Он уже сидел за столиком на улице. Когда увидел ее, помахал рукой. Она подошла и села напротив.

— Ты завтракала? Будешь что-нибудь?

Девушка отрицательно тряхнула головой. Дарио внимательно смотрел на нее. Какая она красивая и печальная. Тоненькая как тростинка, а на нежном личике остались, казалось, одни глаза — огромные и темные, почти черные.

— Тогда давай выпьем кофе или ты предпочитаешь чай?

— Кофе, я буду кофе.

Дамла почему-то не решалась посмотреть на него прямо, лишь бросала косые взгляды.

— Как ты? Как дома?

— Все ничего, продолжаем жить, — она горько усмехнулась. — Вчера зачитали завещание Дженка.

— Да? — ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Он даже оставил завещание! Это так не похоже на него. Он что, планировал свою смерть? Я бы могла поверить, что он застрелился на каких-то сильных эмоциях, но чтобы так? Он оставил видео-прощание, а теперь ещё и это! В моей голове это никак не укладывается. Ты же знал его очень хорошо, разве он мог так поступить?

Начав говорить, Дамла уже не могла остановиться. Тем более, что человек напротив нее очень сильно располагал к этому. Ей вдруг захотелось все рассказать ему. Все и обо всем.

— Джемре думает, что что-то ещё случилось, что-то серьезное, о чем мы не знаем. Она говорит, что он никогда бы так не поступил без…

Дамла не выдержала и заплакала. Дарио подсел к ней и обнял за плечи. Ничего не говоря, просто дал ей выплакаться. Потом, когда она уже начала немного успокаиваться и рыдания стали стихать, провел подушечками пальцев по ее лицу, вытирая слезы.

— Знаешь, Дарио… Он оставил все мне. В завещании даже не говорится об Умуте. И акции, и имущество. Но я так растеряна. Недим ничего не понимает в делах, он все делает, как советует его друг Юсуф. Но я почему-то не доверяю Юсуфу… А сама я… у меня нет опыта. И папы нет, и Дженка тоже теперь нет…

Она чуть не заплакала снова, но сицилиец взял ее за плечи и развернул к себе.

— Я есть. Не волнуйся ни о чем. Ты мне веришь?

Она только сейчас заглянула ему в глаза в первый раз за все время. И теперь смотрела в них, не в силах отвести взгляд. В них было столько твердости и силы, ни капли сомнений, но при этом они смотрели на нее с такой нежностью…

— Верю, — выдохнула Дамла.

— Тогда соберись и отправляйся в офис. Я помогу тебе со всем. Мы же не можем допустить, чтобы какие-то необразованные недотёпы пустили состояние твоего отца по ветру.

========== Глава 14. ==========

Дженк шел на поправку. Молодой и сильный организм брал свое. Он уже сидел в постели и даже, с помощью Марины, вставал и делал несколько шагов по палате. Доктор обещал, что через несколько дней его могут отпустить в домашние условия. Температура больше не поднималась, но головные боли и головокружения никак не отпускали. Он добросовестно терпел все, что прописывал ему врач. Марина относилась к нему как к родному сыну. Удивительно, сколько любви и ласки в ней было. Она не давала ему грустить и скучать. Все время рассказывала ему веселые истории из своей жизни и про Сицилию, и про детство его друга, а он смеялся, хоть этот смех и отдавался в голове болью. Но на душе было легко. Теперь он точно все выдержит. Единственное, что мучило его, это кошмары по ночам. Иногда он кричал или просыпался в холодном поту и слезах. Ему казалось, что он должен вспомнить что-то и когда он это вспомнит, тогда кошмар закончится. Но вспомнить никак не мог.

Сегодня доктор, посмотрев все его анализы, заявил, что, пожалуй, согласен выписать его, если он ещё в течение двух месяцев будет приезжать на осмотр 2-3 раза в неделю.

Дарио не смог приехать, поэтому Марина сама забрала его, и они разместились в небольшом особняке недалеко от больницы, снятом его другом. Это был небольшой двухэтажный дом, окруженный фруктовым садом. Очень уютный, а самой красивой была просторная терраса с задней стороны дома, выходившая прямо в сад.

Сицилиец звонил почти каждый день и рассказывал Дженку об обстановке в доме и в холдинге. И тот уже знал, что Джемре не живёт в особняке, а, значит, она не с Недимом. Раз живёт и работает в детском центре, том самом. Это сильно грело его душу и сердце, и поэтому он мог терпеть любую боль. Все казалось ему прекрасным.

