Только вот сам Тарталья кажется этого совсем не замечал. Вошедши во вкус драки, хоть и без крови и мольб остановиться, ему было сложно что-то заметить и уж тем более остановиться. Хоть это был тренировочный, но бой, который позволял возбуждению отойти на второй план, а то и вовсе раствориться, оставляя за собой покалывания на кончиках пальцев, Чайльд не видел ни лёгкой красноты на щеках ученицы, ни того, что она пропускает его удары, из-за чего скорее всего останутся синяки; даже того, что в какой-то момент он выбил из её худых рук копьё. Люмин ничего не говорила, не кричала, не пыталась как-то остановить — она упорно продолжала отражать и уворачиваться от его атак, насколько это было возможно без оружия. Она не понимала, что это уже выходит за грань обычной тренировки.
Мужчина остановился только тогда, когда его деревянный, одноручный меч, был пойман двумя руками, не давая нанести последний удар. В этот момент Тарталья опомнился, что бой всего лишь тренировочный и разрезать человека деревянным мечом невозможно. К этому моменту девушка уже лежала на земле или траве — непонятно, что осталось под их ногами после боя — а мужчина опустился над ней, пытаясь нанести последний удар.
— Кажется, я немного перестарался. — усмехнувшись, произнёс Тарталья, убирая меч в сторону. Однако эта усмешка была не над Люмин, а скорее, как защитная реакция, которая пыталась не выдать того, что он не контролировал себя в этот момент. Будь бы меч настоящий, всё могло бы закончиться печально.
Но девушка не обратила внимание ни на его слова, ни на то, что могла умереть бы в эту секунду. На её щеках больше не было того румянца, но взгляд ни на секунду не исчезал со следа на шее. Она понимала, что это след от укуса, но почему он выглядит именно так, и почему ещё не сошёл до конца — этого Люмин понять не могла, скорее даже в силу своего возраста, а не знания чего-то об этом мире.
Тарталье не понравилось её молчание, он боялся, что она испугалась или ещё хуже — почувствовала его нестабильность. Но не успев ничего сказать поэтому поводу, ощутил на своей шее прикосновение чужих пальцев. Её пальцы были холодными, но от них не становилось прохладно. По телу быстро пробежал табун мурашек, заставляя мужчину на пару секунд выпасть из реальности. Не потому, что к нему никто не прикасался или он был обделён женским вниманием — он никогда не ощущал чего-то подобное от обычного прикосновения.
Люмин же исключительно из-за своего любопытства дотронулась до следа, слегка поглаживая пальцами по шее мужчины, тем самым проводя ими по пятнышку. А вот Тарталья начинал понимать, что если своему мозгу он может сказать не думать об этом, издержки работы, то вот с телом намного сложнее. Оно точно не хотело его слушаться.
— Почему след от укуса выглядит так? — не выдержав, спросила девушка вслух, от чего Чайльд слегка вздрогнул. Люмин почувствовав это под своими пальцами, быстро убрала их с шеи, вспомнив одно наставление Седьмого Предвестника, но об этом немного позже. Мозг Тартальи был рад такому исходу, а вот тело готово было взвыть, желая получить большего.
Когда девочке было ещё лет четырнадцать, и она знала всё о бое, быстром лечении, использовании стихии, но ровным счётом ничего о чём-то другом, Седьмой понял, что такой подход тоже не совсем верный. Если Итэр схватывал налету любую информацию, которая не касалась тренировок, то в случае с Люмин, всё было с точностью да наоборот. Поэтому, чтобы избежать неприятных казусов, Седьмой постарался быстро и понятно объяснить некоторые основополагающие вещи. Общение с незнакомцами, опрятность внешнего вида, месячные, и то, что сейчас вспомнила Люмин — границы других людей.
«Нельзя прикасаться к незнакомым людям, а уже со знакомыми нужно иметь большую осторожность. Ты должна иметь свои личные границы, за которые другим людям нельзя переступать. Например, малознакомый тебе мужчина не должен даже думать о том, чтобы дотронуться до оголённой части твоего тела, не в зависимости от того рука это или лицо. (Седьмой решил всё-таки избежать вопроса почему, потому что объяснять это четырнадцатилетней девочке было бы крайне непросто и очень неловко). Но и ты должна помнить, что есть чужие границы у каждого человека, которые тебе нельзя нарушать. Явный тебе пример, ты даже не думаешь о том, чтобы прикоснуться ко мне, когда это не касается боя. Всегда, когда ты находишься в обществе людей, помни об этом».
