В теле такая слабость, что если бы не крепче сжавшие руки Вадима, повело бы в сторону. Кое-как подавляется скулеж и всхлипы.

– Шевель, секунда на явление. – Ровно произнес Яр, с тихим эхо раздражения.

– Беззвучно назад. Ты ничего не видела и ничего не знаешь, иначе Ярый трахею вырвет не только мне, Ален. Поверь. – Едва слышно на ухо, одновременно расцепляя руки и придерживая за локоть, когда покачнуло. Тяжело глядя мне в глаза, одними губами сказал «уходи», одновременно доставая телефон торопливо выходя из двери, якобы на ходу роясь в мобильном,  – я здесь, Ярослав Андреевич, романтику нарушать не хотел и парням командовал, чтобы в конец улицы мчались, на случай если утырок сумеет смыться. О, Димон! Здарова, братан, что это за хуета у тебя на прицеле?

– Говорили, что он без осечек работает. – Смеющийся незнакомый мужской голос. -Представляешь, как заблуждались, Вадя.

– Трещите дохуя, – зевающий голос Истомина. – Илья, дитё порадовалось? Отлично. Тогда приступайте.

Конца их разговора я не услышала, потому что все-таки удалилась настолько, что уже не различить. Шла так же спиной назад, не в силах отвести взгляда от провала двери. Боясь только одного – звуков выстрела. Но не было.

«…Нет, разумеется, ничего не предпринимайте, держите под контролем, но так, чтобы о вас не знали, а я сделаю вид, что я лох, пусть дитё порадуется».

Вечер в ресторане в моем городе. Он уже тогда знал. Он сейчас Илью из-за стола вытащил совсем не для разговора. Чтобы самому проконтролировать ситуацию, проконтролировать нападение на моего брата, который тоже был в курсе. Который просил меня, потому что уже знал, что Истомин учитывает все и нам с ним не тягаться. Олег, Хан, Хорек…

Все было решено. Все уже было решено. Нет, Илья не мог в уплату… он никогда бы не стал. Никогда.

«Отступать поздно. Мне».

… да что происходит?!..

 «Прошу».

От обоих.

Что, блядь, происходит нахуй?!

И как же глупы мои мысли, как же, сука, поверхностны, что они пилить меня пошли…

Все было решено. И оба просили. Тут не сходится. Тут вообще нихуя не сходится. Нихуя! Лондон, секс, он ни к чему вообще не принуждал. А ведь он может… он может абсолютно все… И такой козырь за пазухой как мой брат… Илья. Сказавший, приказавший в просьбе уходить. Мой брат на прицеле, зная, что не умрет этой ночью…

Что происходит?..

Звуков выстрелов не было. Не было, пока я поднималась по лестнице, не было, когда на входе столкнулась с Лесей, собирающейся спуститься вниз, к ушедшим нам. К ним.

И это окончательно заставило прийти в себя.

Ну, ты-то куда выперлась, тут сейчас кровь и кишки будут, запачкаешься же. Детям и беременным нельзя смотреть, а тут сразу двое в одном флаконе. Трое.

– Ален, что происходит? – негодующе спросила она, когда я, крепко сжав ее локоток, настойчиво потащила обратно в зал.

– Рабочие моменты, – спокойно произнесла я.

– Какие еще рабочие? – она коснулась моей руки, призывая ослабить хватку, потому что она не собирается рваться туда. – Не надо дуру из меня делать. Илья с пятницы на нервах из-за того что ты с этим человеком в Лондон уехала. Твой новый ухажер ему вообще не нравится и мне досталось ни за что, хотя я уже молчала и его не трогала... И мне очень не нравится, что они сейчас внезапно встали и…

Конца ее речи я не услышала из-за набата сердца в ушах. Остановилась. Встала как вкопанная, резко повернув ее к себе глядя в ее хмурое лицо.

– Как он узнал про Лондон? – хрипло произнесла я. – Леся! Как он узнал?

– Этот Ярослав к нам заехал утром в пятницу, они на кухне часа три разговаривали, если не больше. Потом Илья чернее тучи ходил, я какую-то ерунду спросила и он взбеленился весь, начал орать вообще с пустого места, что мы обе мозги ему делаем, потому что я много говорю, а ты наоборот многое не рассказываешь, про какого-то Егора не рассказала и много чего не говорила, оказывается. И что с этим в Лондон поедешь, но тоже об этом умолчишь, потом начал орать что вообще обе с головой не дружим, типа я говорю там где не надо, а ты где надо наоборот не говоришь… Ну много он чего сказал, ты же знаешь, что как в раж входит, то все, тушите свечи…

Она резко оборвала себя, глядя за мое плечо. Оглянулась и заметила подходящих к нам Илью и Яра. Илья совершенно невозмутимо договаривал то, ради чего, якобы и вышли:

-...едва не привело к тому, что сайт стал полностью закрыт от индексации.

