздуха.

— Испугалась, тыковка? — смеется он.

С воплями Гермиону подхватывает волна орков и преступников, уволакивая на черный поток вихря, в закулисье Джокера.

***

В зельеварне-заводе Северуса Снейпа пахнет ржавчиной и едкими ядами. Гермиона стоит над котлами с плещущейся в отварах жемчужной белладонной. Ей очень холодно: блестящая золотая тряпка не способна защитить ее от могильной сырости завода.

Драко перед ней. Он переоделся: перед Гермионой не пациент психушки, а настоящий преступник, принц мафиозного мира. Его волосам вернулась зелень, на его лице слой жирного белого грима, который раздирает кровавая полоска линии шрамов, подкрашенная красным. Когда он говорит, Гермиона видит серебряные грилзы на каждом зубе.

Ее пульс падает.

Гермиона не может оторвать взгляд от безумца. Он все ближе к ней.

Холодные пальцы обхватывают ее губы, чуть поглаживая большим пальцем нижнюю. Черные кожаные перчатки пачкаются во влаге, Гермиона смотрит на него с мольбой. Он чуть дергает разодранной верхней губой.

— Ты готова полностью довериться мне? — шепчет Драко, наклоняясь ближе. Гермиона видит его как ободранного. Серая радужка расплавленной злобы — все что осталось от ее старого знакомого.

— Твои руки по локоть в крови, но я готова довериться им до конца жизни. — шепчет она. Ее зрачки расширены до предела.

Чудовище обхватывает ее второй перчаткой сильнее. Гермиона чувствует грубую шершавую кожу на своей раздраженной прикосновениями спине. Рука ползет ниже, касаясь бедра. Драко сжимает ее до синяков.

— Слишком просто. — хрипло отвечает он. — Ты готова гнить ради меня?

Гермиона вздрагивает. Ей кажется, что белладонна в ее венах начинает бурлить от этих слов, шипами впиваясь в кожу. Она кладет руки на его грудь, осторожно отстраняясь.

В два шага она золотым призраком оказывается у конца площадки. Чаны с белладонной под ней: они шипят горячим отваром жидкости внизу. Гермиона секунду смотрит туда, а после возвращает свои глаза Драко.

— Навсегда. — отвечает она губами.

И повторяет его шаг назад. Гермионе не страшно. Если Драко выжил, то останется живой и она.

Едкое мгновение — Гермиона летит с площадки завода. Трубы железа у потолка сходятся калейдоскопом наверху. Гермиона видит ржавчину, подтеки и кровь, оставшуюся на стенах, дырки от пуль и обугленности от магии, когда тяжелая смачная оплеуха удара о зелье поражает ее спину. Жидкость вязкая и тяжелая.

Она раздирает кожу Гермионы на части. Густое, словно кисель, варево накрывает ее с головой, пожирая без остатка. Как трясиной лесного болото ее тянет на дно.

Гермиона собрала не слишком много воздуха в запасе. Белладонна проникает в уши, за плотно сомкнутые веки, под ногти, в кожу, нос… у нее нет сил всплыть наружу. Гермиона не может поднять и руки: плотное зелье окутывает склепом, прижимая ко дну.

Она готова остаться тут навечно. Воздуха хватит на минуту, но этой идее не суждено сбыться: мощным плеском сотрясается гробница с белладонной, приваривая ее еще сильнее ко дну, но резкие движения чужих тянут Гермиону вверх.

Она сжимает веки, не желая прощаться со кисельной пеленой, когда ее легкие делают судорожное дыхание. Глоток воздуха раздирает грудь, едкий яд жемчужного зелья скатывается жирной пленкой с лица и волос. Гермиона продирает веки и рот, отчаянно пытаясь понять, не потеряла ли она зрение, когда ее душит поцелуй.

Гермиона ощущает ядовитый разорванный рот на своем лице: он терзает ее, мешая вдохнуть, Гермионе кажется, что она задохнется в пространстве, где воздуха полно.

Грилзы дерут ее губы, Гермиона чувствует клыки у себя внутри. Как-будто он вгрызается во внутрь, пытаясь уничтожить. Она тянется к нему, обнимая шею. Белладонна течет с ее рук, пораженных ядом варева.

— Навсегда!

Он мутной картинкой все-таки предстает перед глазами Гермионы, пытаясь собраться в подобие отчетливого рисунка. Шрамированные бледные руки держат Гермиону крепко, но его лицо запрокинуто высоко к потолку. Грудина ходит хохотом, кашляя в веселье. По вязкой жемчужной поверхности белладонны плывут красные и зеленые разводы.

Невероятно хитер и упрям. Всегда имеет план побега. Следует держать под постоянным контролем.