— Он был очень мужественным, — сказал Дамблдор с оттенком гордости.
— Это нормально для тринадцатилетнего, не так ли? — гневно бросил Северус. — Вы хотите, чтобы он стал следующим, кто приготовит себе смертельное зелье?
— Северус, я думаю, ты преувеличиваешь, — Дамблдор махнул рукой слишком беспечно, чтобы Северус успокоился. — Мальчик гриффиндорец, они не склонны к…
— К подобным малодушным поступкам? — с сарказмом спросил Северус и холодно добавил: — Скажите это Джинни Уизли.
Это привлекло внимание Дамблдора.
— Но целители сказали, что это был несчастный случай, — он уставился на Северуса, сузив глаза.
— Я солгал им, — Северус снова сел, чувствуя, как дрожат ноги. — У этого ребёнка где-то есть потайная лаборатория. В ней вы найдёте не только ингредиенты для Глотка мира, но и дистилляционное оборудование для его концентрации. Она закончила зелье прошлой ночью, под луной, применив процедуру, предназначенную для самоизлечения от смертельной болезни.
— Но почему?.. — пробормотал Дамблдор.
Северус смотрел на Дамблдора несколько долгих мгновений.
— Насколько я понял, девочка винит себя в смерти Лонгботтома.
— Хорошо, — отступил директор, — но мы говорили о Гарри. Почему он так несчастен, как ты полагаешь?
— О, я не знаю, Дамблдор, — фыркнул Северус. — Может быть, жизнь в пренебрежении становится сущим пустяком… незаживающей раной? Возможно, понимание, что школьный товарищ умирает от инцидента, который близко отражает ваши собственные обстоятельства, может быть немного… неприятным? Или когда вся ваша тщательная защита рушится от неопределённости, это немного расстраивает? — прошипел Северус убийственно низким голосом.
— О ком мы здесь говорим, Северус? О Гарри или о тебе самом? — тихо спросил Дамблдор.
Северус не удостоил его ответом. Не стоит терять работу из-за того, что он поругается с этим человеком. Они пристально посмотрели друг на друга, и на этот раз Дамблдор первым отвёл взгляд.
Директор замер, глядя в окно, и с явным неодобрением спросил:
— Значит, забрать его от друзей — это и есть решение?
Да, это была проблема, но Северус не мог придумать лучшего решения.
— Прежде всего его нужно убрать подальше от этих проклятых дементоров. По крайней мере, в Паучьем тупике он будет в безопасности и от Блэка, и от дементоров.
И тогда, возможно, Лили перестанет смотреть на Северуса каждую ночь в его снах этим треклятым осуждающим взглядом.
— Возможно, Минерва…
— Вы что, не слушаете? — рявкнул Северус. — Мальчик — не шахматная фигура, которую можно двигать так, как вы считаете нужным. Он не ваша игрушка. Если ваша цель — сохранить влияние на ребёнка, то, откровенно говоря, Минерва не менее недовольна вами, чем я.
— Северус, я просто не могу себе представить, что ты, с твоим прошлым отношением к ребёнку… — Дамблдор повернулся и посмотрел на Северуса с печальным упрёком.
— О, ради бога, Дамблдор, я едва ли буду хуже Петунии! — Северус с трудом поднялся на ноги. — И, как я уже говорил, с юридической точки зрения, — он подчеркнул слово «юридической», — у вас в этом нет права голоса. Вы, конечно, можете отказать мне в отпуске. Даже уволить меня, если захотите. Но я забираю своего ребёнка и отправляюсь домой. Сегодня же.
________
*Молли пытается объяснить Северусу, что её свекровь воспользовалась зельем сокрытия родства, чтобы зачать Артура. У «названного» отца Артура рыжие волосы, но у его «биологического» отца (маглорожденного) волосы тёмные. Мать Артура не знала, был ли сын рыжим генетически или магически. Это не было бы проблемой, не возьми Артур в жёны рыжую девушку, так как если волосы Артура были магически рыжими, но генетически тёмными, существовал риск, что кто-то из его детей мог родиться темноволосым.
Насколько Молли понимает, рыжие волосы — это рецессивный ген, и два рыжеволосых человека не могут произвести на свет темноволосого ребёнка, поэтому, если бы это произошло, то выглядело бы так, словно Молли просто «сходила налево». Всё, конечно, сложнее, но так видит это волшебный мир.
