Губами я ощутила слегка шероховатую поверхность его пальца, и, шокированная, уставилась на него во все глаза. Он… меня… успокаивает?!

Опоздал на много лет!

– Убери свои грязные руки, – четко произнесла я, глядя ему прямо в глаза.

Ден прищурился, его пальцы тут же оставили в покое мое лицо. Двери лифта распахнулись. Цепляясь за стенки, я выползла на площадку.

С ключами пришлось возиться Дену: мои руки по-прежнему отказывались служить. Он почти втолкнул меня в квартиру, потянулся включить свет в прихожей, но я быстро его остановила.

– Нет!

Он не должен видеть меня с наверняка размазанной тушью и в испачканной одежде.

– Уходи. Мне нужно в ванную.

Вместо ответа Ден захлопнул входную дверь, а затем одним движением сдернул с моих плеч шубу и уронил на пол. Его куртка полетела туда же.

Ого. Вот это номер.

Ден Овчаренко раздевает меня в полумраке моей квартиры, а я как никогда остро ощущаю на себе каждое его прикосновение. Похоже, я на самом деле под кайфом, раз до сих пор не врезала ему от души.

Ден присел на корточки, снимая с меня туфли. Затем легко, как пушинку, подхватил на руки. Я не знала, от чего все мои внутренности так разрывает: от его мерзких прикосновений или от того, что придется и дальше держаться на натянутых нервах, пока он рядом. Но где-то в дальнем уголке сердца я почему-то с облегчением приняла тот факт, что в моем состоянии из крепкой мужской хватки не вырваться.

– Куда ты меня тащишь? – слабым голосом создала я видимость негодования.

– В ванну. Тебе надо срочно протрезветь.

Не успела я опомниться, как очутилась в ванне, а сверху брызнула ледяная вода. Этот придурок включил душ над моей головой! И я сидела прямо в платье! Зубы тут же стали выбивать чечетку, и я завизжала. В дополнение ко всему Ден еще и свет включил, любуясь мной во всей красе: мокрой, дрожащей и жалкой. Я обругала его так грязно, как только могла, и тогда он сжалился и сделал воду не такой обжигающе холодной.

Затем Ден присел на корточки и протянул руку, коснувшись моих согнутых ног. Я обхватила себя и дрожала как осиновый лист на ветру, но его взгляд был прикован лишь к моим коленкам. Я опустила глаза и увидела, что на колготках в этом месте зияют огромные дыры, а кожа содрана и уже покрылась запекшейся корочкой.

Странно, я совсем не чувствовала боли. Где угодно, но только не здесь.

– Покажи руки, – приказал Ден.

Продолжая трястись, я протянула ему ладони. Он нахмурился, рассматривая ссадины на них. Взял с подставки мягкую мочалку, на миг поднес ее под струи душа, а потом принялся бережно смывать кровь и грязь с моих ран. Лицо Дена выглядело спокойным и сосредоточенным, а мне казалось, что это все – хренов сон, в который я по какой-то случайности попала.

Он не может промывать мои ссадины с таким лицом. Он – самый последний человек, которого бы я хотела видеть в этой роли!

Пальцы Дена сомкнулись вокруг моего запястья. Я смотрела на его руки с округлыми ровно подстриженными ногтями, ощущала, как наша кожа соприкасается, и в моей голове роились совершенно разнообразные мысли.

Главная из них – я свихнулась, что позволяю ему это.

Закончив дело, Ден отложил мочалку и поднялся на ноги. Я невольно откинулась назад и задрала голову, пытаясь угадать его следующий маневр. Он наклонился. Я оцепенела, почувствовав, как ладони Дена скользнули под подол моего платья вверх по бедрам. Адская волна возбуждения едва не выгнула меня дугой.

Его руки нащупали на талии резинку колготок, захватили ее и потянули вниз. Я опустила глаза, затаившись и наблюдая, как далеко он сможет зайти. Вместе с полупрозрачными колготками из-под платья показалась более плотная ткань. Днем я надела тонкие шелковые трусики. Ден, видимо, не определил их наличие на ощупь, потому что стянул с меня их вместе с колготками до самых коленей и только тогда опомнился.

