Гарри пожал плечами. Этого не должно было случиться, последнее, что Гарри хотел — обсуждать Дурслей: если он заговорит об этом в группе, всё наверняка выплывет наружу.
— Если вы беспокоитесь о сохранности своей тайны, уверяю вас, профессор Бербидж использует заклинания конфиденциальности и гарантирует, что никаких посторонних разговоров не будет. Однако, — продолжал Снейп, — всё зависит только от вас.
Казалось, он ждал какого-то ответа, поэтому Гарри пробормотал:
— Да, сэр.
— Я должен также упомянуть, что Уизли поговорили с директором школы о том, чтобы взять на себя ответственность за вас, когда это станет возможно.
— Они согласились? — с надеждой спросил Гарри.
— До этого счастливого дня предлагаю нам обоим постараться сделать всё возможное, чтобы вести себя надлежащим образом, — Снейп говорил сухо и строго, тем же тоном, каким читал свою первую лекцию в этом году. — Я не потерплю нарушения правил больше, чем когда-либо, но если предположить, что вы сможете избежать ваших наиболее… — он запнулся, подыскивая слово, — вопиющих выходок, думаю, мы сможем справиться с этим.
— Да, сэр, — вздохнул Гарри.
К этому времени они снова подошли к оптике. Снейп открыл дверь и жестом пригласил Гарри войти.
Мадам Витреа не потребовалось много времени, чтобы подготовить заказ. Гарри поразился, насколько новые очки его преобразили. Сначала Гарри показалось, что они делают его старше, потом решил, что это не так — они заставили его выглядеть просто… лучше. Металл оправы словно сконцентрировал цвет глаз, а прозрачный кристалл сделал его более заметным.
Снейп стоял позади с тем же странным оценивающим взглядом.
— У него действительно глаза матери, — сказала мадам Витреа Снейпу, — такая яркая зелень. Я бы заработала целое состояние, если бы смогла воспроизвести этот цвет.
— Вы знали мою маму? — спросил Гарри. — Когда она училась в школе?
— О нет, она пришла по программе целителей в больницу Святого Мунго. Я тогда там работала, — ответила мадам Витреа. — Но, кажется, профессор Снейп учился на том же курсе, что и она.
— Вы знали мою маму?! — Гарри изумлённо уставился на Снейпа.
— Да, Поттер, знал, — спокойно ответил Снейп. — А теперь, если вы закончили со своими расспросами, думаю, нам пора вернуться в замок.
========== Глава 19. Раскрытые секреты ==========
Северусу предстояла ещё одна встреча, прежде чем он сможет удалиться в свои комнаты и насладиться заслуженными тишиной и покоем.
День с Поттером оказался более тревожным, чем Северусу хотелось признавать. Реакция мальчишки на информацию о деньгах, что получала Петуния на его содержание, огорчила Северуса. Он снова оказался в неудобном положении, желая сказать хоть слово утешения, но не зная, как это сделать.
Интересно, что порыв Поттера не принимать ничьих подачек, казалось, имел те же корни, что и у самого Северуса — он тоже слишком часто оказывался жертвой унизительной милостыни. Петуния наверняка отправила бы мальчика в приют, если бы не ежемесячные чеки из Гринготтса. Однако она озаботилась убедить ребёнка в том, что приняла его по доброте сердечной, хотя сомнительно, что у неё вообще есть сердце.
Возможно, было бы лучше, если бы мальчик действительно попал в приют. В конце концов, кто-нибудь из сотрудников Службы защиты детей волшебников услышал бы об этом. Хотя это, к сожалению, привело бы к тому, что Министерство отдало бы Поттера тому, кто больше заплатит.
В сегодняшней встрече участвовали все, кого Дамблдор счёл необходимым известить об изменении статуса Поттера. Северус настоял, чтобы поговорить со всеми сразу: после объяснений с Дамблдором на прошлой неделе он не собирался проходить через это снова, или, по крайней мере, чаще, чем это было необходимо, поэтому согласился на встречу, как только Минерва и Поппи вернутся.