Никто до конца не уверен, насколько глубоки изменения от зелья сокрытия родства. Некоторые авторитеты даже утверждают, что близость к «названному» отцу помогает закрепить изменения в ребёнке. По какой-то причине у Молли и Артура никогда не возникало проблем.
До этого род Уизли вымирал. Старший мистер Уизли был «последним отпрыском умирающего дома». В отличие от Джеймса, старший мистер Уизли знал о своём бесплодии, и соглашение было заключено с его разрешения, так что нет, свекровь Молли не «изменяла».
Волшебное наследственное право основано в XVI–XVII веках (не позднее XVIII). То, на кого похож ребёнок и кто назван отцом, так же важно, как и то, кто настоящие кровные родственники ребёнка. Всякий раз, когда люди начинают говорить о «чистоте крови», они говорят ерунду, потому что для людей это плохо… посмотрите на болезни чистокровных и прочие проблемы, которые она вызывает здесь (я даже не буду говорить о реальных генетических заболеваниях, которые распространены в закрытых популяциях).
Род Уизли больше не страдает от чистокровной болезни. Вот почему так чертовски много Уизли.
Если Молли кажется немного непонятной, то это потому, что она не спала всю ночь и никогда, никогда не говорила об этом никому другому (прим. автора Paganaidd).
========== Глава 27. Паника ==========
Взрослые, суетившиеся в Больничном крыле, разбудили Гарри на следующее утро задолго до того, как он обычно вставал на занятия. Кто-то принёс завтрак для всех и поставил стол там, где накануне вечером стояли диван и стулья.
Однако, прежде чем Гарри успел подумать о завтраке, серьёзный Дамблдор отвёл его в сторону и сообщил новость о пропаже Сопелки — собака исчезла после того, как выгнала Сириуса Блэка из гриффиндорской башни.
— Я боюсь, что он ушёл навсегда, — сказал директор.
Гарри уставился на него, не зная, что ответить.
— Гарри? — тихо окликнул Дамблдор. — С тобой всё в порядке?
В конечном итоге Гарри просто кивнул. В конце концов, это была всего лишь собака. Нет смысла расстраиваться. Глаза защипало, но были и более серьёзные причины для беспокойства. Так или иначе, Сопелка вернётся, как всегда делал раньше.
— Ты мужественный мальчик, — директор одобрительно похлопал Гарри по плечу.
Остаток утра прошёл будто в оцепенелой дымке. Все, казалось, были крайне озабочены тем, как Сириус Блэк проник в замок, но Гарри это почему-то не волновало. Он был рад, что Дин и Симус в безопасности, но, откровенно говоря, в остальном Гарри больше беспокоился о Сопелке.
Гарри умудрился проглотить несколько кусочков тоста, который кто-то (может быть, Макгонагалл?) положил перед ним. Есть было трудно из-за тяжести в груди.
Миссис Уизли вышла, чтобы сказать им, что они могут на несколько минут зайти к Джинни.
— Она не может двигаться, имейте в виду, — предупредила миссис Уизли, — но это пройдёт. Она вас слышит, и целители говорят, что ей не больно. Мы просто должны присматривать за ней, пока ей не станет лучше. Но вам нельзя оставаться надолго, потому что это её утомит.
Это было немного похоже на разговор с Гермионой в прошлом году, когда та окаменела, за исключением того, что глаза Джинни были живыми, и было видно, как она переживала за них.
Гарри эгоистично радовался, что целители не позволили им задержаться дольше, чем на пять минут. Возможно, завтра он лучше справится. Сегодня всё, на что он был способен, — это сесть рядом с её кроватью и быстро пожать Джинни руку. В каком-то смысле он держался лучше всех остальных: Гермиона изо всех сил старалась не заплакать, а Рон никак не мог подойти к кровати. Миссис Уизли сидела с другой стороны, расчёсывая волосы Джинни, и разговаривала, но, казалось, не ожидала, что кто-то ответит ей. Тем не менее это было ужасно неловко.
Когда они попрощались, Макгонагал догнала Гарри, прежде чем он успел уйти.
— Гарри, я хочу кое-что тебе сказать, — устало проговорила она.
