– Да. Долгов полно. Но зачем же так добивать?
– Гордый значит? Ишь какой! А кто тебе правду скажет?
Мара выпустила голубой дым изо рта.
– Мне бы хотя бы годик. Долги раздать. То да сё. Не хочу свои проблемы на близких вешать. Да и детей жалко. Поднять бы чутка, хотя бы до конца школы.
– Долги у всех есть. Без долгов нынче никак. Без проблем только бесы и вампиры живут. И то, как сказать. А вот с детьми, конечно, плохо. Дети – наше все. Ты, вроде, даже драку хотел устроить на свадьбе у своих внуков?
– Есть такая мечта. – Громов даже улыбнулся.
– Годик ему. Долго жить мечтал? Путешествовать, в Крыму жить, книги писать. А потом под «сюрпризы» попал. И все просрал.
– Под какие сюрпризы?
– Високосного года. Слыхал?
– Немного. А разве это правда?
– Сам решай. Ты же Джинна выпустил. Помнишь, надеюсь? И теперь он пьет тебя, да искушает.
– Вы про колокол из заповедника?
– О нем самом. Хитрый ты. Все сам знаешь, понимаешь, а выводы не делаешь. Ладно. Заваривай еще кофе. Расскажешь пока мне, как долги отдавать будешь. А я твои сказки послушаю и прикину, как тебе помочь.
Громов поставил еще кофе, попросил сигарету у незнакомки, и начал рассказ…Он шепотом исповедовался Маре о своих неизданных произведениях, недописанных книгах, нереализованных планах, амбициях и рухнувших надеждах. Маре понравился план выхода из кризиса. Она поверила, что он раскаялся и во всем виноват сам. Это было чистосердечное признание. Клубы голубого дыма вытекали, словно туман, из ее острого носика и, заполняли кухню приятным благовонием. Это было похоже на спиритический сеанс.
– Неплохо, неплохо. Убедил. – перебила его Мара. – Принеси–ка мне листок. Черкану за тебя «маляву» куда надо. Посмотрим, может и прокатит.
Громов вырвал из блокнота лист. Мара достала из своей сумки гусиное перо. Она внимательно слушала его и выводила на листе красивые руны.
– Странно, Громов, что тебя до сих пор не печатают. Мне лично почти все понравилось, кроме опуса про чёрта. Отредактируй. Пора с ним заканчивать – мешает он тебе. Завтра навещу твоего Ангела. Пора его тоже в чувства привести и вернуть к тебе. Пропадешь без него.
– А зачем он мне уже? Я же почти мертв!
– Почти да не совсем. Мы еще за порог не вышли. Успеешь еще червей накормить. Замену сделаем…
Она хитро улыбнулась.
– Вот зайду к твоему соседу, на первый этаж и…
Она сложила аккуратно листок и дунула на него. Записка исчезла.
– Своим скажу, что не застала тебя. А ты больше незнакомым девушкам дверь не открывай. Рано еще тебе к нам.
– А у вас не будет проблем?
– Будут, конечно. Но ты ж не подведешь меня и никому не скажешь. А?
– Могила.
– Фигила, – передразнила она. – Хватит грех наводить. Итак, всех демонов всполошили.
– А как я вам буду сказки передавать?
– Ты, главное, пиши. Я все узнаю от твоего Ангела. И на тебе мой подарок.
Мара протянула гусиное перо.
– Оно волшебное. Как напишешь, так и будет. Дарю. На день рождения.
– Благодарю. Я не достоин…
– Дают – бери. Ты лучше себя в порядок приведи и впредь не ленись больше. И запомни: будешь мне каждую неделю по сказке присылать. Забудешь – вернусь без стука. Тогда уже точно заберу с собой. Сделаю из тебя Шахерезаду. Громов не верил своим ушам. Сама Смерть давала ему шанс. Такое он даже в своих сказках не мог придумать.
– Эх! Нравишься ты мне, Громов! – Мара провела холодной рукой по его небритой щеке. – Ну да ладно. Засиделась я у тебя. Целоваться не будем. А то мало ли что. За кофе спасибо. Поживи еще. С долгами помогу. Главное, работай над собой. Богов не гневи – достанут оттуда. Меня не провожай. Ложись и спи до обеда. Считай, что это сон был. Незнакомка дыхнула на него голубым дымом. Подарила воздушный поцелуй, потом прошла сквозь Громова и хлопнула дверью. Сразу начала кружиться голова. Захотелось спать. Глаза сами закрылись. Словно пьяный, Громов дополз до кровати и отрубился. Когда он проснулся, был уже вечер. В ногах мурлыкала его кошка Лилит. «Приснится же такое! Допился дурак! Уже смерть стала сниться.». Громов умылся и прошаркал на кухню. На столе стояли две чашки, а в пепельнице лежала гора окурков от дамских сигарет. «Бред какой – то! У меня уже неделю гостей не было. Откуда окурки?» На холодильнике, среди сувенирных магнитиков, висел стикер:
«ДЕРЗАЙ и ПОМНИ!»