Минерве будет трудно сказать. Чёртов Джеймс Поттер и его банда были зеницей ока Минервы. Поттер и его вероломный лучший друг Блэк преуспевали в трансфигурации. Гарри Поттер тоже ходил в её любимчиках, хотя он никогда не был так хорош в трансфигурации, как его отец (становилось всё труднее и труднее отрицать, что, за исключением внешности, Гарри действительно был похож на Поттера-старшего меньше, чем Северус думал изначально).
Вполне вероятно, что Минерва будет в ярости как из-за издевательств Дурслей над Поттером, так и из-за правды о его происхождении. Хотя Северус уважал её как коллегу и любил (настолько, насколько он вообще мог кого-то любить) как личность, она никогда не была замужем и, возможно, не поймёт, на что способна ведьма в стремлении родить ребёнка.
Северус искренне желал бы найти какой-нибудь другой способ сообщить Минерве, но Дамблдор понимал, что скрывать правду от неё будет ещё опаснее: как декан факультета Поттера, она имела полный доступ к его документам и могла ненароком вызвать неприятности, выясняя, почему Гарри не собирается возвращаться к Дурслям.
С Поппи всё должно пройти легче. Северус всегда хорошо ладил с ней, как целитель, она понимала, что во многих семьях волшебников принимали определённые меры. Он знал наверняка, что во время его преподавательской работы в Хогвартсе она не единожды готовила зелье сокрытия родства. Северус никогда не спрашивал, для кого оно предназначалось, просто предоставлял Поппи гримуар, в котором содержался рецепт, и некоторые из наиболее ценных ингредиентов из собственных запасов.
Кому ещё Дамблдор должен был объяснить всё — это Молли и Артур Уизли, если они собирались получить опекунство и тихо, без огласки, забрать ребёнка у Северуса. Неизвестно, как они оба отнесутся к возникшей ситуации.
Итак, теперь все собрались в кабинете Дамблдора. Северус подумал, что предпочёл бы встретиться лицом к лицу со всем Визенгамотом и смириться с пожизненным заключением в Азкабане.
Северус встал перед горгульей Дамблдора, глубоко вздохнул и расправил плечи, чувствуя себя так, словно шёл на собрание Пожирателей Смерти с разъярённым Тёмным Лордом во главе. Возможно, Минерва разозлится настолько, что приложит Северуса круциатусом, когда услышит его историю.
— Кровяные леденцы, — сказал он горгулье, и та отскочила в сторону.
— …волнуюсь за Джинни, если честно, — говорил женский голос, — она просто на себя не похожа. Я всё думаю, не забрать ли её домой. После того, что случилось…
— Мы присмотрим за ней, Молли, — примирительно пообещал Дамблдор. Уизли уже были в его кабинете, по-видимому, прибыв через камин.
— Директор, — холодно сказал Северус, недовольный, что пришлось снабдить директора воспоминаниями, но выбор был невелик: или так, или Веритасерум, если он собирался сохранить уважение серьёзных волшебников (и свою работу).
В каком-то смысле Северус не мог винить Дамблдора после того, как четырнадцать лет назад пришёл к нему с известием, что Тёмный Лорд преследует Поттеров по вине зельевара.
Северус безжалостно отбросил эту мысль. Самобичевание не поможет ему пережить этот вечер.
— Северус, — голос Дамблдора звучал тепло и приветливо. Очевидно, сцена в Омуте памяти успокоила его. Северус избегал разговоров со старым ублюдком всю неделю, за исключением одного или двух обсуждений внезапного отвращения мальчика к общению с кем-либо, кроме его закадычных друзей.
Северус вспомнил, как тихо сидел старик, когда Северус вручил ему отчёт об осмотре Гарри, а затем документ, в котором были прописаны новые условия опекунства.
Дамблдор потратил добрых пятнадцать минут на изучение медицинского заключения.
— Я знал, что они не совсем довольны тем, что взяли Гарри к себе, но никогда не думал, что они способны на такое, — очень тихо сказал он.
Это напомнило Северусу, что нужно показать Поппи руку мальчика. Ему не нравилась привычка ребёнка сжимать кисть и потирать её, словно она болела — вполне возможно, что кости срослись неправильно.
Директор взял свою волшебную палочку и наколдовал удобное зелёное кресло рядом с Молли Уизли.
— Пожалуйста, присядь, Северус, подождём остальных.
