– Боюсь, мы не сможем ему помочь, капитан. – произнёс врач, заходя в палату. – У него травмы, несовместимые с жизнью, мне действительно очень жаль. Мы ввели его в искусственную кому, поддерживаем жизнь, но его мозг уже, скорее всего, мёртв.

– Вы уверены, что он не сможет…

– Мы проведём необходимые тесты, обязательно. Но вы должны понимать, даже если есть шанс, мы не сможем в полной мере обеспечить лечение. У нас острая нехватка медикаментов и специальной аппаратуры.

– А что с остальными моими бойцами, как они держатся?

– Почти все, кого нашли в поезде, в крайне тяжёлом состоянии, возможно, некоторые не выживут. Мы направим врачей сначала к тем, кого точно можно спасти, после этого они займутся остальными.

Капитан молчал.

– Вы поймите, мы физически не можем спасти всех. Как бы ни хотелось, но мы должны выбирать. Капитан, вы просидели тут всю ночь, может, сходите, отдохнёте?

– Нет! – отрезал капитан. – Оставьте меня одного сейчас.

– Как скажете. Кстати, вас тут искал солдат, говорит, что вас ждут в комитете. Что мне передать?

– Передайте, что пусть ждут, и не говорите, что я тут. Мне нужно попрощаться.

Капитан вздохнул и повернулся к Макарову. Они служили вместе почти пятнадцать лет. Сердце его ещё билось, но мозг не работал, так сказали врачи. Он хотел спорить, ругаться, ведь видел, как его друг несколько раз шевельнул пальцами. Но врач был неумолим и призывал не продлевать страдания. Он попросил контакты его жены или детей и вышел из палаты.

Посидев ещё немного, капитан решил прогуляться, зайти в буфет. Проходя по коридору больницы, он услышал ругань знакомого голоса. Постучавшись, он аккуратно заглянул в палату. Справа от него на койке лежал Олег, он недовольно ворочался, пытаясь встать, рядом с ним охал и махал руками лечащий доктор.

– Две недели лазарета минимум. – сказал Олегу врач. – Вам сильно повезло, что пуля едва задела мышцу. Лежите, лежите, я говорю, куда вы встаёте? В вашем состоянии полагается покой, аккуратно! Повязки же!

Олег пытался приподняться на локтях, но сильная боль подкосила, и он плюхнулся обратно на койку.

– Две недели минимум! – строго повторил врач, кивнул капитану и вышел из палаты.

Капитан с Олегом остались одни. Олег многозначительно, даже немного удивлённо взглянул на капитана и кивнул.

– Приветствую Олег, как бедро?

– Потихоньку, Сергей?..

– Владимирович.

– Да, Владимирович, извините, забыл. Бедро почти в порядке, врач сказал, жить буду, и это хорошо. Вам хоть ходить разрешают, а меня положили, как с параличом, лежи, мол, и всё. Как нашли меня?

– По коридору шёл мимо вашей палаты, твой голос услышал. Хотя я и до этого слышал, что ты где-то тут лежишь. Расскажи лучше поподробнее, кто это на нас напал. Ты назвал столько имён, я не запомнил.

– Банда Мотоциклистов с Кировского завода. Так они себя называют. Те ещё отморозки. У них там сложная система. Главным считается Королёв, он сидит в своём маленьком русском Вегасе – на Апрашке. Под ним два его, если можно выразиться, заместителя. Один с завода – это Гробчак. А второй около Галереи в гаражах осел, его фамилия Вишневский, глава Лиговских фабрик. Признаюсь, они отлично подготовились к нападению. Они точно знали, когда поедет поезд и что нужно было искать. У нас завёлся крот. Из других комитетов никто не мог знать об этой поставке, значит, кто-то из своих. Вам не говорили, наверное, что нашего человека казнили эти ублюдки. Товарищ мой, в академии вместе служили. Оба разведчики. Хороший он был парень. Хуже смерти не придумаешь. Знаете, как они проводят казнь? Лучше б не знать никому. Привязывают человека за ноги и за руки к двум большим автомобилям. Эх… Земля ему пухом.

– Помянуть есть чем?

– Сейчас организуем, – невесело кивнул Олег. – Машка!

По коридору раздались торопливые шаги. В палату вошла молоденькая медсестра, красная как рак, пряча глаза.

– Нам с Сергеем Владимировичем организуй чайку с коньячком. В полном комплекте, ну, ты знаешь.

