Под гул аппарата лица стало заволакивать густым тёмным туманом, меня стремительно закружило, и всё исчезло. Я провалился в пустоту.
Бесконечное падение постепенно переходило в полёт. Это было похоже на сон… Впереди из тумана появились горы. Со снежными вершинами и лесистыми склонами. Ветер свистит в ушах от быстрого полёта. Мне холодно. Послышался шум моря… Вот я уже на берегу лежу на тёплом песке. Южное солнце ласково согревает меня. От яркого света я закрыл глаза и наслаждаюсь покоем. Под мерный плеск волн я задремал…
– Вставай, вставай, просыпайся,– кто-то тряс меня за плечо.
Просыпаться не хотелось. Я приоткрыл глаза. И увидел маму. Она давно мне не снилась.
Но тут мама сдёрнула с меня одеяло и начала щекотаться.
– Вставай, кому говорят. В школу опоздаешь. Быстро умываться и за стол.
Я подскочил, сел на кровати, сунул ноги в тапки и стал озираться по сторонам – определённо это была старая квартира, где прошло моё детство.
Ещё плохо соображая я добрёл до ванной, где из зеркала на меня уставился паренёк с лицом, похожим на мои детские фотографии.
Я сильно напрягся, пытаясь ухватиться хотя бы за обрывок какой-нибудь мысли в своей голове, но не нашёл там ни одной. Потом стал ощупывать своё лицо, постепенно убеждаясь, что я и есть то, что вижу в зеркале.
– Охренеть,– наконец выдавил я непривычным чужим голосом.
– Ну ты никак не проснёшься что ли? – появилась мама в дверях ванной.– Давай быстрее. Правда ведь опоздаешь. Сегодня же суббота – экспрессы не ходят.
Да, тогда учились шесть дней в неделю. Я метнулся на кухню посмотреть календарь – было 14 ноября 1981 года.
***
Учился я в одной из лучших московских школ. Ехать было минут двадцать пять. Хорошо, что суббота – в автобусе свободно. Я сел и всю дорогу терзал себя одними и теми же вопросами. Как это получилось? Как такое вообще возможно? Почему я в другом теле? Где моё старое тело? И главное – где сейчас машина времени? Она в лаборатории? А если нет, что тогда?..
Я вышел из автобуса, постепенно мои мысли вернулись к настоящему моменту. Да, надо ещё как-то этот школьный день пережить. Наверно это было бы забавно, если б не надо было думать о работе. Я вытащил из школьной сумки дневник «ученика 8«А» класса» и посмотрел расписание. Первый урок – русский. Хорошо, что у меня была привычка всегда с вечера собирать учебники и тетради.
Стало быть я в восьмом классе и мне четырнадцать лет. В фойе, возле столовой, по общешкольному расписанию я выяснил, что русский у нас в тридцать втором кабинете.
Тут раздался звонок на урок, я рванул на третий этаж и, на несколько метров опередив учительницу, уже спокойным шагом вошёл в класс.
Было волнительно и в то же время немного смешно. Ведь с некоторыми из одноклассников мы и после школы на протяжении многих лет продолжали общение, и в моей памяти это взрослые люди. А тут – подростки.
А вон и моё место – свободное. С чувством трепета я подошёл к третьей парте и сел на свой стул.
– Кто дежурные? – спросила учительница.
Поднялся мой сосед по парте Сашка Погосин.
– А кто второй?
Сосед толкнул меня в плечо, я вопросительно посмотрел на него и машинально поднялся.
– Вершинин?.. А где твоя повязка?
Я засунул руки в карманы пиджака, в левом нащупал платок, из правого достал зелёную повязку и натянул её на руку выше локтя. «Ну вот, я ещё и дежурный по классу».
– Вытрите доску и принесите мел.
– Я за мелом,– Сашка быстро выскочил за дверь, не оставляя вариантов.
Пришлось тряпкой оттирать с доски оставшиеся следы мела.
С русским языком у меня проблем никогда не было. Следующий урок алгебра, надо идти на четвёртый этаж.
На перемене в коридоре я заметил, что ко мне направляется Беленков, с противной ехидной улыбочкой. Бывают такие гнусные типы, которые пытаются самоутвердиться за счёт унижения других. Наверно с их психикой что-то не в порядке, склонность к садизму – это разве нормально? Терпеть от него приходилось многим.
Но сейчас мне было весело. Потому что я знал, что будет. И это его неприятно удивит. Он-то не знает, что нарвался на взрослого дядьку.
Почему в детстве я не мог решить эту проблему? Вроде трусом не был, всегда лез во всевозможные опасные приключения. Но и драчуном не был. Что-то мешало ударить так, чтоб по-настоящему, какой-то внутренний барьер. Наверно всё дело в практическом навыке, и кто-то раньше переступает этот барьер, кто-то позже. А может я был слишком добрым ребёнком…
Беленков встал мне на ногу так, чтобы сложно было её высвободить, и попытался схватить за руку, он любил всякие болевые приёмчики. Мы примерно одной весовой категории, я чуть поменьше.
Но я был готов, заранее сняв с плеча сумку и опустив её на пол чуть позади и заняв удобное устойчивое положение. И я улыбался. Резко и сильно я заехал ему снизу кулаком в подбородок. Апперкот получился смачный, с клацаньем зубов и болезненным вскриком.
Не понимая, что происходит, он бросился на меня с кулаками. Я не спеша отступал, методично отбиваясь. Но пропустив слева в челюсть, захотел по-быстрому всё это закончить и, ухватив соперника за пиджак, со всей силы мотанул его в сторону так, что он шмякнулся об стену. С широченного замаха я влепил ему открытой ладонью по уху, левой ткнул в нос и добавил правой в живот, вышло весьма проникающе. Тут я остановился, поняв, что могу не рассчитать силу удара.
Беленков, согнувшись от боли, присел на корточки. Несколько одноклассников наблюдали за происходящим. С открытыми ртами и удивлёнными глазами.
Для меня это была не драка, то есть не совсем драка. Самое точное название для произошедшего – взрослый дядя наказывал шкодливого пакостника. Или ещё можно сказать, что мне хотелось заступиться за того паренька, которым был когда-то.
Нагнувшись, я сказал:
– В следующий раз прибью. Лучше не подходи ко мне.
Он посмотрел со злобой, но вдруг лицо его изменилось, в глазах появился испуг.
Ну вот и хорошо – подумал я. А ещё хорошо, что никого из учителей не оказалось поблизости, а то не избежать бы долгих разбирательств.
Остаток учебного дня прошёл без осложнений. На уроках я старался выполнять всё, что мог, чтобы не подвести юного себя.
После окончания уроков мы с Погосиным занялись уборкой нашего класса – подмели и помыли пол, протёрли парты, вытерли доску. Вскоре появились две девчонки из дежурного класса – в белых фартуках и с красными повязками на рукаве – принимать уборку.
Это были не какие-то девочки, а две красавицы на класс младше нас – Аня Мазенина и её подруга Оля, фамилию которой я не помню.
Аня – самая красивая девочка в школе, кареглазая брюнетка с лёгким румянцем на щёчках. Оля – чуть менее красивая, но зато притягательно–женственная, к тому же блондинка, совсем–совсем белая.
Я сразу же вспомнил тот случай. Неужели это и есть тот самый случай?! Мы тогда убирались, они пришли проверять порядок. Но вместо этого Аня взяла мел и стала что-то рисовать на чисто вымытой доске. А я тогда, как дурак, схватил тряпку и стал вытирать за ней её художества. Вот балда! Ну как можно быть таким олухом? Разве не ясно, что ей хотелось совсем другой реакции? Она же явно заигрывала.
А что будет на этот раз? Аня прохаживалась между рядами парт, я шёл следом, стараясь не отстать. Подойдя к доске, она взяла мел и пошла вдоль доски, оставляя на ней волнистый меловой след. Я быстро сократил дистанцию и, когда она положила мел, обнял её двумя руками за талию, слегка притягивая к себе. Никакого противодействия не было, она хихикнула и посмотрела в сторону подруги.
К моему разочарованию, я ничего к ней не почувствовал, вообще никаких эмоций. Даже обидно – неужели я такой старый?
Наши взгляды встретились. И я увидел, как она переменилась в лице, в глазах вдруг появился испуг. Она вся сжалась, с силой оттолкнулась от меня и выбежала из класса.
Удивлённый и смущённый, уже собираясь домой, я заглянул в зеркало. Ах вот оно что – у отражения было детское лицо, но слишком взрослый взгляд. Выглядело это противоестественно. Теперь понятно, чего они пугались.
