Вечер был прохладным, но Вернон весь вспотел.
— Что же нам делать? — спросил он.
Снейп взмахнул палочкой, и свиток исчез.
— На вашем месте я бы сбежал. Сейчас поехал бы домой и собрал всё, что смог бы унести с собой, в одну сумку, купил билет на самый быстрый транспорт, какой только есть, и сбежал бы. Сегодня же. Скорее всего, Пожиратели Смерти ещё не знают, что защитные чары пали, поэтому вы, вероятно, можете успеть нанять адвоката, чтобы продать свой дом и другие активы. Будь я на вашем месте, я бы превратил каждый актив, который у меня есть, в самую ликвидную форму валюты, какую только мог. А потом я бежал бы и никогда не останавливался.
— Но мы от него избавились, — возразил Вернон. — Они не могут винить нас за то, что мы его сейчас не содержим.
— Вам надо было отдать ребёнка приспешникам Тёмного Лорда двенадцать лет назад. Возможно, они оставили бы вас в живых. Но они и в лучшие дни не любили маглов. Если бы вы заботились о мальчике должным образом, Министерство и Дамблдор перевернули бы небо и землю, чтобы защитить вас, — Снейп вздохнул с притворным сожалением. — Боюсь, вы выбрали худший из всех возможных вариантов. Каждый волшебник, которого вы когда-либо встретите, захочет причинить вам боль или убить вас либо за защиту мальчика, либо за причинённый ему вред. Полагаю, ваш единственный шанс остаться в живых — стать весьма подвижной мишенью, — Снейп выдержал паузу. — Насколько мне известно, на американской антарктической исследовательской станции нет волшебников. Возможно, вы могли бы подать заявление на работу там, — Снейп снова положил руку на плечо Гарри. — А теперь убирайтесь, я устал с вами разговаривать.
Гарри чувствовал, что профессор на самом деле дрожит от усталости.
— А как же Дадли? — заголосила тётя Петуния.
— Если ты хочешь, чтобы твой сын жил, — тихо сказал Снейп, — ты откажешься от него. Сегодня же. Держись от него подальше, и ты ещё можешь спасти ему жизнь.
— Профессор Снейп! — позвал чей-то голос. — Что же вы там стоите?
Гарри обернулся и увидел маленькую старушку, которая обычно присматривала за ним, когда Дурсли уходили из дома.
— Не стойте здесь всю ночь! Да что с вами такое? Вы бы себя видели! Оба похожи на оживших покойников. Здравствуй, Петуния, дорогая. Вернон, — старушка подхватила Снейпа под руку с одной стороны, а Гарри — с другой и начала подталкивать их обоих к своему дому. — Извините, дорогие, — сказала она потрясённым Вернону и Петунии, — нет времени на разговоры.
Миссис Грейнджер торопливо подошла к Снейпу и что-то прошептала ему.
— Большое спасибо, миссис Грейнджер, — ответил Снейп несколько нетерпеливо, но настолько вежливо, насколько это было возможно в сложившейся ситуации. — С нами всё будет в порядке. Мы позвоним, когда устроимся.
Миссис Грейнджер натянуто улыбнулась, села в машину, тут же тронувшуюся с места.
Дурсли остались одни под уличным фонарём. Гарри обернулся, бросив на них последний взгляд. Дядя и тётя уставились друг на друга, Петуния выдавила несколько слов, которых Гарри не расслышал, и они оба помчались в сторону Тисовой улицы.
Под уличным фонарём остались лежать голубые туфли тёти Петунии на высоких каблуках.
========== Глава 28. Паучий Тупик ==========
Ремус ужасно занервничал, когда, выйдя в обеденный перерыв из своей комнаты, обнаружил в кабинете записку от Дамблдора, в которой говорилось, что его сегодняшние занятия отменены, а не проводятся другими преподавателями, как было условлено. Паранойя Ремуса усилилась: он не мог не волноваться, что, возможно, его прошлая неосмотрительность в отношении Блэка каким-то образом выплыла на свет. Конечно, если бы Дамблдор собирался уволить его, он дожидался бы здесь. Хотя, если бы так случилось, здесь наверняка ждали бы и авроры.
Однако, направляясь к Поппи в Больничное крыло, Ремус заметил, что в это время дня в Большом зале и коридорах отсутствуют многие студенты. Записка на двери кабинета Минервы подтверждала, что отменены не только его занятия, но и все остальные. Ремусу не хотелось гадать, что бы это могло значить.