– Из-за чего? – Яр не поднимал взгляда от телефона. Своего. Который он отдал Вадиму за столом до… до всей этой хуйни.

– Закрывали служебную, дубли, авторизацию с регистрацией по принципу сгорел сарай гори и хата, – хмыкнул Илья, качая головой.

– Шевель нормальных хакеров поберет. – Истомин зевнул, дописывая смс.

– С филиала пару человек надо забрать сюда, прокаченные уже и натаскать этих смогут, сейчас время лишним быть не может.

– Забирай. Завтра в офисе к девяти, решим по остаточным. – Повернулся ко мне и Лесе и, глядя мне в глаза, произнес, – сейчас с людьми попрощаюсь и поедем.

Тронулся к столу. Я, с трудом сглотнув, посмотрела на Илью, с непроницаемым лицом глядящего на меня.

– Поговорим? – нерешительно произнесла я.

Илья слегка прищурился, посмотрел на хмурую Лесю и снова на меня. Отрицательно повел головой и приподнял руку, как для прощального объятия. Шагнула к нему. Когда заговорил на ухо, шум в ушах едва не заглушил его слова. В который раз за этот вечер…

– Один вопрос: все, включая новую работу, по своей воле?

Ментальной пощечиной, мысленным подзатыльником. Опять же неправильная. Убито прикрыла глаза и кивнула.

– Тогда дальше улыбаюсь и машу. – Это ровно, но будто хлыстом. – Доброго вечера. – Расцепляя объятия.

Не могу за это осуждать. Не могу. Яр обеспечил то, чтобы объятия эти состоялись, что Илья не лежит в подворотне подстреленный. Что он принимает ровно. Что принимает, и готов дальше принимать, ведь не против воли, значит, не наплюет на то, что живой стоит, а так бы мог, невзирая на последствия…

Карты смешаны, комбинаций нет, коэффициент в любом случае нулевой, выгоду получает только один. Но этот же бенефициар и взял риски на себя и идеально разыграл карты, в которых я путаюсь, хотя, казалось бы… Что, сука, происходит?

Но вот несколько минут и я спускаюсь по широкой красивой лестнице. Вслед за Яром. Гардероб. Верхняя одежда. Пара человек, которым он отдает последние распоряжения, пока я накидываю пальто на плечи у широкого мозаичного зеркала напротив выхода. А он накидывает свое и ни на секунду не прекращает свои полукриминальные базары. Клички, фирмы, фамилии, суммы, время, когда позвонить и отчитаться, кому, что и как говорить…

Ему отдали ключи от машины, сообщили марку, госномер, где именно она припаркована и удалились, а он шагнул ко мне. Чтобы поправить мои волосы. С невозмутимым видом вынуть их из-под воротника. Внутри хаос, ибо его лицо в отражении непроницаемо, нечитаемо абсолютно и мои пальцы сжали его кисть, перекидывающего мои волосы на мое плечо. Сжали его кисть ногтями. До боли.

Краткая усмешка по его губам и он поднимает взгляд, чтобы посмотреть в мои глаза в отражении. Смотрит долго. Тяжело. С каждой секундой тяжелее и рефлекторно приподнимается мой подбородок. Глаза в глаза в отражении изломанного гранями зеркала. Танцы на стеклах.

Все также с непроницаемым лицом стиснул меня за локоть и куда-то повел. Потащил. Вглубь коридора. Мимо дверей, вплоть до определенной, мало чем отличающейся от остальных, но остановился именно около нее. Ключи в его пальцах, безошибочно выбирает нужный и открывает дверь. Так же без лишних движений пальцами по выключателю справа, чтобы приглушенный свет озарил рабочий кабинет. Он знал, где выключатель, он знал ключ от этой двери. От этого кабинета.  Это его ресторанный комплекс. И в свой кабинет он меня едва не зашвырнул.

Погасив инерцию остановилась в паре шагов от двери, с ухмылкой глядя в ночной город через панорамное окно за широким рабочим столом. С агрессивной, вызывающей ухмылкой, слыша щелчок замка двери. Потом чирканье зажигалки, шелест подкуриваемой сигареты и протяжный выдох дыма за спиной.