– Я весь грязный, жена, и мне нужно помыться. – Его ноздри раздулись, а голос понизился до гортанного тембра. – Любительница шипов, ты пахнешь так чудесно, что хочется тебя съесть.

Ильдико изогнула бровь и покосилась на тарелки на столе.

– Принимая во внимание историю наших народов, не говоря уже о твоей волчьей улыбке, не знаю, счесть твои слова комплиментом или мне уже стоит звать на помощь.

В памяти всплыл разговор, когда Анхусет поведала ей часть ужасной истории их народов. Ильдико знала, что стала белее снега, когда кузина Бришена рассказала, как в прошлом каи охотились и поедали людей. Она долго смотрела на Анхусет, силясь понять, шутка это или правда.

– Значит, Серовек не блефовал, когда угрожал передать тех беладинских наемников каи в качестве дорожного пайка, если те не признаются, где держат Бришена.

Анхусет покачала головой.

– Это не пустые слова. Угроза срабатывает лучше всего, когда основана на правде.

У Бришена заурчало в животе. Ильдико высвободила руку и отступила на шаг.

– Уверена, на вкус я как вареная картошка, – заявила она.

Он нахмурился.

– Тогда ты в безопасности, красавица моя.

Бришен подошел к столу, от которого исходили соблазнительные ароматы, и снял крышки с тарелок. Прикрыв золотистый глаз от наслаждения, он сунул лакомый кусочек в рот и принялся жевать. Колени Ильдико задрожали, жар опалил низ живота и меж бедер. Кто знал, что во время трапезы можно выглядеть столь соблазнительно?

Он положил в рот еще кусочек и пожал плечами, словно извиняясь.

– Я не ел со вчерашнего дня. Мы выследили и преследовали до западных границ похитителей скота. Убили двоих, остальных десятерых взяли в плен.

– Каи или беладины? – спросила она, страшась услышать ответ.

– Каи.

Ее плечи поникли. Ильдико изо всех сил старалась скрыть облегчение. Убийство сородичей, конечно, нелегкое дело, но, по крайней мере, инцидент не станет поводом развязать войну, как в случае если бы Бришен свершил правосудие над беладинскими ворами.

Илидько внимательно осмотрела супруга, касаясь лица, плеч и тонкой талии, защищенной слоями брони, обтянутых плотными шерстяными штанами ног и сапог, зашнурованных до колен. Он был весь в пятнах грязи, но не в крови и с целой одеждой.

После более чем года в браке Бришен стал намного искусней читать выражение ее лица. Что-то выдало ее беспокойство.

– Со мной все хорошо, Ильдико. Просто устал и проголодался.

Она вздохнула.

– Ничего не могу с собой поделать. Я беспокоюсь каждый раз, как ты отправляешься на патрулирование, и не могу уснуть до твоего возвращения.

Его лицо смягчилось.

– Значит, ты не видишь снов обо мне, пока меня нет рядом, – посетовал он, прежде чем подмигнуть.

Ильдико повернулась взять ночную сорочку, заботливо разложенную на кровати Синуэ, и небрежно уронила промокшую ткань. Раздался судорожный вздох. Ильдико улыбнулась, но не стала оборачиваться.

– Теперь ты здесь, а значит, я смогу уснуть и обязательно увижу тебя в своих снах.

– Сейчас же отбрось эту мысль. Никто из нас не уснет в ближайшие часы. – Его голос охрип от страсти.

Она поежилась как от холода, так и от предвкушения, прежде чем накинула на себя сорочку. Разочарованный выдох заставил Ильдико оглянуться через плечо.

– Тогда, херцег, почему вы просто стоите и крадете мой ужин? Сбросьте поскорее броню и исполните угрозу.

Бришен усмехнулся.

– Это не угроза, а обещание. – Стук в дверь на мгновение отвлек его внимание. – Это Этеп с ванной и яствами. Присоединишься?

Он схватил оба подноса со стола.

Ильдико покачала головой, недоумевая, зачем он спрашивает.

– Я бы распорядилась все подготовить, если бы знала, что ты дома, муж мой.

Она последовала за ним и нахмурилась, когда он вновь уклонился от ее прикосновений. Кончики пальцев покалывало от желания ласкать его – потребности, порожденной страстью, а также заботой о его здоровье и благополучии.

