– Ну, значит, полетим до самого низа. Это же логично, – хихикнул я.
– Я не могу понять твои мысли! Мы же умрём! А ты страха не чувствуешь! – завелась девушка.
– Не сцы, мадмуазель. Зацепимся за что-нибудь! В крайнем случае, тряханёт хорошо, когда мы приземлимся на асфальт. Проломим в нём четыре дырки, – заверил её я.
– Ты уверен? Где ты такое успел опробовать? – недоверчиво спросила Маруся.
– Где-где… В аду! Конечно, не с такой высоты, но с одноклассниками мы чего только не вытворяли. И не забывай, что я с детства владею телекинезом. Для меня это то же самое, что для тебя сделать лодочку языком.
– А ты что… А ну да! – хихикнула девушка, вспоминая мой удлинённый язык.
Когда Руся расслабилась, мы наконец достигли последнего этажа и перемахнули через метровый бордюр крыши здания. Этот небоскрёб гораздо больше походил на удлинённую пирамиду. Основание высотки было массивное и широкое, а самая верхушка была метров тридцать в квадрате.
Как и ожидалось, нас ждали на крыше. Трое вооружённых мужчин в камуфляжной экипировке серого цвета и в тактических военных шлемах. Они настороженно сжимали в руках автоматы, напоминающие «М16» с глушителями и более серьёзным теплоотведением в виде толстого ствола с насечками. На оружие также присутствовали дисплеи и лазерные указатели, которые пока что в нашу сторону направлены не были.
Один мужчина, лет сорока пяти, был без шлема. Короткие тёмные волосы с сединой на висках, обыкновенное европейское лицо с карими глазами. На нас он смотрел более уверенно, чем его товарищи, стоящие по бокам.
Позади них, из проёма выхода на крышу, появились две девушки, обеим в районе двадцати пяти-тридцати лет. Они были в аналогичной Марусе экипировке, но в такой же серо-камуфляжной, как и у мужчин. Оружие девушки в руках не держали, их пистолеты висели на поясе.
Пристройка спуска в само здание являлась телекоммуникационной вышкой с высоким двадцатиметровым шпилем. Чтобы не нервировать людей, я приземлился на мелкую гальку в семи метрах от них.
– Dt’yak tartzon ren’nion? – вопросительно подал голос мужчина.
– Похоже, это будет не так просто… – озадаченно пробормотал я, совершенно не узнавая язык.
Я свободно разговариваю на пятнадцати самых известных языках мира, и это помимо официальных церковных: итальянского, испанского, латыни и греческого. Владею немного арамейским и санскритом, на уровне «твоя моя не понимать». Поверхностно изучал шумерский и древнеегипетский, баловался различными языками славянской подгруппы, по приколу изучал старинные китайские диалекты. Но даже при всём при этом этого человека я совершенно не понимаю. Просто не могу вычленить знакомые слова среди этой белиберды.
– Am… Do you speak English? Latinus? Elliniká? – неуверенно спросил я.
Мы с ним начали перекидываться ничего не значащими друг для друга словами, а когда поняли, что всё это бесполезно, – они стали что-то между собой обсуждать.
– И что мы будем делать? Я совершенно не понимаю их мысли. Только эмоции со смазанными картинками… – озадаченно сказала Маруся.
– Нам нужно всего лишь изучить новый язык, – пожал я плечами. – Одного месяца плотного общения с этими ребятами нам будет более чем достаточно, чтобы разговаривать.
– Издеваешься? Да мне ни за что не выучить целый язык за месяц! Я английский-то одолеть не смогла, – фыркнула мой носитель.
– У тебя есть я. Который по человеческим меркам – выдающийся полиглот. К тому же, благодаря телепатии, мы сможем изучать их язык как по учебнику, – мысленно отозвался я и усмехнулся.
Народ увидел, что девушка слегка улыбнулась, и тут же напряглись, продолжая переговариваться. А два парня, что возраста девушек, сняли шлемы и начали эмоционально спорить со старшим. Я попытался исправить ситуацию, вытащив из рюкзака несколько консерв, затем протянул их людям со словами:
– Ребята, давайте жить дружно? Это – ням-ням, – потряс я банками перед удивлённо затихшими людьми.
