Монтер. Роман не помню. Я его не дочитал. Бросил.

Кошкин. Жаль. Там есть человеческие идеи… Там много боли, страдания… Надежды…

Неожиданно – как и откуда?.. – прибегает Оличка и с рыданиями устремляется ко Льву, обнимает его и целует, и обнимает-целует…

Оличка. Левочка-Левочка… Счастье какое, что ты… (Целует-обнимает.) Я так рада, так рада… (Плачет.)

Кошкин (потрясен и растерян). Оличка… Оличка… Оличка…

Оличка (ощупывает, оглаживает, оглядывает возлюбленного). Левочка, почему ты в трусах, ты был иначе…

Кошкин. Я под голову человеку…

Оличка (уже даже не спрашивает, уже даже кричит). Почему ты в трусах, Левочка?..

Кошкин (тоже почему-то, вдруг, выкрикивает). Я под голову человеку!.. Там!.. Человеку!.. Оличка, он спит, ему больно, у него шейный позвонок!..

Оличка. Тише, пожалуйста, Левочка, не кричи, почему ты так волнуешься?

Кошкин. Я – потому что… Не знаю…

Оличка. Мы купим тебе штаны, вообще оденем тебя, как картинку, и вообще ты будешь… Какого хочется цвета? Голубенький хочешь?.. А можно зелененький, цвета такого – стоячей воды… О чем это я?.. Я так испугалась, мне так было страшно, так жутко мне, Левочка… (Должно быть, припомнив, как ей было жутко, всхлипывает.) Я как представила, Левочка, как… О-о-о…

Кошкин. Я прошу вас, не плачьте, ведь все обошлось… Ну, пожалуйста, Оличка, все обошлось… Нету сил видеть слезы… Я не могу…

Оличка. Ты видеть не можешь?..

Кошкин. Совсем не могу…

Оличка. У тебя, Лева, сердце – из камня?..

Кошкин. О, нет…

Оличка. Ты просто жестокий человек!

Кошкин. И не поэтому…

Оличка. Ты не человек даже вовсе, если мог столько времени тут торчать и меня не искать!

Кошкин. Я хотел, я пытался, но, Оличка, я…

Оличка. Не лги! Ты меня мог догнать, остановить! Но ты не догнал, не остановил! А если на меня напали? А если избили? А если меня изнасиловали? А если меня уже совсем нету? (Изо всех сил трясет бедного возлюбленного.) Если меня убили? Закопали? Я на том свете, а ты на этом и совсем даже не беспокоишься, где я и что со мной? Что же ты за человек?! (Трясет.) Ты камень? (Трясет.) Ты изверг? Ты мучитель – да? – ты мучитель? (Плачет.)

Кошкин (и потрясен и растерян). Оличка…

Оличка. Не трогай меня!

Кошкин. Оличка, Оличка, честное слово, я не хотел, чтобы вы так все поняли… Верьте мне, я не хотел…

Оличка (опять его сотрясает). Чего ты не хотел? Чего ты не хотел??

Кошкин. Поверьте, поймите… Я вас искал, вы куда-то словно исчезли… Да, я, помню, подумал: там человек, ему плохо, и он один… Хорошо бы, подумал, ему помочь, его больно били…

Оличка (закрывает лицо руками). Боже мой, как они его били и как же я испугалась… Этот – тот самый, Левочка, или другой?.. Где же он, Левочка, он еще жив?..

Кошкин. Жив – там…

Оличка (порывается). Идем же, окажем ему первую помощь…

Кошкин (удерживает). Не надо, он спит…

Оличка. Почему это спит? Может, он умер?

Кошкин. Нет, Оличка, спит. У него такой принцип: его как побьют – он должен спать. Иначе, говорит, не человек.

Оличка. Бедный… (Прижимается к Кошкину.) Ты мой бедный… Ты мой очень-очень бедный, ты мой… (Внезапно отпрянув.) А почему ты меня не искал? Ты не хотел меня видеть?..

Кошкин. Очень!.. Я вас хотел, я очень хотел… Видеть я вас, но хотел вас я…

Оличка. Да, ты хотел?.. (Смотрит с нежностью.)

Кошкин. Я очень хотел, я только не знал – только…

Оличка. Ты не знал?.. (Льнет.) Ты не знал, но ты хотел, да?