Бришен толкнул дверь сапогом, и та распахнулась, так что они увидели камердинера Этепа, который стоял в другом конце покоев, накрывая стол, заставленный различными блюдами, а группа слуг, которая ранее наполняла ванну херцегеши, теперь выливала кувшины воды в другую ванну.

– Едва я переступил порог, как взмолился об этом. Я весь с ног до головы покрыт дорожной грязью, и от меня несет скотом.

В отличие от маленькой ванны, принесенной в комнату Ильдико, сюда принесли огромную ванну, в которой можно было лежать. Над поверхностью воды тонкими завитками поднимался пар, источая прохладный аромат можжевельника.

А вот спальня Бришена по сравнению с ее покоями оказалась ледяным склепом. Огонь в камине еще не горел. Слуга, присев на корточки, готовил растопку для поленьев. Ильдико поежилась и, извинившись, ушла, чтобы достать теплый халат и тапочки из сундука в своей комнате. По ее возвращении все слуги, за исключением Этепа, покинули покои. Камердинер помогал Бришену снять доспехи.

Ильдико устроилась в одном из кресел рядом с уставленным едой столом, подтянула колени и спрятала замерзшие ноги под халат.

Бришен смотрел на нее, прищурив глаза, пока Ильдико пробовала различные яства. Он снял ослабленную бригантину кирасы и передал ее ожидающему Этепу.

– Смотри, Ильдико, не ешь все до последней крошки, а то я готов проглотить тарелки.

– Постараюсь держать себя в руках, – небрежно пообещала она и усмехнулась в ответ на его тихий рык. – Ванна или трапеза?

От запаха острого перца и пикантного соуса у нее защекотало в носу и потекли слюнки.

– Ванна. – Бришен отпустил Этепа, оставшись в одной длинной рубахе и штанах. – Грязь меня беспокоит больше, чем голод.

Он снял рубаху и швырнул в дальний угол комнаты. Штаны полетели следом. Резкий вдох Ильдико заставил его остановиться, когда он ступил в ванну с горячей водой. Его брови изогнулись, а в уголках рта заиграла чувственная ухмылка.

– Почему ты так смотришь на меня, жена?

Ильдико фыркнула. Что за глупый вопрос?! Каи по своей природе более стройные и мускулистые, чем люди, и Бришен не стал исключением из правила. У него крепкие бедра всадника и руки натренированного воина. Гладкая серая кожа туго обтягивает широкие плечи, скульптурную грудь и живот. Если он повернется, откроется не менее впечатляющий вид на мощную спину и упругие ягодицы.

Взгляд Ильдико задержался на его бедрах. Хотя каи в чем-то отличались от людей, когда дело доходило до мужского достоинства, они имели схожую конструкцию. Им также было свойственно хвастовство и желание потягаться в сравнении этих достоинств. Живя в военном гарнизоне среди грубых солдат, Ильдико случайно подслушала не один такой разговор.

Скромный и одновременно уверенный в себе, Бришен не хвастался такими вещами, но судя по впечатляющей эрекции, поднявшейся под пристальным взглядом Ильдико, безусловно, имел веские причины для гордости.

– Глянь, что ты наделала, – пожаловался он.

Ильдико рассмеялась.

– Ты сам создал эту проблему. Как я могу отвести взор, когда ты расхаживаешь передо мной во всей красе? – Она встала и затянула пояс на халате. – Хватит медлить, садись. Вымою тебе спину и волосы вместо горничной.

Бришен сделал, как она велела, и удовлетворенно выдохнул, когда погрузился в воду по шею.

– Думаю, мне понравится.

В недавно зажженном очаге весело потрескивал огонь. Ильдико оставила Бришена лениво лежать в воде. Выражение чистого блаженства отразилось на его лице, когда он положил голову на край ванны и обхватил руками борта. Она подвинула стопку одежды поближе к очагу, чтобы согреть ее, и налила вина из графина.

Когда Ильдико вернулась с кубком в руке, Бришен дремал. Правый глаз был закрыт, левую глазницу скрывала черная повязка. Он не снял ее не из-за тщеславия или стыда. Просто забыл. Бришен открыл здоровый глаз и увидел, что жена любуется им.

– Ты либо планируешь мое соблазнение, либо убийство, – сказал он невнятным от усталости голосом.