Маруся от моих слов просто взорвалась смехом, совершенно сбивая мой мысленный настрой.
– Diro’ong Nyam-nyam? – удивлённо спросил старшой и сделал пару шагов ко мне.
– Да. Всё правильно! Это – ням-ням! – улыбался я под раскатистый смех Руси у себя в голове.
После этого главарь подошёл на расстояние пары метров и, ударив себя в грудь кулаком, слегка склонился и сказал:
– Vir on tarzon ren’nion. Visku’ula zenf.
Он поднял голову и с благодарностью принял у меня консервы на пятерых.
Затем он в приглашающем жесте вытянул руку в сторону выхода с крыши. От двух парней чувствовалось недоверие, девушки были в замешательстве, а вот главарь находился в воодушевлении, скорее всего, от моего эффективного уничтожения мутантов.
– Ну вот, практически нашли общий язык, – хмыкнул я, проходя вместе со старшим мимо молодых.
– Будет интересно посмотреть, как ты дальше продолжишь с ними общаться, – хихикнула Руся.
– Всё как в девятнадцатом веке с аборигенами. Начну дарить им бусы, а они нам отдадут своё оружие, – беззаботно сказал я, а Руся опять заливисто рассмеялась.
Вот только я не понимаю, почему молодые парни отнеслись к нам с таким недоверием. Всё-таки перед ними предстал не угрожающий вояка, а молодая и красивая девушка. Они тут что, все подряд содомиты из «ЛГБТ» тусовки? Бред какой-то…
– Всё намного проще и сложнее одновременно… – отсмеявшись, сказала девушка, опять нагло прослушав мои мысли. – Они крайне сильно обеспокоены нашей силой. А ещё их пугает мой редкий цвет волос, – серьёзным тоном закончила она.
В это время мы спустились по узким ступенькам, миновав несколько пролётов, и открыли дверь в небольшой коридор, за которым оказался лифт с открытыми створками. А напротив него были двухстворчатые двери с узорами в металлическом исполнении.
– Опять картинки-образы? – поинтересовался я, двигаясь за старшим.
– Ага. Очень непривычно видеть такое. Но я могу довольно легко блокировать их мысли, – отозвалась девушка.
Мы стали наблюдать, как командир иностранцев с натугой потянул одну створку двери в сторону, а она со скрипом начала отъезжать куда-то в стену. После этого мужик сделал приглашающий жест а-ля: «после дамы», но, хоть и насторожившись, я всё же прошёл первый.
Ничего криминального здесь не обнаружилось. Неряшливый пентхаус-студия со странной барной стойкой в центре. Вокруг обширного места для готовки стояли кожаные диваны, столики, кресла, большой стол, напоминающий биллиардный, но с какими-то ребрами в середине.
Но всё это я заметил только спустя десяток секунд, потому как изначально нас с Марусей привлекли телевизионные панели над барной стойкой. Три широченных телека, приделанных к потолку, вещали какие-то кадры охоты на зомби, от первого лица. А один из них показывал говорящего журналиста, который ходит по какому-то военному городку. Звук был отключён, поэтому все было как в немом кино конца девятнадцатого века.
Место для готовки было лишено каких-либо съестных продуктов. Видимо, у ребят в последнее время проблемы с поиском провизии. Собственно, поэтому все были в шоке, когда я добровольно отдал им припасы.
Когда молодые вошли за нами, старший отдал девушкам банки консервов и что-то им сказал. Они кивнули, и, как я понял, принялись за готовку еды, так как они положили банки на стол и скинули с себя броню. Одна из них достала кастрюлю, начала наливать воды из какого-то крана, другая открывала консервы специальным инструментом.
Парни тоже поскидывали броню на пол и, отойдя в сторону, недовольно поглядывали на нас со старшим. Он же в это время пригласил нас на полукруглый диванчик с небольшим столиком, а когда я сел на другой конец дивана и взглянул на их командира, уже вовсю заинтересованно разглядывал нас, не произнося ни звука.
Я не отставал в этом деле и рассматривал его серьёзное морщинистое лицо, на удивление гладко выбритое. Хоть он и наставил на нас «покерфейс», но строгим всё же не выглядел. Его лицо с густыми бровями, тронутыми сединой, вполне можно назвать добродушным.
