Принц и Колдун из серой башни

Принц надел костюм из чёрного бархата и погляделся в любимое зеркало – старое, с тёмными пятнами, в толстенной кованой раме. По указу Принца его притащили из кладовой – ему нравились антикварные вещицы, которые жили задолго до него и будут жить после. Если б они умели говорить или писать, то переплюнули бы всех этих скучных философов, вместе взятых. Особенно зеркала! Сколько людей смотрелись в них, не скрывая ни самодовольства, ни разочарования. Может, даже беседовали с отражением, доверяя самое сокровенное!

Принц досадливо поморщился, по привычке ощупывая подбородок. Действительно, никто на свете, кроме этого зеркала, не догадывался о том, как сильно он мечтал увидеть в отражении не робкий намёк на усы, а настоящую, окладистую бороду, как у отца. Возможно, кто-то из его предков тоже страдал по этому поводу, и теперь зеркалу просто смешны его терзанья.

Принц собрал чёрные волосы в «хвостик» – так он себе нравился гораздо больше, но Королева разрешала делать такую причёску только на время занятий верховой ездой. Как назло, дворцовый этикет предписывал юношам королевской крови носить волосы до плеч, и, хотя он ни разу не уступил просьбам матери завить их на бигуди, в детстве его часто принимали за девочку из-за миловидности. Принц неохотно распустил волосы и в качестве компенсации нахмурил тёмные брови, чтобы добавить им объёма, а лицу – суровости. Рассмеялся над собой, подмигнул зеркалу и покинул опочивальню.

Сегодня он проснулся позже обычного, и до урока географии оставалось меньше четверти часа. А это значило, что позавтракать он не успеет. Конечно, если он опоздает даже на час, старый учитель Дрюм и виду не подаст, расшаркается как обычно. Но в этом году у Принца состоялся не самый приятный разговор с дедом, по итогам которого он торжественно пообещал больше не пропускать уроки и не опаздывать.

Принц вздохнул: заниматься географией на голодный желудок ещё тягостней, чем кататься на страусе после сытного обеда, как это было вчера. Но деваться некуда, и он поплёлся в классную комнату.

Войдя, он даже зажмурился – комната была полна света, лившегося из шести высоких стрельчатых окон. Возле гигантской карты, написанной придворными художниками, дремал, облокотясь о кафедру, старый учитель Дрюм. Принц прошёл за свой учебный стол, заваленный перьями для письма, пресс-папье разной формы, бумагой, учебниками, приборами для черчения. Дрюму он запретил наводить на нём порядок, о чём иногда жалел.

Принц громко кашлянул, и учитель, смешно икнув, проснулся и отвесил его высочеству низкий поклон. Принц кивнул, давая понять, что готов к занятиям. Учитель быстро собрался с мыслями и взял в руки указку. Его съёжившаяся фигура вызывала у Принца невольное желание расправить и без того прямые плечи. Принц даже не пытался расслышать его рассказ о географическом положении Лакронского королевства. Обречённый голос учителя звучал где-то далеко. Длинная указка в скрюченных пальцах неприятно скребла по карте. А Принц складывал листочки треугольниками, чтобы получилось так же ровно и аккуратно, как сложены листочки из старого сундука в кладовке.

– Итак, на востоке наше королевство омывается Комельским морем, на западе граница проходит по Лакронским горам, богатым полезными ископаемыми, в частности драгоценными камнями. Это граница с Беницией, королевством великого Апола, вашего дедушки. – Учитель неожиданно повысил голос, и Принц от удивления его расслышал.

– А что на юге? – тут же перебил он Дрюма.

Учитель ещё больше съёжился и тихо ответил:

– Южные территории временно оккупированы. На севере…

– Временно что? – переспросил Принц.

Учитель Дрюм опустил свои густые брови так низко, что стало совсем не видно его выцветших близоруких глаз, и пробормотал:

– Мы рассмотрим эту тему на уроке истории.