Если коридоры пустовали, то Больничное крыло оказалось тревожно переполненным. Судя по количеству рыжих, здесь обосновался весь клан Уизли, а также целители из больницы Святого Мунго — Ремус заметил по меньшей мере троих.
Поппи нигде не было видно, а Помона разговаривала с одним из целителей.
Артур Уизли взглянул на вошедшего Ремуса. Он сидел в кресле рядом с одной из больничных коек, на которой крепко спала, завернувшись в мантию, Молли, и выглядел крайне утомлённым. Тем не менее он устало махнул Ремусу рукой и слабо улыбнулся.
Старший из мальчиков Уизли, Билл, серьёзно разговаривал с отцом и коренастым рыжеволосым парнем, который сильно напоминал Молли. Ремус узнал Билла благодаря внештатной работе, которую он выполнял для Гринготтса несколько лет назад. Только семейное происшествие могло привести его сюда, поскольку Билл в настоящее время жил в Египте, работая на Гринготтс в качестве взломщика проклятий. Второй, должно быть, Чарли, следующий по старшинству, который в настоящее время проживал в Румынии. Близнецы тоже были здесь, но Перси и Рон отсутствовали. Может, кто-то из них упал с метлы? Нет, Ремус заметил их, спящих на кроватях.
Ремус ответил на приветствие Артура одобрительным кивком.
Дверь в кабинет Поппи была приоткрыта. Ремус постучал и просунул голову в дверь.
Поппи сидела внутри, держа в дрожащей руке чашку с чаем, белая, как мел, и выглядела так, словно за одну ночь постарела на тридцать лет.
— Поппи? — изумлённо спросил Ремус. — Что случилось? — он вошёл и сел в кресло рядом с ней.
Вместо ответа Поппи положила локти на стол, обхватила голову руками и зарыдала.
Ремус вскочил, закрыл дверь, его тревога превратилась в нечто похожее на ужас. Когда плач Поппи стал громче, он на всякий случай наложил силенцио и вернулся в кресло.
Поппи не реагировала так в ту ночь, когда погиб мальчик Лонгботтомов. И когда целители сообщили им, что маленькая девочка из Хаффлпаффа подверглась сексуальному насилию. Ничто из того, что происходило даже во время войны, не могло вызвать такого рода расстройство. Да, конечно, он видел её в слезах, а чаще всего в ярости, но она всегда была сдержанна, всегда могла справиться с поставленной задачей. Мгновенная слабость подавлялась железной волей. Это дрожащее, плачущее существо, раскачивающееся в такт своим рыданиям, было совсем не той Поппи, которую он знал.
Растерявшись, он обнял пожилую женщину, радуясь, что она была одной из немногих, кто знал о его сущности и не вздрагивал от его прикосновений. Прошло целых пять минут, прежде чем Поппи успокоилась настолько, чтобы заговорить.
— Я… Мне ужасно жаль, Ремус, — хрипло произнесла она. — Я… Я не… не в себе сейчас.
— Но что же случилось? — снова страдальчески спросил Ремус, налив ещё одну чашку чая и вложив ей в руку. — Что-нибудь принести? Успокаивающее зелье?
— О нет, Ремус, — она подняла руку и покачала головой, как ему показалось, с лёгким сожалением. — Я не могу, я снова усну, только чай, — Поппи подула на напиток, сделав большой глоток, закрыла глаза и напряжённо поджала губы. — Прошлой ночью Джинни Уизли… она… произошёл несчастный случай с зельями… — Поппи говорила медленно, как будто ей было трудно подобрать слова. — Она пыталась тайком сварить зелье и чуть не умерла… Минерва, Северус и я использовали Tribuo Vita.
— Боже мой, — выдохнул Ремус. — С тобой всё в порядке? Минерва? Неужели она…?
У него оборвалось сердце. Волшебники, как известно, умирали от этого заклинания. Нехарактерная для Поппи истерика начала обретать смысл.
— Да, всё хорошо, — кивнула Поппи. — Нам повезло, что мы все были там. Втроём мы смогли завершить заклинание, так что это было достаточно безопасно, а затем чистая энергия от Северуса… — Поппи покачала головой. — Не хотелось бы встретиться с ним на дуэли.
— Как ты…? — Ремус попытался осмыслить то, что они сделали. — Так что с Джинни Уизли?..