Люмин впервые забыла что-то и вспомнила только после того, как сделала. Но даже со словами Седьмого, ей хотелось сначала услышать ответ на свой вопрос, а только потом извиниться (она восприняла так, будто бы Тарталье было противно её касание).
— Потому что… — на секунду Чайльд запнулся, не понимая, как правильно сформулировать ответ. — После твоего укуса на коже остался кровоподтёк.. другими словами, это появилось из-за разрывов подкожных кровеносных сосудов.
— Это опасно? — в обычно ничего не выражающих янтарных глазах проскользнул испуг.
— Вовсе нет. — выдохнув, Тарталья решился всё-таки разъяснить девушке хоть немного о человеческих взаимоотношениях. — Обычно это называют засосами, а не кровоподтёками, и оставляют их на коже во время близости мужчины и женщины.
— Близости? То есть тренировочный бой — это и есть близость?
Очень тяжело не засмеяться, когда подобные вопросы задают на полном серьёзе. Но Чайльд держался.
— Нет, наш случай — это исключение из правил, так как это было неумышленно и случайно. — выдохнув, Тарталья продолжил, — К близости прибегают два любящих друг друга человека (не объяснять же взрослому мужчине, что ещё это делается по другим причинам, да и вообще называются не близость, а иначе). В общем, оно сойдёт буквально за пару дней, так что можешь забыть об этом.
Люмин внимательно слушала своего наставника, посматривая то в голубые глаза, то возвращаясь к цели своего изучения.
— Извините меня. — выдала девушка, возвращая взгляд на лицо Предвестника. Рыжие брови выгнулись в удивлении, заставляя Люмин продолжить. — Седьмой Предвестник мне рассказывал о личном пространстве другого человека, но получается, что ваше я нарушила уже дважды, при том оба раза совсем неумышленно. Поэтому, простите меня.
«Я был бы рад, если бы ты это сделала ещё раз».
— Не бери в голову, иногда лишние границы между учеником и наставником мешают обучению. — поднимаясь на ноги и подавая руку, ответил мужчина. — Если ты действительно сделаешь то, что мне будет неприятно, можешь не сомневаться в том, что я тебе об этом сообщу.
В ответ девушка кивнула, поднимая свою руку и обхватывая тонкими пальцами чужую ладонь. Не прилагая практически никаких усилий, мужчина поднял с земли ученицу, будто бы она для него ничего и не весила. Тарталья понимал, что будет странным если он задержит её руку в своей, но он просто не мог не обратить внимания на то, какая на самом деле маленькая и женственная рука у Люмин. Честно говоря, он думал, что она вся в мозолях, ранах, наконец-таки в шрамах, как у любого ученика Предвестника, но как оказалось, он очень сильно ошибся: на ощупь она была мягкая, а под подушечками пальцев чувствовались лишь линии на ладошке. Выпуская чужую руку из своей, Чайльд вспоминает о том, что при их первой встрече, да и тренировке, на руках девушки были тёмно-серые перчатки, которые оголяли лишь два первых пальца, не считая большой. Видимо именно они и послужили спасением для кожи от всех тех неприятных вещей, которые преследуют воина.
Люмин не обратила никакого внимания на поглаживание своей ладошки в этот момент, да и на взгляд, которым прожигал их руки Предвестник: как только её рука освободилась, девушка поблагодарила за тренировку и вернулась назад в дом. Тарталья несколько секунд пялился на уже пустую столовую со двора, а после, мотнув головой, постарался привести себя в чувства. В голове кружились мысли лишь о том, что нужно взять себя в руки и сосредоточиться на задании, которое поручила ему Царица, а не цепляться за мелочные вещи, которые будут не только отвлекать, но ещё могут поставить под угрозу выполнения задания и его репутацию Предвестника. Хотя когда ему было не всё равно, что о нём подумают оставшиеся десять? Но даже Чайльд понимал, что одно дело, когда тебя считают сумасшедшим, подвязанным лишь на битвах и хаосе, а другое, когда ты проваливаешь дополнительное задание, потому что захотелось трахнуть свою ученицу.
