– Как?.. Почему?.. – я пробормотала эти невнятные вопросы и потерла закрытые веки тыльной стороной ладони. В том суматошном состоянии меня мало волновало собственное самочувствие. Я могла думать лишь о произошедшем.

Мне тогда не хотелось верить в то, что случившееся было правдой, ведь ситуация казалась слишком дикой, но я все равно прокручивала в голове все, что мне стало известно о той ночи и вместе с этим я в очередной раз проклинала свой порыв попросить помощи у Флавье. Только подумать, он причастен к тому случаю… Но, как? Почему Леон-Гонтран был в моей комнате?

В моем сознании вспыхивало множество вопросов, но уже вскоре я их стерла. От всех этих размышлений просто невыносимо начинала болеть голова и тело пробивал жуткий озноб, поэтому я пришла к выводу, что для начала мне стоило хотя бы немного прийти в себя. Иначе  бы я просто опять перенервничала и перегорела.

Размышления я смогла прогнать из своей головы, но, к сожалению, не сумела перестать думать о том, что Леон-Гонтран делал со мной предыдущей ночью. Тело все прекрасно помнило и в сознании проскальзывали обрывки воспоминаний, влекущие за собой абсолютно все ощущения, которые я получила от грубых действий парня и его жестких прикосновений. После этого тело вновь начало гореть.

– Так, Лорет, просто забудь, – я обратилась к самой себе и качнула головой. В конце концов, было не самое подходящее время для того, чтобы думать о чем-то подобном.

Бывает такое, что ты пытаешься о чем-то не думать, но в итоге, уже вскоре вся твоя голова только этими размышлениями и забита. Так случилось и у меня. Я даже толком не пришла в себя, но вновь думала о той ночи, когда в мою комнату попал какой-то психопат и о Флавье. Голова разболелась и руки начали подрагивать.

Вдох и выдох. Я закрыла глаза и попыталась успокоиться, но в итоге почти сразу заснула. Те мои пятнадцать минут бодрствования были сущей пыткой, поэтому темноту окутывающую сознание я встретила с радостью. Она была моим временным избавлением от мучений.

***

Когда я проснулась в следующий раз, первым делом уловила отрывок тихого разговор. Я его не считала важным, но все равно, против воли, прислушалась к фразам, при этом продолжая неподвижно лежать с закрытыми глазами.

– А она красивая, – это точно говорил парень, но его голос я не узнала, значит и сам парень был мне незнаком.

По тому, как тень скользнула по моим закрытым векам и блики света стали менее яркими, я поняла, что парень стоял рядом со мной.

– Не прикасайся к ней, – это было сказано грубо. Я сразу поняла, что это говорил Леон-Гонтран, из-за чего мое сердце учащенно забилось и дыхание сбилось. – И, вообще, отойди от Куницы.

– Я не собирался прикасаться к твоей девушке. Я же не самоубийца трогать ту, которой ты одержим. Еще руку мне потом оторвешь, – ответил незнакомец. – Подожди… Ты называешь ее Куницей?

– Я ею не одержим, – Флавье проигнорировал вопрос касательно того, как он называл меня и ответил лишь этой короткой фразой. Я не видела Леон-Гонтрана, но чувствовала дуновение свежего ветра и еле ощутимые нотки запаха сигаретного дыма, из-за чего решила, что Флавье курил около дальнего окна.

– Да-да, конечно, – незнакомец сделал несколько шагов в сторону и его голос отдалился от меня. – Леон-Гонтран, можно я тоже буду называть ее Куницей?

– Нет.

– Да, ты совершенно не одержим этой девушкой. Только сейчас, когда я попросил разрешения тоже называть ее Куницей, ты стал похож на хищника, который приготовился к схватке с тем, кто посмел посягнуть на твою собственность.

– Джерард, ты меня раздражаешь, – обычная фраза, сказанная ровным тоном, но даже я поняла, что это было предостережением для этого парня не говорить лишнего. – Ты видишь то, чего нет.

– А ты, оказывается, еще тот ревнивец и собственник. Очень неожиданно, особенно если учесть, как раньше ты относился к своим девушкам, – не унимался Джерард. – Когда очнется твоя девушка, нужно будет позвать сюда Луи и Бенуа, чтобы мы все с ней познакомились.

– Только попробуй, – Флавье явно не был в восторге от идеи своего собеседника. Мне почему-то показалось, что на этих словах он закатил глаза. – Я же потом могу к тебе домой прийти.

