– Не ворчи, старый бродяга, – хрипло отозвалась Кассандра, и в углу её рта показалась капелька крови, – так уж, видно, решил Странник, в которого я никогда в жизни не верила. Но не будем терять времени, его у меня не так уж и много…Где Розалинда? Позови её, Хорст, ты знаешь, так надо…

Хорст повернулся, нашёл взглядом меня и повелительным жестом велел подойти, хотя приближаться к умирающей ведьме – дело опасное и чреватое самыми разными последствиями. Всем известно, что ведьма не может спокойно покинуть этот мир, не передав свои знания преемнице: иначе ждёт её и смерть тяжкая, и посмертие ничуть не лучше. Я, находясь в трезвом уме и твёрдой памяти, никогда бы этого не сделала, но сейчас, вместо того, чтобы со всех ног припустить куда угодно, лишь бы отсюда подальше, сделала несколько нерешительных шагов и опустилась на траву возле Кассандры. Она облегчённо перевела дыхание: видимо, до конца не была уверена, что я рискну подойти. Закусив губу, она повернулась и взяла меня за руку, а Хорст подсунул ей свою здоровенную ручищу под спину и помог приподняться.

Было понятно, что Кассандра умирает и держится только невероятным усилием воли, но даже при этом хватка у её небольшой изящной ручки была стальная. Она помолчала, видимо, справляясь с болью, а потом неожиданно чистым мелодичным голосом заговорила:

– Я, Кассандра дель Строцци, графиня Ариано, признаю присутствующую здесь Розалинду своей дочерью со всеми вытекающими из этого обязанностями и правами наследования. Свидетелем будет Хорст ван дер Ларсин, и да станет Странник на страже моей последней воли.

Не успела я сказать хоть что-то, ошарашенная всем происходящим, как Хорст, подозрительно шмыгая носом, взял кинжал и сделал надрез на моей ладони, приложив его к окровавленной руке Кассандры. В тот же миг у меня перед глазами взвился цветной вихрь, сметённый приступом такой адской боли, что я рухнула на траву рядом с застывшей Кэсс.

Когда я пришла в себя, вокруг царила благостная тишина, только негромко щебетали птицы и шумела листва. Открывать глаза категорически не хотелось, тем более, что болело всё, что может болеть, а то, что болеть не может по определению, ныло и чесалось. Прикинув, что какое-то время я ещё могу поваляться на травке и послушать птичек, я попробовала расслабиться и, как ни странно, у меня это даже получилось.

– Ну и чего лежим, кого ждём? – раздался рядом незнакомый недовольный мужской голос. – Вижу ведь, что в себя пришла, болезная. Так что давай, вставай, шевели лапами…или что там у тебя.

Я приоткрыла один глаз и осторожно огляделась: вокруг по-прежнему никого не было, причём, что странно, не было и Хоря с погибшей Кассандрой. Я лежала на зелёненькой травке возле коновязи в гордом одиночестве, если не считать развалившегося неподалёку чёрного кота, который раньше принадлежал Кэсс. Сердце кольнуло острой иголкой боли, хотя я и не успела узнать и тем более полюбить эту женщину. Но прежде чем разбираться во всём случившемся, нужно как-то встать…наверное…

– О боги, все, какие есть на свете, больно-то как, – я кряхтя, как столетняя бабка, попробовала встать хотя бы на коленки для начала и, как ни странно, у меня это даже получилось.

– Ну вот, можешь же, когда хочешь, – снова прокомментировал кто-то невидимый, и я закрутила головой, тут же пожалев об этом, так как от приступа головокружения чуть не рухнула обратно на траву.

– Аккуратнее, бестолковая, – обеспокоенно проворчал голос, – сиди тут потом опять, жди. Жарко, между прочим, самое пекло. Ты бы хоть в тень переползла, что ли…Слышишь меня?

– Слышу, – послушно отозвалась я, всё ещё не теряя надежды увидеть того, с кем я разговариваю, и убедиться, что у меня хотя бы с головой всё в относительном порядке. – Но не вижу. Тут нет никого кроме меня…но с кем-то ведь я разговариваю, верно?

