Голощапов накрутил диск телефона.
- Я вас слушаю, - ответила Галина Ильинична.
- Галина Ильинична, это я. Узнали? - Голощапов постарался примешать к голосу немного эйфорических пузырьков.
- Ах, Андриан, я вас всегда узнаю! И только что собиралась звонить вам. Дело в том, что ваши друзья-риэлтеры к двум часам так и не пришли...
- Какие риэлтеры?
- Да те, что вчера привезли деньги, доплату - такие любезные, приятные люди! Они сказали, чтобы мы всей семьей ждали их к 14.00 - нужно подписать оставшиеся бумаги, да и детям подарки обещали привезти...
Голощапов удивился:
- А разве не все подписано? Ведь вы вроде по ордеру вселились, все заверено, все уплачено.
- Нет, риэлтеры сказали, что остались, как говорится, последние точки над "И"... Но я не это хотела сказать: дело в том, что мне показалось, будто я видела, как они, риэлтеры, выходили из своей иностранной машины - это было больше часа назад - но так и не дошли до нас. Впрочем, может быть, я ошибаюсь, вы же знаете мое зрение. Машина, кстати, на которой они - якобы приехали до сих пор стоит возле дома. Да! Самое интересное: недавно приезжала милиция и из нашего мусоропровода вытащили двоих взрослых людей, абсолютно грязных и дурно пахнущих; говорят, что один без глаза, а второй глухонемой. Соседка сказала, что их давно разыскивала милиция. Но кому нужны одноглазый и глухонемой? Что они могли совершить? Это какой-то сюрреализм! Вы Сальвадора Дали любите, Андриан? Представьте себе, я знала двоюродную сестру его жены Галы...
- А сейчас где они?
- Кто? Представьте себе, двоюродная сестра - она русская женщина, она...
- Да нет же, Галина Ильинична, - перебил Голощапов. - Милиция где?
- Ах, милиция! Она уехала. Да, и еще вот что: вы непременно - слышите? - непременно должны зайти сегодня к нам. Мариночка просила вам кое-что передать. И не отнекивайтесь, ясно?
- А где же сама Марина? - удивился Голощапов.
- Вот это - самая неожиданная новость! Вы представляете, Марина с детьми улетела к мужу в этот ужасный Зимлаг! У меня, конечно, был микроинфаркт, но осудить я ее не могу. Вы же знаете, что с Григорием Анатольевичем было после войны, уж я и настоялась в очередях с передачами, и наездилась по таким дырам, что...
- Извините, Галина Ильинична, кто-то звонит в дверь - я свяжусь с вами чуть позже, - сказал Голощапов и положил трубку.
На самом деле никто не звонил.
За короткое время мозг стихотворца и маклера нагрелся до точки кипения. Мысли бурлили как в гейзере, но не представлялось никакой возможности отсортировать их и рассмотреть каждую в отдельности. В одном не сомневался Андриан: двое в мусоропроводе - Ваня Хлюпик и Ширяйка. Зрение у Галины Ильиничны было неплохое; малая толика маразма, конечно, имелась, но глаза были острыми. Просто она никак не могла сопоставить солидных риэлтеров из рекомендованной другом семьи (Голощаповым) фирмы с вонючими полутрупами; она скорее признала бы, что обозналась, ошиблась, не разглядела. Голощапова в доме Лесовицких... нет, не любили, но, скажем так: приветствовали и уважали. И главное - ему доверяли!
Ему же сейчас было совершенно все равно - как там кто к нему относился и относится. "Лучше бы они дошли", - думал Голощапов о Хлюпике с Ширяйкой, уже не предполагая, а точно зная, почему не сходились концы с концами при завершении обменов-расселений. "Ну, я-то здесь с какого боку? Знать ничего не знаю и не ведаю, обратился в фирму, солидную, с лицензией и регистрационным номером, помогли, все нормально, до свиданья, спасибо".
Но что-то все же не складывалось так, как хотелось бы. Милиция, конечно, появится - или вызовет повесткой. Но как Хлюпик и Ширяйка очутились в мусоропроводе - словно какие-то отбросы? Почему кто-то из них оказался без глаза, а другой - глухонемым? Хорошо бы, конечно, посмотреть на машину, если это их "ауди", то номер должен быть - ОИ 765. Голощапов решил снова "звякнуть" Галине Ильиничне: пусть старуха сходит, посмотрит номерок.
Он уже крутнул первую цифру, как в дверь позвонили.
Голощапов тихо положил трубку и на цыпочках подошел к двери, посмотрел в глазок. В глазке, чуть искаженная оптикой, сияла жизнерадостная широкая и усатая "морда" в самой настоящей пожарной каске. Голощапов, когда подошел к двери, уже учуял легкий запах чего-то горелого.
- Кто? - беспокойно спросил он.
- Х.. в пальто! - крикнул пожарник. - Сгоришь, мужик! Открывай, бля, не ищи на жопу приключений!
Голощапов снял цепочку, повернул ключ.
Когда дверь открылась, майор ГРУ Толик Рублев по прозвищу "Штукубаксов" снял медную каску и - бум! - ударил ей Голощапова в лоб.
- И сказал: кара-барас, - пробормотал стоявший за спиной Толика Шура Насос.
Переступив через Голощапова они вошли в квартиру; Шурик захлопнул дверь, но цепочку не стал накидывать.
Голощапов открыл глаза. Он уже сидел в своем собственном кресле, а напротив на диване сидели два незнакомца: крепкие жилистые мужики, можно сказать, похожие друг на друга, шатены оба. Усов ни у кого не было, равно как и блестящей медной каски.
Один из них внимательно посмотрел на Голощапова и встал, прошелся по комнате, посмотрел в окно.
- Ну что, Андриан? - сказал он вдруг жалостливо и почему-то шмыгнув носом, вроде как всхлипывая. - Яйца оторвать тебе? Или руку перебить для начала?
- Какого... начала? - переспросил Андриан. Голова у него гудела после удара каской.
- Начала конца, - сказал второй. - Ибо все имеет начало и конец, альфу и омегу. Вот и будет тебе, сука ты вонючая, альфа омеги. Ферштеен?
- Фер... штеен, - выдавил Голощапов. Он, кстати, довольно неплохо владел немецким: еще до своего полу-диссидентства каким-то чудом попал в состав комсомольской делегации на съезд молодых социал-демократов ФРГ, и, готовясь, учил язык - потому что хотел "слинять", попросить убежища, рассказать "Немецкой волне" всю правду о кошмарной советской действительности. Но, во-первых, было страшновато, а во-вторых - не так уж и много фактов было на руках. Ну, группенсекс в райкоме комсомола, "хатки за взятки" в жилкомиссии исполкома, битье граждан в милиции - и все. Поэтому Голощапов решил отложить измену Родине до следующей поездки, а пока - копить факты.
