Кроме того, на левой руке Майи наконец-то появилось цветочное клеймо – незабудка. Цветочное клеймо было аналогом свидетельства о рождении или паспорта в Подземельном мире, и помогало перемещаться в пространстве при помощи особого минералистического кода – набора минералов, которые соответствовали чертам характера. Ни один код, ни один цветок никогда не повторялся. Однако в пределах Академии Теней оно было бесполезно – здесь было запрещено перемещаться, рассыпаясь на молекулы.
Илья с Майей вышли из Террариума, напоследок Илья бросил всем «пока». Сидящие на своих местах девушки-теневицы тут же оторвались от своей работы и расплылись в нежных улыбках. Кто-то даже тихо вздохнул.
– А здесь не так уж и плохо – заметил Илья, идя по зеркальному коридору – все такие вежливые, к себе располагают.
– Ну конечно – фыркнула Майя, – они из кожи вон лезли, глазки тебе строили, особенно эта… как там её… ну главная.
– Мария Сергеевна? – в интонации Ильи послышалось недоумение.
Майя аж остановилась и заглянула Илье в глаза – она не поверила, что парень не в курсе, какое магическое воздействие производит на окружающих. Илья растерянно хлопал глазами и явно этого не понимал.
– Она втюрилась в тебя после пяти минут разговора с тобой, – Майе казалось, что это шутка – Там весь Террариум в тебе души не чаял.
Илья мигом переменился в лице, его губы презрительно скривились.
– Все влюбленные – полные дуры. У них голова не работает, и они на глазах тупеют. Идиотки. Терпеть не могу отсутствие мозгов.
После посвящения пути назад не было – все студенты отправлялись в крыло-общежитие Студенческого Зоопарк, где начинали готовится к новому учебному году. Илье с Майей выпала особая честь – их пригласил в свой кабинет ректор-губернатор. Майя не хотела знать зачем и желала скорее закончить эту пытку.
Бурмашина губернатора располагалась в центре небольшой площади между корпусами Академии. Она была настоящим особняком на колёсах, который мог передвигаться даже по непроходимым подземельным туннелям при помощи колёс с гусеницами, или вовсе пробуривать новые ходы в каменных породах своим острым конусовидным резцом.
Внутри бурмашины было два этажа. На первом расположились: каюта управления, гостиная, кухня, кладовая с запасом еды на две недели, и винтовая лестница-спираль. На втором: три спальни, кабинет, гардеробная и закрытая терраса с противоударным стеклом.
Майя с Ильёй поднялись по ступенчатому трапу в бурмашину, по винтовой лестнице к кабинету ректора. Не успел Илья схватиться за круглую серебристую ручку, чтобы отворить дверь, как та сама распахнулась, чуть не размазав парня по стенке.
Из кабинета выскочила высокая почти двух метров роста девица с темной кожей и серебристой косой, конца которой не было края. Бездонные черные глаза девицы метали молнии, полные губы были гневно сжаты, ноздри широкого приплюснутого носа вздымались. Она была одета в белое платье до колен, украшенное перьями павлина-альбиноса. Её стройные икры оплетали ленты высоких сандалий. Не смотря на атлетическое телосложение, она была величава и грациозна, точно амазонка.
– Лина! – прокричал ей вслед Полуночник, но девица не хотела его слушать, – вернись сейчас же! Мы ещё женаты!
Лина, не оборачиваясь, сложила пальцы левой руки в непристойный жест.
Говорят любовь живет три года. Но в случае Полуночника и Лины любовь жила 3 месяца. Узнав о феминистическо-настроенной натуре Лины, которая планировала строить карьеру, а не рожать маленьких Полуночников, губернатор решил сдать её отцу Полозу Сильвер-Голду обратно. Сдать обратно не вышло – Лина умела кусаться.
Кабинет губернатора представлял собой круглую комнату, стены которой были сплошными зеркалами. Слухи не врали, отсюда можно было увидеть любой уголок Академии посредством оптической иллюзии. Вдоль стен стопками лежали стопки бумаг и писем, законом и приказов, вес туго перемотанные бечёвками. Поверх них стояли узорчатые канделябры на шесть свечей, воск, стекавший с них, капал прямо на письма. В кабинете было единственное круглое окно в пол, металлические дуги которого складывались в пугающий узор, напоминавший глаз. В центре стоял письменный стол самого губернатора, и два кресла для посетителей.