– Оу…Неужели это попытка мыслить логически? – в неизвестном голосе прорезались издевательские нотки. – Значит, ещё не всё потеряно. Вниз посмотри, убогая…Только головёнкой сильно не дёргай, аккуратнее…

Решив временно не обращать внимания на хамоватое обращение странного голоса, я медленно огляделась, но никого кроме кота и нескольких птиц не увидела. Задумавшись, снова перевела взгляд на кота и наткнулась на совершенно осмысленный взгляд зелёных глаз, насмешливое выражение которого идеально накладывалось на услышанные мной реплики.

– Эммм…Добрый день, – вежливо поздоровалась я, будучи абсолютно уверенной, что мне никто не ответит, так как даже в нашем не чуждом волшебства мире животные разговаривать не умели.

– И тебе здравствуй, – ответил кошак, причём именно что ответил, не на телепатическом уровне, а нормально, чуть не сказала «по-человечески», и в открывающейся пасти мелькнул розовый язычок. – Очнулась, горе-несчастье? Вставай тогда и пойдём в дом, сил уже нет на жаре валяться, думаешь, легко мне, в шерсти-то?

И, пока я пыталась собрать суматошно разбегающиеся в разные стороны мысли, пошёл в сторону дома, гордо переставляя мощные лапы и подергивая шикарным пушистым хвостом. Перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, кот добрался до двери и недовольно оглянулся на меня. Я понятливо кивнула, порадовавшись, что голова почти не кружится, достаточно бодро взобралась на крыльцо и вслед за ведущим себя совершенно по-хозяйски котом вошла в дом. Мой дом, между прочим…

В комнате никого не обнаружилось, только почему-то остро пахло мятой, отчего кот затряс пушистой головой и дважды чихнул.

– Будь…те здоровы, – отозвалась я, вдруг почувствовав, что обращаться к коту нужно именно так – вежливо и уважительно. – А вы…простите, конечно, но …вы теперь со мной жить будете?

– С тобой? – кошак в ужасе покосился на меня и активно замотал головой. – Вот ещё не хватало! Чтобы я, фамильяр в двенадцатом поколении, остался с такой бестолковой ведьмой? Да я же поседею с тобой, пока ты чему-нибудь научишься. Нет, это не для моей истерзанной нервной системы. Да ещё и при живой хозяйке!

– Как – при живой?! – я вскочила с лавки, на которую только успела опуститься. – Кассандра что – жива? Правда?! А где она тогда??

– Да не мельтеши ты, скачешь тут, как мышь под метлой, – кот запрыгнул на широкую лавку и, блаженно зажмурившись, растянулся на ней во весь свой немаленький рост. – Унёс он её, учитель твой бывший, в Старый Лес, к эльфам. Они хоть ведьм и не слишком уважают, но её по старой дружбе примут, сил дадут набраться. Ну а Хорь твой с ней решил остаться. Эх, люди…как там у вас говорят…старая любовь не ржавеет? Ну вот…А меня здесь пока оставили – за тобой приглядеть. Но ты не думай, он вернётся ещё, тебя проинструктировать.

В отличие от Савоси, кошак и не думал запинаться на умных словах, но, только я собралась завести с ним какую-нибудь высокоинтеллектуальную беседу, в углу замерцал овал портала, и в комнату шагнул как-то внезапно помолодевший Хорь. Я молча бросилась к нему и, прижавшись к широкой груди, наконец-то разрыдалась, сбрасывая немыслимое напряжение последних часов. Хорь молчал, лишь тихонько гладил меня по волосам большой тёплой ладонью.

Когда мои судорожные всхлипы стали тише и значительно реже, он осторожно усадил меня за стол, и сам присел на лавку напротив меня.

– Что всё это было такое? – мой голос всё ещё прерывался и был сиплым от слёз, но я уже готова была воспринимать информацию, и Хорь это отлично понял.

– Как ты себя чувствуешь, Линда? – спросил он, и я в изумлении подняла на него взгляд. С чего это вдруг я стала Линдой, когда всегда была исключительно Розой или Розочкой? – Что ты так смотришь? Или забыла, что только крестьянки, сокращая имя, оставляют первую часть, а ты теперь у нас графиня, так что Розой ты точно быть уже не можешь…

Он по-доброму улыбнулся мне, а я вдруг осознала, вот именно сейчас, что всё, что произошло за последние безумные несколько часов – всё это правда. И нашествие странного тумана, и битва Кэсс с ним, и удочерение меня Кассандрой, и передача мне ведьмовской силы. Но…почему я ничего не чувствую? Ведь, наверное, должно же было что-то во мне измениться? Или нет? Но спросила я другое: