Когда же он увидел тело девочки - хрупкая белокурая красавица, похожая на маленькую принцессу, казалось, спала, кротко улыбаясь - то почувствовал нечто вроде душевного волнения.
*
- Ну чего ты хочешь, моя сладенькая?
- Я тебе сто раз говорила - не называй меня "сладенькой". Я этого терпеть не могу. И вообще, мне скучно.
- Иди ко мне.
- Я же сказала: мне скучно! Я не хочу трахаться. Мне надоело. Каждый раз одно и то же. Будешь на мне лежать и сопеть. И слюнявить меня своими противными губами.
- Крошка, я ведь могу и рассердиться...
- И что ты сделаешь? Убьёшь меня и съешь? Или снова заморозишь? Лучше уж помолчи.
Оскар в который раз признался себе, что проклятая девчонка права: он и в самом деле не мог с ней ничего сделать. Ни-че-го. И маленькая чертовка об этом прекрасно знала. Однажды он попытался было её наказать... да какое наказать - просто отшлёпал по попе. Пигалица сначала ужасно разрыдалась, а потом неделю не подпускала его к себе. С тех пор он зарёкся трогать её и пальцем.
При этом Кралевский отлично понимал, что с ним происходит. Это была глупая, безнадёжная, отчаянная влюблённость, на которую он считал себя совершенно неспособным. Увы, эта болезнь время от времени поражала и великих владык. Плохо было то, что его юная возлюбленная это тоже понимала, и вертела им как хотела.
- Мне надоело жить на этом корабле.
Кралевский вздрогнул. Ну вот, опять она за своё. В последнее время эти разговоры стали просто невыносимы.
- Милая, мы ничего не можем сделать. Корабль повреждён, и я не знаю, что в нём сломалось. Он больше никуда не полетит.
- Надо связаться с какой-нибудь планетой. У тебя же есть выход в сеть, я знаю.
- Откуда ты знаешь? - Оскар прикусил язык, сообразив, что выдал себя. Впрочем, уже не в первый раз: в обществе Анны-Марии он вообще сильно глупел.
- Ну ты же сам говоришь, - отплатила ему девчонка. - Значит, есть. Свяжись с какой-нибудь планетой. Нас всех спасут, и мы улетим отсюда.
- Я не хочу, чтобы нас спасали, моя крошечная, - Кралевский ненавидел себя за это пошлое сюсюканье, но удержаться от него не было никаких сил: он каждый раз сбивался на этот тон, - ведь тогда я потеряю тебя. Ты ведь не останешься со мной, я же знаю.
- Я не хочу здесь жить! - девочка капризно топнула ножкой. - Не хочу! И никто не хочет! Все говорят, что ты нас тут запер и кормишь хлебом из какашек! И ещё вы едите людей!
- Ну ты-то не ешь какашек, - попытался было защититься Оскар. Щадя чувства любимой, он выделял на её питание остатки продуктов из корабельных запасов: там ещё оставалось немного овощей и говядины.
- Ещё чего, чтобы я ела какашки! Ты просто... просто... ты просто зверь! Ты мучитель! Ты мучаешь себя и нас всех, - девочка разрыдалась, потом немного успокоилась. Кралевский попытался было подползти к ней, но девочка молча и больно ударила его по руке.
- Не трогай меня! Ты, когда мне туда лезешь, мне в глаза не глядишь, добавила она мстительно. - Потому что у тебя глаза как у рыбы. У гадкой снулой рыбы.
У Оскара сделалось такое лицо, что девочка разревелась и выбежала из каюты.
*
Бухнуться в кровать, повернуться спиной к двери, скататься в клубочек - чтобы были видны трогательные позвонки. Поза обиженного котёнка. Символизирует крайнюю, запредельную обиду на весь мир вообще и на обидчика в частности.
Анна-Мария прекрасно понимала, что помещение сканируется следящей системой корабля, и что Оскар прямо сейчас смотрит на неё через монитор.
На самом деле она напряжённо размышляла.
Влюбить в себя жабообразного дядьку, который тут, оказывается, рулит всеми раскладами, оказалось на удивление легко. Дядёк повёлся сразу - на самую обычную "лолиту". Эту нехитрую тактику - ручки, губки, голые коленки, капризный голосок, прикосновения, первая близость, слёзы, капризы и так далее - она сначала освоила по пособиям, а потом хорошенько отточила на друзьях семьи, а также и на самом папаше Ферминале. Друзья семьи расплачивались ценными подарками. Законному отцу её прелести достались бесплатно - чтобы тот не мешал работать. Долгое время Анна-Мария думала, что хотя бы мама ни о чём не подозревает. Пока случайно не узнала, что та не только в курсе дела, но и посильно участвует в бизнесе, взимая с её кавалеров дополнительную плату, превосходящую скромные дочкины расценки на порядок. Она наябедничала папе, и тот объяснил ей, что стряхнуть маму с хвоста проблематично: в чём - в чём, а в этих вопросах у госпожи Ферминале была щучья хватка. Тогда девочка поговорила с мамой сама и выцыганила у неё пятнадцать процентов сверху...
Как бы то ни было, Оскар оказался очень лёгкой добычей. Однако, дальше ходу не было. Она могла сколько угодно вертеть этим липучим дядьком, но одно она поняла твёрдо: развести его на серьёзное изменение ситуации не получится.
Она немножко подумала над чисто теоретическим вопросом: каким образом паршивый говнокрут - девочка прекрасно знала, как называют космонавты оператора биологических систем замкнутого цикла и каково его положение на борту - сумел перебить экипаж и захватить корабль? То, что он именно это и сделал, у неё не было ни малейших сомнений - в обычную оскаровскую сказочку о какой-то непонятной катастрофе она не поверила ни на кредит. Вопрос был в том, как ему это удалось. Может быть, ей будет полезно это знать. Мало ли как оно всё сложится дальше.
Анна-Мария не собиралась убивать Оскара, хотя была способна это проделать. Но она знала, что после его смерти на борту начнётся хаос, и власть возьмут Мухин или Тусе. Её, скорее всего, попользуют в качестве подстилки и отправят на мясо. В самом лучшем случае победитель возьмёт её к себе в гарем. Влюблённый по уши Кралевский заморозил всех своих женщин, сделав её единственной. Но новый хозяин корабля миндальничать не будет. Если, конечно, он вообще оставит её в живых. После гибели Оскара система очистки очень скоро придёт в негодность, а другого говнокрута нет даже на складе тел - об этом ей сказал сам Оскар, и она была склонна ему верить в этом вопросе. В случае чего единственным источником питания останется человечина... Нет, убивать его нельзя. Во всяком случае, до того момента, когда она сумеет связаться с внешним миром.