Полуночник – рослый джентльмен за шестьдесят восседал на почетном ректорском месте облаченный в пиджак с наплечниками цвета растаявшего снега с рисунком из черных бесформенных спиралей. На носу его сидели хрупкие очки-ромбики – одна линза была молочной, другая черной. Полуночник был невысокого роста. Из-за этого губернатор комплексовал, тщательно скрывая это, а также яйцевидную форму головы и лысину цилиндром с чучелом грозного орла.
Полуночник вскочил уже, чтобы догнать жену, но завидев посетителей плюхнулся на место. Он машинально улыбнулся вошедшим. Но улыбка на измятом бумажном лице была неприятная – неестественная.
Лина давно выскочила из бурмашины, а ее серебряная коса все еще прыгала по полу, не в силах поспевать за своей хозяйкой.
Полуночник сложил ладони домиком и внимательно посмотрел в лица Ильи и Майя. Оба новых студента вызывали у него недоверие, особенно Майя. Полуночник мечтал от неё избавится, но этого нельзя было делать на людях и лично – это намочило бы его репутацию беспристрастного правителя. Он фыркнул и взял из стопки досье своих дебютантов папки Майи и Ильи, желая иметь представление, кто перед ним.
– Обучался кристалловой алхимией в одной из государственных тайных лабораторий – задумчиво промолвил ректор, пробегая по характеристики Ильи, – знаком с основами подземельной медицины… А, ты тот самый внук…
Полуночник умолк, явно пытался вспомнить имя профессора Веромаха или как-то выкрутится.
– Профессора Мастерова.
– Да… Я помню тебя, тебе лет пять было, когда я приезжал во Временштерн-Виссеншафт в под-Антарктиду. Неприятный инцидент тогда произошёл в лаборатории. Машина вышла из-под контроля, двое погибли… Мужчина… и женщина…
– Мои родители, – в голосе Ильи слышался металл, парня коробило от того, как легко Полуночник говорит об этом.
– Соболезную. Они умерли за правое дело. Уверен, ты сможешь достичь в Академии таких успехов, и не опозоришь их фамилию. Ведь герой – самая подходящая профессия для того, чтобы войти в историю.
Майя физически чувствовала, что Илья еле сдерживался чтобы не взорваться. Напряжение между ним и ректором можно было резать ножом.
– Ну а ты, – Полуночник скользнул по специальности Майи и, озадаченно, выпучил глаза – чихающая музыкантка…
Илья еле подавил смешок, из-за чего Майя на него грозно зыркнула.
– Редкая. Редкая наука. Такой специальности у нас ещё не было – продолжал Полуночник – что ж ежегодно на факультет свободных искусств попадают новые таланты и дарования. Искусство безгранично, особенно если оно свободное. Уверен, твои родители ТОЖЕ будут гордится тобой.
Майя так и чувствовала, что он наслаждается своими издевками.
– Мои родители – Майя уперлась взглядом в Полуночника – Я с любой профессией буду лучше них. Хоть с чихающей музыкой, хоть с кашляющим танцем.
Ректор скептически выгнул брови.
– Однако, я дал слово – интонация ректора-губернатора приобрела мрачные тона – я дал слово сделать тебя своим агентом.
Полуночник подошёл к платяному шкафу и вынул оттуда черный, упакованный в хрустящий прозрачный пакет, плащ и кинул Майе. Та, дрожа разорвала пакет и развернула свою форму. На плече виднелась вышитая серебряная цифра.
– Восемь – её передёрнуло.
Номер, который ей выдали был номером Сонечки, агента, которая помогала Майе в особняке Л’Горностаевых. Единственный человек, который понимающе искренне относился к ней, который действительно нежно её полюбил и погиб из-за неё. Образ Сонечки с тех пор продолжал беспокоить Майю во снах, она частенько просыпалась в холодном поту, обливаясь слезами и переживая смерть агента вновь и вновь.
– Но для Вас, к сожалению, у меня пока нет свободного места в рядах агентов – ответил Полуночник Илье, – если вдруг – он заговорщически подмигнул парню – с кем-то из моих что-то случится. Я рассмотрю Вашу кандидатуру.
