В 00:25 я увидел вдали тусклую красную ракету, повисшую в ночном небе. Пеленг на эту ракету был 70 градусов с левого борта и примерно соответствовал направлению местонахождения сил противника, сообщенного самолетом-разведчиком тяжелого крейсера "Хагуро". Ракета выглядела столь тусклой, что я оценил расстояние до нее в 20 тысяч метров. Продержавшись в небе 2-3 секунды, ракета исчезла.

Я продолжал как зачарованный глядеть на ракету, а потом на то место в небе, где она погасла, тратя драгоценное время и игнорируя другие важные факторы. В этом была моя ошибка.

Оглянись я в этот момент по сторонам, то увидел бы, что в результате сложных маневров и поворотов, которые только что завершились, наш строй пришел в совершеннейший беспорядок. Кроме того, все корабли оказались опасно скученными. "Самидаре" находился вне строя слева от меня, а три других наших, корабля сблизились друг с другом на 300 метров вместо предписанных 500.

Я решил, что ракета, видимо, сброшена нашим самолетом-разведчиком для обозначения места противника, а потому передал на все корабли срочное сообщение:

"Вижу противника по пеленгу 70 левого борта!"

Никто в нашем соединении даже и помыслить не мог, что главные силы противника подходят к нам с юга и находятся в данный момент у нас прямо по курсу.

В этот момент мои сигнальщики доложили: "С левого борта по пеленгу 70 четыре корабля!" Было 00:45 2 ноября 1943 года.

Я считал, что эти четыре корабля появились продолжая следовать своим курсом с места, обозначенного ракетой. В действительности, пока я пялился на эту ракету, четыре из восьми американских эсминцев, идущих с юга на север, уклонились с курса, чтобы, развернувшись, выпустить торпеды.

Мой сигнальщик продолжал докладывать: "Отряд противника разделился на две группы. Одна группа удаляется, вторая - ложится на параллельный курс с нами. Это эсминцы! Дистанция 7000 метров!"

Я вздрогнул от понимания, что уходящие эсминцы уже выпустили свои торпеды. Противнику удалось захватить инициативу! Я немедленно приказал положить руль право на борт и выпустить торпеды.

"Сигуре" начал поворот вправо, выпустив с двухсекундными интервалами восемь торпед. Я следил за обстановкой, будучи в полной уверенности, что мне удастся уклониться от любых торпед, выпущенных американцами. Обернувшись, чтобы проследить за ходом собственных торпед, я с ужасом увидел, что крейсер "Сендай" полным ходом несется прямо на мой эсминец! Одновременно с "Сигуре" крейсер также повернул вправо, но выполнил этот маневр гораздо быстрее и круче. Я оцепенел, видя с какой скоростью крейсер сближается с "Сигуре". Его огромный корпус, превышающий в три раза наш по размеру, торпедой несся прямо в середину нашего правого борта.

- Право на борт! - заорал я. - Полный вперед!

Подобно тонущему в пучине, я задержал дыхание, видя, как над "Сигуре" нависает огромный форштевень крейсера. Мне казалось, что "Сигуре" ползет как улитка, и я весь напрягся в ожидании неизбежного столкновения, когда "Сигуре" вильнул своей хрупкой кормой и пронесся менее чем в трех метрах от крейсера.

Переведя дух от миновавшей опасности, я бросил настороженный взгляд в направлении "Самидаре" и снова застыл от ужаса. "Самидаре", резко уклоняясь вправо от обезумевшего "Сендая", прочертил бортом весь левый борт и палубу "Сирацуи", разбив и смяв все его орудия и торпедные аппараты!

Но все мои удивления только начинались. Не успел я прийти в себя от столкновения двух своих эсминцев, как "Сендай" без всякого предупреждения снова развернулся и помчался к противоположной колонне наших кораблей. Ошеломленный таким поведением своего флагманского крейсера, адмирал Иджуин приказал переложить руль, и наблюдал, как крейсер неожиданно вильнул влево, выполняя какой-то непонятный маневр. В следующий момент я с ужасом увидел, как вокруг "Сендая" встали водяные столбы от упавших снарядов, а один из них угодил прямо в середину крейсера. Рыская как пьяный, "Сендай" попал под первый залп американских крейсеров. Мне еще никогда не приходилось видеть такой исключительной точности - первый залп и - прямое попадание!

Второй и третий залпы также поразили обреченный крейсер, и он вспыхнул, как гигантский факел. Корабль задрожал, накренился и замедлил ход, но все-таки сумел выпустить восемь своих торпед в общем направлении кораблей противника.

С находящегося в 500 метрах дальше эсминца "Самидаре" сумели вычислить место американских кораблей, и в 00:52 капитан 3-го ранга Сугихара выпустил веер из восьми торпед.

Четыре невидимых американских крейсера находились от нас на удалении 15 000 метров. В 00:51 они совершили последовательный поворот вправо и успешно уклонились от шестнадцати торпед. Попадание из-за ошибки в маневрировании получил только последний корабль во второй американской колонне - эсминец "Фут". Он был выведен из строя, но не затонул.

Между тем хаос и паника царили в двух других колоннах наших кораблей. В 00:45, когда я передал сигнал об обнаружении кораблей противника, адмирал Омори их видеть не мог. Зато пятью минутами позже он увидел, как вспыхнул "Сендай" под градом американских снарядов. Адмирал считал, что "Сендай" находится примерно в 1000 метрах впереди его на курсе, параллельном курсу тяжелого крейсера "Миоко". Вместо этого он обнаружил горящий "Сендай" у себя слева по носу. Решив снова перестроить соединение в первоначальный ордер, адмирал приказал всем кораблям ложиться на обратный курс, чтобы выйти из зоны обстрела. Этот маневр мог бы удасться, если бы все корабли его четко выполнили. Но на многих кораблях офицеры не имели никакого опыта ночных боев, и результатом этой команды стал полный хаос. К нему еще добавились ошибки, допущенные третьей колонной адмирала Мацубара.

Мацу бара, не имеющий большого боевого опыта, был, однако, известен своей фанатичной агрессивностью. Получив мое сообщение о появлении противника, он немедленно бросил свою колонну в атаку на американские корабли. Развив полный ход, его корабли минут десять шли в полной темноте в указанном направлении, ничего не видя. Затем Мацубара увидел, что тяжелые крейсера "Миоко" и "Хагуро" начали поворот, он начал делать то же самое, совершив самую серьезную ошибку из всех, допущенных этой ночью.