Затем вскинул брови высоко на лоб и продолжил занудную лекцию:

– Итак, на севере Дремучий лес образует ещё одну естественную границу и, так сказать, заслон от внешних врагов…

Принц поленился настаивать и вернулся мыслями в кладовку, к своим сокровищам из старого сундука.

– Учитель, давно забываю спросить, как переводится «моя любы с тобою выну»? Галиматья какая-то…

Дрюм прервал повествование и по-птичьи склонил голову набок.

– Ваше высочество читает книги на древнем языке? – с робкой надеждой спросил он.

– Конечно, нет! Так как это переводится?

– «Моя любовь всегда с тобой», – важно ответил учитель.

Принц кивнул.

– Ну, довольно про географию, – объявил он. – Расскажите что-нибудь героическое.

Учитель, вздохнув, повиновался. Наверное, о скорых каникулах он мечтал ничуть не меньше Принца.

– Хорошо. Я расскажу о героическом путешествии короля Мегреля на Мурельские острова. Их гряда рассыпана в Великом восточном море…

Принц сто раз слышал историю своего дяди, но она по-прежнему пленяла его воображение.

После урока Принц помчался завтракать. Эх, давно он не испытывал голода, а зря: когда голоден, еда кажется гораздо вкуснее!

Родители уже спустились в трапезную к обеду, оттуда доносился запах любимого Королём чесночного соуса. Лакей открыл дверь, и Принц поспешил к столу.

Окна трапезной выходили на другую сторону, и прямой свет попадал сюда лишь на закате. Поэтому ужинать в лучах заходящего солнца тут было очень уютно, а вот обеды в полумраке Принц не жаловал: обычно он не успевал нагулять аппетит после позднего завтрака и подолгу ковырял остывающие блюда, мысленно критикуя росписи на стенах – сцены охоты и разделки дичи отбивали аппетит напрочь. «Но если проголодаться, – снова отметил про себя Принц, – до освещения и бездарных росписей уже и дела нет». А вообще трапезная хороша поздней осень и зимой, когда разжигают камин.

– Добрый день, ваши величества! – поприветствовал Принц родителей.

Они, как обычно, сидели по разные концы длинного стола: Король, высокий и крепкий, восседал на массивном кресле под стать ему и с аппетитом вкушал бараньи рёбрышки. Губы его лоснились от жира, а большие, чуть навыкате глаза уже присматривались к горшку с жаркое.

Королева и глаз не поднимала, чтобы не видеть, как он ест. А музыкант за её спиной, уныло перебирающий струны арфы, заглушал присущие нормальной трапезе звуки.

Хотя монархи были ровесниками, Королева, невысокая и тоненькая, выглядела значительно моложе супруга. Всё в ней было в высшей степени изящно: точёные черты лица, идеально уложенные чёрные локоны, в меру роскошное платье цвета слоновой кости и жемчужные украшенья – ни дать ни взять ожившая фарфоровая статуэтка. Перед ней стояла изящная вазочка с порезанными фруктами, из которой не насытился бы и котёнок. Двузубой вилочкой она аккуратно отправляла кусочки в рот. Потом неторопливо жевала, глядя в стол.

Принц уселся на своё место посередине и, не дождавшись помощи слуги, пододвинул к себе блюдо с любимыми профитролями и принялся уплетать их один за другим. Немного заморив червячка, он указал слуге на блюдо с лепестками ветчины, уложенными на кусочках подрумяненного хлеба.

В этот момент дверь трапезной непозволительно широко распахнулась, и перед монаршей семьёй предстал взбудораженный Главный блюститель. «Опять новый дорожный костюм, – отметил про себя Принц, – и сафьяновые сапоги по последней моде, с широкими отворотами». Он только собирался заказать себе такие, а этот модник опять его опередил.

Отдышавшись, блюститель пригладил пышные усы. Арфа замолкла. Королева, отложив вилочку, подняла на гостя взволнованный взгляд:

– Не медли, где отец?

Блюститель выдержал паузу, изображая сожаление, и покачал головой.

– Секретарь доложил, что его величество покинул королевство на неопределённый срок с целью дальнего путешествия.