Больше всего ему нравилось находиться на обширной террасе, вдыхать ароматы зелени и фруктовых деревьев, окружающих дом. Он подолгу сидел и размышлял. Любил разговаривать с Мариной. Она была очень интересной собеседницей, с ней действительно можно было поговорить обо всем на свете. А самое лучшее, что она умела делать, это слушать. Дженк без конца рассказывал ей о Джемре. Наверное, уже в сотый раз рассказал про то, как красиво она поет, и как он подшутил над ней в начале их знакомства, и ей пришлось петь с завязанными глазами, а единственной публикой был он сам. Потом хотел ее поцеловать и получил бутылкой шампанского по голове. При этом он все время потирал голову, а Марина смеялась каждый раз так, будто слышит это в первый раз.

— Если бы я мог, я побежал бы к ней даже пешком, даже из Италии. Она думает, что я умер, и это не даёт мне покоя.

***

Джемре осталась жить и работать в детском центре. Домой она отказалась ехать наотрез, даже за вещами. Поэтому госпожа Сехер и Дамла привезли ей все необходимое. Сехер не понравилось, что она не хочет возвращаться домой и Джемре пришлось объясниться с матерью. Нельзя сказать, что госпожа Сехер была в восторге от новости, но с решением дочери ей пришлось смириться. Также Джемре посчитала невозможным держать в неведении госпожу Зухру о ребенке, и та разрешила ей остаться до родов.

Дни проходили за днями. Казалось, жизнь налаживается. Джемре всю себя отдавала детям и это приносило ей огромную радость. Она чувствовала, что принимает участие в прекрасном и милосердном деле, даря свою нежность и любовь бедным больным деткам. К тому же, для Джемре это место имело и другое важное значение, потому что оно хранило воспоминания о ее любимом. Проходя по комнатам и саду, ей казалось, что он может зайти в любую минуту. Вспоминала как он из-за двери подглядывал за ней, когда она пела песенки детям. А, когда она его поймала за этим, смутился как мальчишка. Вот только петь она не могла. Как будто вместе с ним она потеряла и свой голос.

За прошедшее время Недим звонил много раз, но она не отвечала на его звонки. Общалась только с Дамлой. Правда, Дамла тоже не могла часто приходить, она полностью ушла в работу на фирме. Но все же находила время и для своей сестренки, как она ее теперь называла.

Будущая мамочка часто разглядывала себя в зеркале, поглаживая свой животик, который уже округлился, и каждый раз не могла сдержать слезы радости.

***

Недим не мог поверить, а главное — понять поступок новоявленного брата. Злость кипела в нем, и он никак не мог успокоиться. В завещании Дженк даже не упомянул ни его, ни сына.

«Проклятый Дженк! Ты даже из могилы играешь со мной в игры», — он уже несколько раз пересмотрел второе видео, предназначавшееся для Умута, точно искал в нем ответ или тайный смысл. Об этом видео пока никто не знал, кроме него.

«Умут. Сынок. Мой лев, с днем рождения! Ты сидишь и смотришь на нас. Даже подумать странно. Тебе сегодня исполнилось семь лет… Может быть, ты спрашиваешь, где твой папа…» — при этих словах Недим злобно усмехнулся.

«Ты оставил своего сына моим сыном, Дженк. Ты издеваешься надо мной. Что это такое? Не признал ребенка, но записал для него видео на седьмой день рождения…»

«Да, лев. Мы приехали на нашу следующую локацию… знаю, ты очень устал, но потерпи, остался последний рывок… еще один. Потом мы завершим наше с тобой приключение. Я тебя очень люблю сыночек…» Видео так резко обрывалось, будто в нем было еще что-то. Почему он выделил слова «последний рывок»? Недим с яростью захлопнул крышку ноутбука, прошелся по кабинету и выругался.

«Последний рывок! Это что, насмешка? Ты посмеялся надо мной, Дженк. Будь ты проклят!» —

он нервно расхаживал по комнате и думал, пытаясь унять свой гнев и вернуть себе здравый смысл. Теперь его мысли перескочили на Джемре: «И она тоже! Но тут, кажется, я сам виноват. Слишком надавил на нее», — Недим начал успокаиваться.