От утреннего шока отвлекали только голоса за окном. Внизу, около подъезда, мерцали огни «Скорой помощи». Санитары вынесли черный мешок и загрузили в машину. Кричала и плакала соседка тетя Таня. Вокруг собралась толпа любопытных старушек и детей. Громов догадался, что в черном мешке увозили соседа с первого этажа – Михалыча. Это был щуплый инженер, лет шестидесяти, который любил гордиться, что «всю жизнь проработал на родном заводе».
«Неужели, это был не сон!»
Еще не веря до конца в происходящее, Громов решил все – таки собраться и навести порядок. Стикер на холодильнике стал похож на икону из рун. Он выпил еще кофе и взбодрился. Разложил черновики, тетради, закурил трубку и сел дописывать книгу. В эту ночь слова сами ложились на бумагу, и он не мог остановиться до самого утра. У Громова начался творческий запой. Ему очень хотелось жить. В конце января, на одной маленькой кухне, сидел уставший Ангел – хранитель, и беседовал с черной кошкой. Она смотрела, как он водит по воздуху гусиным пером, словно дирижёр, и слушала его шепот:
– Кто взял – верни! Бога не гневи. По имени называть не буду, но достану оттуда, где трава не растет, птица не летает, зверь не крадется, вода не льется. Ключ, замок, язык…
– Муррр, – ответила кошка.
– Понимаешь? – сказал он кошке. – Это у вас девять жизней. А тут такое дело…
За окном, в отражениях луны и фонарей, летали огромные снежинки. Они были похожи на маленькие, белые цветы и напоминали подснежники. Чудесные «звездочки» порхали, танцевали, разбивались о стекла, таяли и пели:
«Снегопад, снегопад!
Если женщина просит…»
Только Ангел и кошка понимали их.
Февраль.
Форс – мажоры в городе Z.
«Очень трудно найти в темной комнате
черную кошку, особенно, если ее там нет!» Конфуций.
Вопросы. Допросы.
«…Именно в високосные годы существа из параллельных миров получают наилучшие возможности для перемещений в другие миры и планеты. Это время – своеобразный портал для вторжения на Голубую Планету Земля, где очень уязвим и несовершенен защитный слой. В этот период наиболее благоприятная обстановка и среда для охотников за оболочками. Резко возрастает цена на Мертвые души и молодые тела землян. Опасности подвержены особенно люди до 45 лет. Для реализации задуманного используется Синдром Високосного года с помощью тех, кто им здесь помогает». Из отчета Оценщика душ. На верхней полке деревянного шкафа, в самой пыли, среди старых газет и мятых бумаг разместился маленький человек. На его грустном лице застыла гуттаперчевая улыбка. Скукоженное и нелепое тело, изможденное и усталое, представляло собой сплошную «карту боли». Человек крепко спал с открытыми глазами. После удушья и нанесения нескольких ножевых ранений, пусть даже деревянным муляжом, необходимо восстановить силы до следующего дежурства. Он всегда спал с открытыми глазами и прокручивал сегодняшний день. Сегодня ему отрезали голову…Пришитая голова немного болела…Ну не каждый же день голову отрубают и заново пришивают!! Хотя…Ему давно не мешало бы отдохнуть и взять отпуск. Но у него никогда не было и не будет ни выходных, ни отпуска, ни каникул. Заменить его было не кем, да и не зачем. Он давно был мертв. Так, в кабинете старшего следователя по особо важным делам, отдыхал манекен Вася.
Свернувшись клубочком, Вася спал своим безмолвным, почти детским сном. Сегодня был тяжелый денек. На следственном эксперименте ему вновь отрезали не только голову, но и полностью расчленили. Хорошо хоть обратно пришили и «залатали». Васю постоянно брали на следственные эксперименты. Тыкали ножами, расстреливали, душили, били, сворачивали шею, кидали из окон, топили и даже поджигали. Он молчаливо терпел и сносил все «прелести» работы криминалиста. Вася был посвящен во все тайны расследования громких и резонансных преступлений и являлся настоящим «внештатным сотрудником». В отделе его все любили за умение хранить тайны и покладистый характер. Для криминалиста по особо важным делам детектива Титто он стал почти другом и своеобразным талисманом, молчаливым советником без страха и упрека. Благодаря Васе многое вставало на свои места: распутывались клубки загадочных убийств, раскрывались тайны. Иногда, глядя на него, даже писались чистосердечные признания.