– Нет, этим ты меня уже не напугаешь, – после слов Леон-Гонтрана я подумала, что он говорил угрозу, но после реакции Джерарда поняла, что это было нечто сродни шуточной угрозы, которая мне не была понятна. – Кстати, Бриджит очень огорчится, когда узнает, что у тебя появились серьезные отношения. Не удивлюсь, если моя глупая сестра уже распланировала ваше первое свидание, свадьбу и рождение детей.

– Знаешь, мне как-то все равно.

– Очень грубо с твоей стороны с таким безразличием относиться к моей сестре. Хотя я рад, что ты нашел себе девушку, к которой ты начал относиться серьезно. Поэтому я и хочу, чтобы ты нормально познакомил ее со мной, Луи и Бенуа. Мы твои лучшие друзья, но о Лорет узнаем только из слов посторонних.

Дальнейшую суть разговора я упустила. Виски сдавило и на несколько минут, из-за этой адской боли я вообще перестала что-либо понимать. Лишь отдаленно я слышала фразы, суть которых уловить не могла. Зато в сознании плавно отпечатывалась интонация этого разговора.

Флавье разговаривал с этим парнем, как с равным себе, несмотря на то, что в его словах все равно проскальзывала грубость, к которой Джерард скорее всего привык и уже не обращал на нее внимания. Было видно, что они, действительно, друзья, что казалось очень необычным, поскольку Леон-Гонтран к большинству своих знакомых относился с пренебрежением.

Сам этот разговор я очень плохо запомнила и практически не поняла большинства фраз, но в тот момент, почему-то вспомнила о фотографии, которую мне прислал тот психопат. На ней был Леон-Гонтран находящийся в моей комнате, что доказывало его причастность к тому изнасилованию. Я не успела нормально рассмотреть все, что было на той фотографии, но мое сознание в тот момент поставило особый акцент на лице Флавье. Я не была уверена в том, что правильно его вспомнила и отобразила у себя в голове, но меня очень сильно задел взгляд Леон-Гонтрана, будто только он мог многое рассказать.

По большей степени, Флавье смотрел на того, кто делал эту фотографию точно так же, как он смотрел на большинство своих знакомых. Но, так же, было там что-то еще. Леон-Гонтран своими жуткими серыми глазами всегда скользил по окружающим так, словно он видел то, что они пытались скрыть и заранее презирал их за мерзкие черты характера. Так и на той фотографии, было сразу ясно, что парень присылающий мне сообщения, точно был знаком Флавье. Возможно, они неплохо общались, но Леон-Гонтран относился к нему с пренебрежением и с собой на один уровень не ставил. То есть, вполне возможно, это был кто-то из многочисленных знакомых Леон-Гонтрана и, судя по тому, что фотография была смазанной, делал ее он тайно, чтобы Флавье этого не понял. Он боялся Леон-Гонтрана.

Хотя, если он боялся Флавье, стал бы предыдущей ночью писать сообщения и проситься третьим? Может, я неправильно вспомнила ту фотографию, или тот, кто присылал сообщения и тот, кто сделал ту фотографию два совершенно разных человека?

Столько вопросов, но ответов у меня не было. В моей голове, помимо кромешной пустоты присутствовала только сильная боль.

– Как вы вообще начали встречаться? – послышался вопрос Джерарда.

– Тебе пора уходить, – Леон-Гонтран, судя по всему, устал от своего друга и его бесконечных расспросов.

– О, неужели хочешь остаться наедине со своей девушкой? Будешь держать ее за руку, пока она не проснется?

– Да, конечно, – от того с каким сарказмом Флавье произнес эти слова, было ясно, что подобные нежности он делать не собирался.

– Только не делай того, что может вызвать у нее еще один нервный срыв.

– И без тебя знаю.

Хлопнула дверь, после чего я услышала шаги, приближающиеся к моей кровати и уже вскоре совсем близко уловила запах сигаретного дыма. Леон-Гонтран стоял рядом со мной и эта близость в очередной раз заставила мое сердце пропустить удар. По коже пробежались мурашки и я с огромным трудом сохранила свою неподвижность. Все же, просто от того, что Леон-Гонтран был так близко, со мной начинало происходить нечто невероятное и, в первую очередь, отторгая любые другие беснующиеся эмоции я сгорала от ненависти. Я ненавидела его за то, что он сделал со мной прошлой ночью и за то, что был причастен к тому случаю.