– Вот как? А вы, должно быть, сэр Хью де Вильерс.

– К вашим услугам, миледи.

Миледи, однако, окинула его надменным взглядом и вскинула бровь.

– Я склонна в этом сомневаться, сэр Хью. Мы оба знаем, зачем вы заставили меня сюда спуститься.

Ошеломленный ее грубостью, он от удивления открыл рот.

Значит, она предпочитает говорить откровенно? Что ж, очень хорошо.

– Этого можно было избежать, если бы вы исполнили желание короля раньше и явились ко двору.

– Этого, – процедила она сквозь зубы, – нельзя было избежать.

– Возможно, но вы избавили бы нас от необходимости проделать долгий путь сюда и отрывать вас от… неотложных дел.

– Вы издеваетесь надо мной?

Какой бы привлекательной ни казалась Хью эта женщина, настроена она была явно враждебно.

– Ни в коей мере, миледи. Я лишь хочу сказать, что этой досадной ситуации можно было избежать, подчинись вы раньше воле короля Иоанна. Вы ведь понимаете, он не тот, кому можно перечить.

– С какой бы легкостью вы ни называли сложившуюся ситуацию досадной, избежать ее никогда бы не удалось. От нее зависит мое будущее.

– Наше будущее решает король, – нахмурился Хью.

Они смотрели друг на друга холодно, каждый ожидал, что другой отступит. В зале повисла неловкая тишина.

– Тогда, – ледяным тоном произнесла леди Элеонора, – может, настало время узнать, что нас ждет?

Она махнула рукой, давая команду зачитать послание. Священник Таллани, отец Томас, вышел вперед, поклонился и только после этого взломал печать на свитке.

Хью стиснул зубы. Поведение этой наследницы привело его в бешенство. А всего несколько минут назад ее красота вызывала у него совсем другие мысли.

Хью закрыл глаза, выдохнул и порадовался тому, что скоро покинет это богом забытое место. Ему всего-то и нужно передать послание короля Иоанна, поймать кучку бандитов, а после он сможет вернуться к привычной жизни солдата.

Чем скорее, тем лучше.

Отец Томас принялся зачитывать послание короля, голос его гулко разносился по залу. На лице леди Элеоноры не дрогнул ни один мускул, видимо, она твердо решила не показывать присутствующим, особенно Хью де Вильерсу, внутреннее напряжение и нарастающий страх. Чувство тревоги переплеталось с возмущением оттого, что ее дом, ее родной кусочек Англии, захвачен нежданно вторгшимися нарушителями покоя. От опасений услышать то, что повергнет в печаль, сердце начинало биться сильнее. Однако она должна с твердостью принять все, что велит король, и выполнить с высоко поднятой головой.

Собрав все мужество, леди Элеонора посмотрела прямо в глаза человеку, ставшему угрозой ее миру, – сэру Хью де Вильерсу. Она видела, что он сбит с толку ее безразличием и высокомерием, потому намеренно взглянула мельком, передав все с таким усилием сдерживаемые чувства: негодование, обиду, гнев. Однако он лишь ухмыльнулся и покачал головой, словно она была капризным ребенком.

На мгновение Элеонора поймала себя на мысли, что готова сделать что угодно, лишь бы это мерзкое выражение исчезло с его лица, но, разумеется, никогда себе не позволит – это ниже ее достоинства. Кроме прочего, подобные поступки лишь убедят де Вильерса в верности выводов относительно ее характера. Нет, ее совсем не волновало, что он о ней думал, но этот человек абсолютно невыносим.

Впрочем, это не должно удивлять. Разумеется, король предпочитает быть окруженным подобными честолюбивыми подхалимами. Таким был ее супруг, наделенный к тому же жадностью и прочими качествами, о которых она предпочитала не вспоминать. Слава Всевышнему, теперь она свободна от всех обязанностей и не подчиняется бесконечным требованиям мужа. От воспоминаний ее бросило в дрожь. Да, она должна благодарить Господа за свободу, но долго ли сможет оставаться в независимом положении?