– Разумеется, сейчас всё будет, – пробормотала медсестра и убежала обратно в коридор.

– Вам, наверное, неприятно будет знать, – продолжил Олег, – но эти твари обчистили почти все трупы за десять минут. Деньги, личное оружие, с кого-то даже берцы умудрились снять. Также увезли почти десяток дорожных сумок с личными вещами. Звери, а не люди, но отдать должное – они очень быстро управились. Когда наши приехали, там уже никого не было. Я слышал, кто-то из ваших выжил?

– Двенадцать, но все в тяжёлом. Многие останутся инвалидами, а ведь парни все молодые… Какое у них теперь тут будущее?

В палату вошла медсестра с подносом, поставила на столик у кровати две чашечки тёмного крепкого чая и бутылку коньяка с двумя рюмками.

– Вы же помните, сколько? – с надеждой в голосе спросила она.

– Ничего не говори мне, я прекрасно знаю свою меру. – он кивнул медсестре в сторону двери. Медсестра поспешно вышла, а Олег, приподнявшись на локтях, подтянулся на матрасе, приподнялся и облокотился на спинку кровати.

– Сергей Владимирович, не нальёте? Я сегодня как без рук. – Капитан налил обе стопки до краёв и протянул одну Олегу. – За тех, кого сегодня нет с нами. Не чокаясь.

– Не чокаясь, – повторил капитан и опрокинул всю жидкость в рот. – Страшно теперь пить. Как вспомню, чем последний раз кончился… Ладно, не буду о плохом. Сколько врачи сказали отлёживаться? Я уже сегодня выписываюсь. Должны дооформить пару документов, и через час-другой свободен.

– Мне ещё две недели. Сам бы ушёл, дел на службе целая куча, но мне даже ногу не согнуть, не готов. Как вам медсестричка? Хороша, видали, какая задница? Эх, хороша, прямо тут бы её!

– У тебя нет семьи?

– Отец в городе работает, мать на пенсии. А так – да, я живу один, так и не женился. Перебиваюсь молоденькими медсёстрами и дочками генералов. Да и не выйдет из меня семейного человека, работа тяжёлая, дома не бываю. Нет, мне точно не до семьи.

– Зря ты так, исполнится тебе пятьдесят, здоровье упадёт, а ухаживать некому.

– С такой работой не доживу. Бандитов столько посадил, наверно, половина Крестов на меня зуб имеет. Знаете, сколько за мою голову платят?

– На кой чёрт ты им нужен… Давай ещё по одной, и я пойду, я тут и так лишние сутки просидел.

– К Кулакову?

– Нет, сначала домой загляну, хочу семью увидеть, а потом уже к Кулакову.

Через полчаса капитан уже переоделся в бежевый плащ, строгие брюки и коричневую кепи, как у советского таксиста. Он неспешно пошёл по Суворовскому, свернул на Кирочную. Где-то над головой светило невидимое солнце – сегодня оно пряталось за тучами и пеплом. Город сильно поменялся. Справа виднелся Таврический сад. Прямо на заборе, перекрывая друг друга, висели разные плакаты. Реклама борделя и казино на Апрашке была самой большой и яркой. С левой стороны стояли посеревшие от грязи дома. В некоторых окна были забиты деревянными досками, остальные стёкла были такими серыми, словно их не мыли несколько лет. Так оно и было: после катастрофы люди стали забывать, что такое чистота и уют. Они сидели в своих тёмных съёмных комнатах, как в норах, и не хотели лишний раз показываться на улице, с ненавистью ходили на нелюбимую работу, молча проклиная начальство и власть. Но другой не было, как и другого выхода. Либо разгребай дерьмо, либо умри от голода.

Чуть дальше на заборе висели плакаты поменьше. Капитан подошёл поближе и увидел портреты четырёх мужчин. Ещё в больнице капитан почувствовал ажиотаж приближающихся выборов губернатора. Не только медсёстры, но и обычно аполитичные солдаты спорили и рассуждали о том, кто же выиграет в этом году. Капитан узнал в одном из них своего старого товарища Кулакова. Помимо него, в выборах будут участвовать бизнесмен-самовыдвиженец, владеющий самой крупной древодобывающей компанией в городе и области, действующий губернатор и главарь Апрашкинской мафии.

Плакаты только-только появились, и все согласованные агитации, митинги и шествия должны были начаться со дня на день. Умы людей были забиты только этими новостями, часть домов уже была разукрашена уличными художниками в портреты и символику кандидатов.