На мгновение он замер, уставившись на лоскуток ткани. Но нерешительность быстро прошла, и Ден завершил начатое, отбросив в сторону уже ненужные предметы моей одежды. Он снова опустился на колени рядом с ванной. Я резко втянула в себя воздух и перестала дышать.

Я только что позволила самому отстойному парню класса стянуть с меня трусы и не издала при этом ни звука. Так низко мне давно не приходилось падать в собственных глазах.

Мои бедра по-прежнему прикрывало платье, так что если Дену хотелось увидеть меня голышом – он крупно обломился. Его темный взгляд впился в мое лицо, в то время как я почувствовала его пальцы на внутренней стороне бедра, у колена. Очень медленно Ден начал сдвигать ладонь вверх по моей ноге. Он не смотрел вниз, на свою руку, только на меня и мою реакцию на его прикосновения, будто занимался разминированием бомбы и ожидал, что она вот-вот взорвется.

Прохладная вода продолжала течь по моему лицу и плечам, моя нижняя губа дрожала от холода, но внутри все раскалилось от жара. Каждый миллиметр, на который сдвигались пальцы Дена, начинал гореть адским огнем.

Кисть его руки достигла края моего платья и скрылась под ним. Я ощущала, что Ден очень близко подобрался к очень чувствительному месту моего тела, и понимала, что лучшего момента для удара по его рукам может не представиться. Но почему-то, как статуя, продолжала сидеть и ждать, что будет дальше.

Наконец, я ощутила, как указательный палец Дена, чуть вытянутый вперед по сравнению с остальными, уперся в складку между моей ногой и телом. Остальные пальцы крепко обхватили нежную мягкость моего бедра. Ден застыл так и тоже превратился в статую.

По факту, Ден так и не коснулся моей интимной части тела. Он держал меня за ногу, и только крохотный участок, самая верхушка его указательного пальца нарушала границы дозволенного.

Время для нас остановилось.

Мои внутренние мышцы сжимались и разжимались, отчаянно жаждая большего. Краем глаза я видела, как побелели костяшки на другой руке Дена, которой он схватился за бортик ванны. Если в нем и шла какая-то внутренняя борьба, то лишь этот признак ее выдавал.

Правда, я не знала, с чем борется Ден: с тем, чтобы сдвинуть ладонь еще дальше и полноценно коснуться меня или с тем, чтобы отдернуть руку?

– Вика… – произнес он очень тихим и очень беспомощным голосом.

Как будто умолял меня сделать за него выбор.

И я его сделала.

Я подняла другую ногу и уперлась пяткой в его плечо. В полулежащем состоянии это не требовало какой-то особой сноровки. Мое платье задралось, открывая теперь все, что скрывало прежде, но Ден продолжал смотреть мне лишь в глаза.

Не разрывая контакта наших взглядов, я надавила ногой на его плечо, заставляя отодвинуться от себя. Ден послушно выпрямился, его рука скользнула по моему бедру обратно до колена и осталась лежать там. Он не издал ни звука протеста, но его зрачки пульсировали так, будто это его опоили наркотой, а не меня.

Я убрала ногу и увидела, что на его футболке осталось мокрое пятно от моей ступни. Подтянулась и приняла сидячее положение. Наши лица оказались на одном уровне. Я размахнулась и влепила Дену такую пощечину, что его голова резко дернулась в сторону.

– Ты. Испортил. Мне. Платье, – прошипела я, по-прежнему устремив в него взгляд.

Ден медленно повернулся обратно. На щеке остался красный отпечаток моей ладони. Его лицо не выражало ровным счетом никаких эмоций, тогда как во мне они бурлили и захлестывали с головой. Если бы в тот момент он схватил меня за волосы и впился в губы, я бы, наверно, не смогла устоять перед поцелуем.

Но Ден поступил по-другому. С глухим утробным рыком он вскочил и одним махом разорвал на мне платье. Ошметки некогда дорогой ткани полетели в компанию к колготкам и трусикам.

Ого! Он способен на такие поступки?

Я совершенно его не узнавала.

Несмотря на то, что осталась перед ним голой, я держалась до конца. Сама сняла и откинула в сторону ставшее бесполезным бюстье. Затем вздернула подбородок. Он хотел смутить меня? Да черта с два ему!