Элеонора с ужасом размышляла над тем, что может понадобиться от нее королю. Ах, как бы она хотела уехать туда, где ее никто не найдет…

Будто прочитав мысли, де Вильерс покосился на нее, явно так же желая находиться совсем в другом месте. Точно не здесь, в этом зале, по которому разносится громкий голос отца Томаса. Она предпочла бы стоять по колено в навозе, сшить дюжину льняных рубах, или измельчить дюжину бочек яблок для сидра, или…

От мыслей отвлек звук общего шумного вздоха, отозвавшегося эхом под потолком. Элеонора поспешила сосредоточиться и вспомнить последние сказанные слова. Она верно расслышала или это игра воображения? Что сейчас произнес отец Томас?

– Леди Элеонора Таллани… по приказу короля Иоанна… должна вступить в брак…

Господи, а она так надеялась, что ей послышалось. Вступить в брак? Но с кем?

Сердце упало, и леди Элеонора растерянно огляделась и увидела лицо Хью де Вильерса, неожиданно ставшее серым, а затем мертвенно-бледным.

Нет. Нет и нет! Всевышний, пусть это будет не он. Должно быть, ей все же почудилось.

– Прошу прощения, отец, повторите, что вы сказали, – произнесла она почти шепотом.

По лицу священника пробежала тень беспокойства.

– Наш владыка и суверен король Иоанн объявил об обручении вас, миледи, с… – Отец Томас с трудом сглотнул. – С сэром Хью де Вильерсом.

Элеонора с ужасом повернулась к будущему мужу, чувствуя, будто горло сжимает железной хваткой. Звон в ушах заглушил все остальные звуки в зале. Ладони стали липкими, на лбу выступила испарина. Бог мой, неужели ей предстоит пережить все вновь?

Элеонора закрыла глаза, стараясь найти в глубине души хоть немного мужества и сил, позволивших выстоять в эти трудные минуты. Сквозь гул в голову пробрались какие-то звуки. Кажется, ее кто-то зовет.

– Леди Элеонора? – услышала она мягкий голос отца Томаса. – Миледи?

Она открыла глаза и оглядела морщинистое лицо, ища поддержки и помощи.

– Вы понимаете, что это означает, миледи?

Она впилась ногтями в ладонь, надеясь, что острая боль отвлечет ее. Затем глубоко вдохнула и расправила плечи.

– Понимаю, отец, – произнесла она отчетливо и громко.

Раздались аплодисменты и радостные возгласы, молчал, кажется, только ее будущий супруг.

Сжав зубы, Хью де Вильерс сделал шаг, преклонил перед ней колено, быстро поднялся и, даже не пытаясь сдерживаться, поспешно вышел из зала.

Хью выскочил во внутренний двор и едва не сшиб мальчика, несущего в замок круг сыра и масло. Рявкнув на несчастного, он тут же миролюбиво поднял руку, извиняясь за несдержанность.

Проводив слугу взглядом, Хью зажмурился и резко выдохнул, изо всех сил стараясь развеять тоску в душе и неприятные мысли. Он редко выходил из себя, но не мог сдержаться сейчас, когда после стольких дней унизительного ожидания был вынужден еще и склониться перед этой женщиной.

Скорее всего, король решил так пошутить. Иного объяснения не было.

Черт возьми! О чем только думал Иоанн? Как ему пришло в голову поженить их с Элеонорой Таллани?

Конечно, следовало быть благодарным за столь родовитую и богатую жену, но он не желал вступать в брак. Жизненный опыт показывал, что связь с женщиной всегда приносит душевные муки и разочарования, Хью подпускал к себе лишь тех, кто оставался в его постели не дольше одной ночи.

Семейная жизнь не для него, он солдат, рыцарь, его дело служить королю, это все, чего он желал в жизни.

Однако воля суверена – закон для подданных. К тому же от такого щедрого дара глупо отказываться, он уж точно не посмеет.

Почему же Иоанн не открыл своих планов? Это позволило бы избежать столь глупого положения, когда он с изумлением смотрел на священника и бормотал что-то об ошибке. И встреча с леди Элеонорой прошла не подходящим образом, учитывая, что она станет его супругой.

Повеление короля следовало воспринимать как милость, с восторгом, ведь своим приказом он не только увеличивал состояние верного подданного, но и повышал статус – достойная плата за некогда спасенную жизнь. Иоанн, несомненно, чувствовал себя обязанным де Вильерсу и наградил его. Хью же считал, что лишь выполнил долг, ведь защищать короля – прямая обязанность рыцаря. Он всегда так поступал и сделал бы не колеблясь вновь.