Кошкин. Честное слово!

Оличка. Правда? (Ласкает его.) Какой ты хороший… (Ласкает.) Ты мой хороший… (Ласкает.) Ты мой самый лучший, я так за тебя испугалась, ты знаешь?.. (Ласкает.) Что тебя побьют или убьют… Или покалечат… Что я тогда буду делать?..

Кошкин. Я не знаю…

Оличка. Я так испугалась… У меня сердце из груди чуть не выскочило – так я бежала… И я даже не помню, где я остановилась. Какая-то улица, какие-то дома, подворотни, и окон много, и в окнах свет горит, а я – в целом свете одна… И я никому не нужна, потому что все – там, за стенами, за окнами, а я в целом свете… Понимаешь? Понимаешь?..

Кошкин. Да! Понимаю! Со мной тоже так!

Оличка. Правда? Ты все понимаешь?

Кошкин. И такое отчаяние!..

Оличка. Тебя со мной нет, мне так страшно все сделалось – так страшно…

Кошкин. А меня – будто судорогой заковало, и я…

Оличка. Как страшно жить, Левочка, как, Левочка!..

И вновь, как уже было однажды – помните? – возникает прекрасная мелодия ЛЮБВИ. Как, вдруг, зазвучали души влюбленных. Возможно такое или нет?..

Где-то в вышине с утроенной энергией заерзал цепями Электромонтер.

Влюбленные вздрагивают.

Левочка…

Кошкин. Что, Оличка?..

Оличка. Что это, Левочка?..

Кошкин. Это… Оличка… Это сюрприз… Посмотрите наверх – сюрприз!

Оличка глядит наверх.

Видите?

Монтер. Это я, любимая. Твой сюрприз. Он меня специально для тебя приготовил. Как – нравлюсь?

Оличка. Зачем ты туда забрался? Левочка, зачем он туда?..

Кошкин. Оличка, свет починить.

Монтер. Белый свет починить.

Кошкин. Он электромонтер – понимаете?

Монтер. Электромонтер – понимаешь?

Оличка. Он монтер? Левочка, он тебя обманывает, никакой он не электро – он мой муж.

Внезапно Кошкин стыдливо приседает.

Что с тобой, Левочка?

Кошкин. Простите…

Оличка. Тебе нехорошо?

Кошкин. Мне-мне, я не знаю… Не знаю, мне как-то… Ну, да, я не знаю… (Наверх.) Очень приятно… Кошкин… Лев Николаевич… Я не знал… Очень приятно…

Оличка. Левочка-Левочка, ты не смущайся: мы очень давно не вместе. Уже целых полторы недели! Я свободная женщина!

Монтер. Чем ты гордишься, любимая?

Оличка (наверх). А тебе хочется, чтобы меня уже никто не любил? И чтобы я уже никому не была нужна? Ты этого добиваешься?

Монтер. Я хочу только одного: чтобы ты была счастлива.

Оличка. А я не хочу, чтобы ты хотел!

Монтер. Только со мной ты будешь счастлива!

Оличка. Без любви?

Монтер. Я буду любить за двоих. Ты знаешь, мне ничего не надо, только любить!

Оличка (тяжело вздыхает). Ой… а зачем же на столб?..

Монтер. Хотел, чтобы мне током.

Оличка. Ты опять меня шантажировать хочешь?

Монтер. Сначала хотел – потом передумал.

Оличка. Ничего сегодня не выйдет!

Монтер. Я страдаю, любимая! С каких это пор страдание стало называться шантажом? Почему ты не веришь в мою искренность?

Оличка. Потому что позавчера ты лежал поперек трамвайных рельсов, а я тебе поверила!

Монтер. Что же мне, надо было оставаться лежать?

Оличка. Мне тебя жалко, Михаил, но я домой не вернусь. Левочка свидетель: можешь хоть на Луну залезть – не вернусь!

Монтер. Мне больно, любимая, слушать тебя…

Оличка. А мне больно повторять каждый раз одно и то же!.. Правда же, я так устала, Михаил, от твоих вопросов, от преследований… От всего, что ты делаешь для меня или ради… Если бы ты знал, как мне тяжело видеть тебя, объясняться с тобой… Ты такой добрый ко мне, и такой хороший – что я скоро, наверно, тебя возненавижу…